Яжмаг. Трилогия

Девушка повернулась во сне, на секундочку я уловил в её выдохе слабый аромат яблока и миндаля. Пресвятая Арина Родионовна, да это же классическая литературная схема, самая простая и действенная, ещё времён пушкинской «Сказки о мёртвой царевне и о семи богатырях».

Хотя чего иного можно было ожидать, мы же в Питере, волшебном городе над Невой, воспетом самим Александром Сергеевичем, великим светочем русской поэзии! Значит, всё дело в поцелуе…

– Между прочим, в европейских первоисточниках принц или королевич не только целовал девушку, – зачем-то предупредил я спящую Нонну, – там всё шло по полной. Он ею бесстыже воспользовался и свалил в закат. Принцесса потом родила двойню и только тогда проснулась. Ну а годы спустя уже вместе с подростками-детьми нашла-таки скрывающегося от алиментов женишка. Тот начал юлить, дескать, ничего не было, ошибки молодости, мы не в браке, не знаю, с кем нагуляла, мало ли ещё кто после меня заходил, а кто последний, тот и папа! Но в целом всё кончилось хорошо. Королевич под давлением народа признал детей своими, женился на их маме, средневековый хеппи-энд, а мораль проста: девушки, не спите с незапертыми дверями, если не ходите внеплановой беременности!

Грохот сверху стал сильнее, со стороны винтовой лестницы раздались тяжёлые шаги, и я вовремя прервал никому не нужную болтовню. Которую и развёл-то, по сути, из чистого смущения, нельзя ведь просто так, без разрешения и надежд, лезть к девушке с поцелуями?

– Сейчас можно и даже нужно, – пробормотал я, ободряя самого себя, выбросил все мысли из головы и нежно поцеловал Нонну Бернер прямо в полуоткрытые сонные губы.

Они были упруги и сладки, словно кубанская черешня. Оторваться от них казалось невозможным, поэтому, даже видя краем глаза приближающегося ко мне Фамильяра, я всё равно не имел ни сил, ни желания прерывать поцелуй. Чёрный кот, усевшись напротив, многозначительно покачал головой:

– Вот каково твоё решение, достойное лишь удивления? Вот каковы твои деяния, достойные лишь порицания? Вот какова твоя позиция, склонившись низко над девицею, потом французский поцелуй, а дальше что? А дальше…

Мне пришлось, не оборачиваясь, показать ему средний палец, и вконец оборзевший демон на минуточку заткнулся со своими комментариями. Только после этого я с величайшим трудом оторвался от тёплых губ уже начавшей мне отвечать Нонны и обернулся лицом к нашим проблемам. А они имели место быть.

Блестящую шерсть моего кота теперь украшали обширные подпалины, кое-где на лапах виднелись следы ножевых или сабельных ран, на кончике хвоста ещё догорали искры, а левый глаз почти заплыл, словно от прямого попадания пушечного ядра. Да, именно так, я знаю, о чём говорю, другим оружием его не больно-то и возьмёшь.

– Докладывай.

– Как доложить могу без мата? – делано задумался он. – Дела идут не так…

– Я понял. Давай быстрее, она просыпается.

– Нас бьют и бьют, мой генерал! И битву ты почти про…

– Проиграл! Прекрасно рифмуется со словом «проиграл», так что не надо мне тут…

– Мои слова пусть и грубее, но объясняют суть точнее!

– Можно не так шуметь, я тут всё-таки сплю, – нежно прервал нас долгий вздох просыпающейся девушки. – Ой, это вы?

– Да, прошу прощения, что без приглашения, но… – Я виновато осмотрелся по сторонам. – Но, по-моему, вам здесь несколько неуютно. Железная клетка в сыром подвале не лучшее место для гостьи нашего города из Воронежа. Может быть, пока вернётесь ко мне? Фамильяр ухаживал за вашей комнатой, а в холодильнике ждёт торт.

– А где я сейчас?

Похоже, эта наивная морковка вообще слабо понимала, что с ней произошло с того момента, как Чёрная карета увезла её с Банковой. Неужели Хранители просто усыпили девушку и бедняжка пролежала всё это время в клетке?

– Нонна, вы голодная?

– Да, – удивилась она.

Ох, чоткий же Сотона, сейчас я был готов ещё раз поубивать всю эту троицу из зеркала за такие вещи! Они не кормили и не поили её, потому что она должна была стать достаточно слабой, чтобы не оказывать сопротивления, пока эти бесполые уроды будут выкачивать из неё кровь во имя общечеловеческого блага. И я даже готов поверить, что эти блага будут честно переданы всем страждущим. Но почему, почему, почему непременно за счёт жизни этой невинной дурочки-и?!

Уверен, попроси они её по-хорошему, так она бы и сама отдала всю свою кровь людям! В мягком характере Нонны не было самолюбия, гордыни, даже банального инстинкта самосохранения, она словно мотылёк летела на пламя свечи, и обмануть её казалось легче, чем двухнедельного котёнка. Но это отнюдь не значит, что так и надо делать!

– Я всё вам объясню потом, за чашкой чая.

Она протянула мне руку. Я помог ей встать с раскладушки, вывел из клетки, категорически отверг попытку вернуть мне пиджак, и Нонна благодарно закуталась в него едва ли не с носом. Фамильяр закатил глаза и сунул лапу в рот, демонстрируя, как жёстко его мутит от наших романтических сантиментов. Да, некая французская пастораль середины девятнадцатого века и впрямь слегка просматривалась, но не настолько, чтоб вот аж до тошноты.

Мы пропустили побитого, но всё ещё бодрого котодемона вперёд и уже за ним двинулись по витой лестнице вверх. Нонна была совершенно уверена, что этой дорогой она не ходила, в очередной раз подтверждая мои худшие опасения. По факту с ней никто даже не собирался особенно миндальничать. Железные решётки, холодная кровать, глухое подземелье, из которого никто не услышит криков о помощи. И всё это делают силы Света! Представляете себе, на что в таком случае способна противоположная сторона?

Мы выбрались из подвала ровно затем, чтобы вовремя оказаться в самом центре событий, лицом к лицу с благородными героями-рыцарями, ставшими на защиту Хранителей. Слово «рыцари», по сути, можно бы взять в кавычки, потому что кого здесь только не было. Почти всю залу заполняли странные люди в сияющих доспехах с серебряными мечами в руках, сплошь блондины с самыми кукольными, анимешными личиками. Грозные брови никак не портили общую кавайность и мимимишность парней.

Средь них молились несколько стариц монашеского вида, в тяжёлых крестах и веригах. По флангам трое или четверо гранитных атлантов, вынужденных сидеть на корточках, с ними двое из четверых крылатых львов с моста на канале Грибоедова. В центре выпендривались, крутя саблями, трое гусар в белоснежных мундирах, и почему-то с самого краю замер несколько рассеянный памятник Барклаю де Толли.

Похоже, он не совсем понимал цель всего замеса, но тем не менее удерживал за плечи вырывающуюся Белую Невесточку. Полупрозрачного старого толкиениста нигде видно не было, но его и скрутить проблемно, он же призрак. Удерёт в любой момент, чисто по-гэндальфски, он же потом внезапно и появится, когда сочтёт своё присутствие необходимым. Но мы вроде бы говорили на эту тему, верно?

Фамильяр предпочёл вновь спрятаться в маленького котёнка, ловко запрыгнув в карман моего пиджака. Сами Хранители также не спешили показываться, но их голос, один на троих, проникновенно и громко звучал из-под потолка:

– Сдавайся, мятежный яжмаг! Тебе некуда бежать, и никто не позволит тебе украсть у нас нашу дорогую гостью.

– Которую вы держали в подвале, в клетке, под сонным заклинанием?

Возможно, в доме сейчас было слишком много светлых сил, чтобы Хранители могли так уж откровенно врать. Поэтому после секундной паузы они ответили расплывчатой полуправдой-полуложью, как принято в большинстве европейских стран:

– Это другое. Тебе не понять.

А вот подобную дипломатическую отмазку восприняли далеко не все. По крайней мере трое ближайших к нам рыцарей неуверенно опустили серебряные мечи в пол. Это вполне логично, присутствие в рядах Света всегда подразумевало собственную голову и способность к критическому мышлению. Доверчивым дурачкам в рыцарских орденах обычно не рады. Почему? Потому что тупит один, а плюшек огребают за него все!

Тем не менее Хранители продолжили:

– Мы готовы позволить тебе уйти. Наше великодушие объясняется благородными порывами твоего поступка. Ты ошибочно счёл, что гостье у нас плохо? Поверь, она счастлива находиться под нашей защитой.