Языческие божества Западной Европы. Энциклопедия

В других сказаниях создателями мира являются не животные и птицы, а боги и богини. В одной из таких легенд небо мыслится в виде богини-женщины Нут, тело которой изогнуто над землей, а пальцы рук и ног опираются на землю. Нут рождает солнечного младенца, творящего затем богов и людей. «Тексты Пирамид», несмотря на то, что в них господствующим представлением является уже единоличное сотворение мира богом-творцом, все же хранят строки, следующим образом прославляющие богиню Нут, некогда почитавшуюся величайшей матерью и самого солнца, и всей вселенной.

По другому сказанию, бог-творец Хнум вылепил весь мир на гончарном круге и таким же способом создал людей и животных. Это представление живет вплоть до позднейших времен, и мы видим изображения Хнума, лепящего на гончарном круге тела и души новорожденных детей.

Географические соседи египтян финикийцы рассказывали о сотворении мира, если следовать автору «Финикийской истории» Филону, следующее. В начале были только Первородный Хаос и мрачный Воздух. Воздух возлюбил себя, и из него произошла водянистая гниль Мот — одновременно смерть и воскресение после смерти. Из Мот впоследствии возникли семена всего сущего. Вместе с Мот произошли и небесные тела, которые вскоре воспламенились, отчего загорелись плывшие в Хаосе моря и земли. Начались землетрясения, все сущее закружилось в вихре, в котором самые разные вещи и существа сталкивались друг с другом. Из этого вихря родились люди, которые дали имена ветрам, освятили плоды земли и стали им поклоняться.

Согласно сидонской традиции (Филон излагал, по-видимому, традицию библскую), в начале всего были Время, Страсть и Облако; от любви последних родились Воздух и Ветер, а от них, в свою очередь, — мировое яйцо. Когда это яйцо раскололось, верхняя его часть стала небом, а нижняя — землей. Иная версия библской традиции гласит, что в начале были Эфир и Воздух, породившие Улом — Время. От Улома произошли бог Хусор и мировое яйцо: Хусор расколол яйцо, и так появились небо и земля.

Наконец, третья традиция (не локализованная) утверждает, что в начале было Море, породившее гору — бога Хусора. С горы потекла река (Евфрат), а на вершине вырос кедр — мировое древо. После Хусора море произвело семь яиц, из которых вылупились семь богов. Среди них были Владычица мира и Юноша — первая космическая пара, создавшая людей.

По замечанию И. Ш. Шифмана, «в эллинистическую эпоху финикийские боги были отождествлены с греческими; древние традиции сохранялись лишь в храмах и ученой среде». Мифологический синтез затронул не только божественных персонажей, но и их деяния; так, греческие стоики совершенно очевидно переняли у финикийцев предание о мировом пожаре и вселенской катастрофе.

Что касается хеттов, их мифология сохранилась весьма отрывочно; космогонические тексты до нас не дошли. В табличках «богазкейского архива» присутствуют списки богов и различные варианты теогонии — происхождения божеств, однако о сотворении мира не упоминается. Говорится лишь, что мир делился на три сферы — населенное молодыми богами небо, землю и подземный мир, где обитали старшие божества (подобное противопоставление богов «верха» и «низа» характерно для шумеро-аккадской мифологии, от которой хеттская многое позаимствовала). Кроме того, в хеттских мифах присутствует сюжет о смене поколений богов: Ану свергает Алалу, Кумарби изгоняет Ану, Тешуб побеждает Кумарби и т. д. Вполне вероятно, что отголоски этих хеттских преданий о смене поколений божеств встречаются нам в греческой мифологии — в мифах о победах олимпийцев над титанами и гигантами. Как писал Ж.
– П. Вернан, «моменты сходства между греческой теогонией и азиатским мифом о творении мира не случайны. Гипотеза о заимствовании, сформулированная Ф. Корнфордом, была подтверждена (при одновременном уточнении и дополнении) недавним открытием двойного ряда документов: с одной стороны, финикийскими табличками из Рас-Шамры (начало XIV в. до н. э.), а с другой — хеттскими клинописными текстами, которые воспроизводят хурритский эпос XV в. до н. э. Почти одновременное восстановление этих двух теогонических мифов обнаружило целый ряд совпадений, которые объясняют наличие в ткани Гесиодова повествования деталей, представлявшихся неуместными или казавшихся ранее необъяснимыми».

Греческий космогонический миф, подобно египетскому, также существует в нескольких вариантах — и все они, при внимательном рассмотрении, обнаруживают черты того самого «заимствования», которое представляется вполне реальным в условиях тесных торговых и информационных контактов народов Средиземноморского бассейна.

Пожалуй, самое известное космогоническое предание греков изложено у Гесиода в «Теогонии»:

Прежде всего во вселенной Хаос зародился, а следомШирокогрудая Гея, всеобщий приют безопасный,Сумрачный Тартар, в земных залегающий недрах глубоких,И, между вечными всеми богами прекраснейший, — Эрос.Сладкоистомный — у всех он богов и людей земнородныхДушу в груди покоряет и всех рассужденья лишает.Черная Ночь и угрюмый Эреб родились из Хаоса.Ночь же Эфир родила и сияющий День, иль Гемеру:Их зачала она в чреве, с Эребом в любви сочетавшись.Гея же прежде всего родила себе равное ширьюЗвездное Небо, Урана, чтоб точно покрыл ее всюдуИ чтобы прочным жилищем служил для богов всеблаженных;Нимф, обитающих в чащах нагорных лесов многотонных;Также еще родила, ни к кому не всходивши на ложе,Шумное море бесплодное, Понт. А потом, разделившиЛоже с Ураном, на свет Океан породила глубокий,Коя и Крия, еще — Гипериона и Напета,Фею и Рею, Фемиду великую и Мнемосину,Златовенчанную Фебу и милую видом Тефию.После их всех родился, меж детей наиболе ужасный,Крон хитроумный. Отца многомощного он ненавидел.Также Киклопов с душою надменною Гея родила, —Счетом троих, а по имени — Бронта, Стеропа и Арга.Молнию сделали Зевсу-Крониду и гром они дали.Были во всем остальном на богов они прочих похожи,Но лишь единственный глаз в середине лица находился:Вот потому-то они и звались «Круглоглазы», «Киклопы»,Что на лице по единому круглому глазу имели.А для работы была у них сила, и мощь, и сноровка.Также другие еще родилися у Геи с УраномТрое огромных и мощных сынов, несказанно ужасных, —Котт, Бриарей крепкодушный и Гиес — надменные чада.Целою сотней чудовищных рук размахивал каждыйОколо плеч многомощных, меж плеч же у тех великановПо пятьдесят поднималось голов из туловищ крепких.Силой они неподступной и ростом большим обладали. [67]

67

Здесь и далее цитаты из Гесиода в переводе В. В. Вересаева.

Р. Грейвс называет миф о творении, изложенный Гесиодом, «философским» и замечает, что у Гесиода «перечень абстракций почему-то вдруг содержит нереид, титанов и гигантов, которых автор посчитал нужным сюда включить».

Другой «философский» миф о творении содержится у Овидия в «Метаморфозах»:

Не было моря, земли и над всем распростертого неба, —Лик был природы един на всей широте мирозданья, —Хаосом звали его. Нечлененной и грубой громадой,Бременем косным он был, — и только, — где собраны былиСвязанных слабо вещей семена разносущные вкупе.Миру Титан никакой тогда не давал еще света.И не наращивала рогов новоявленных Феба,И не висела земля, обтекаема током воздушным,Собственный вес потеряв, и по длинным земным окоемамРук в то время своих не простерла еще Амфитрита.Там, где суша была, пребывали и море и воздух.И ни на суше стоять, ни по водам нельзя было плавать.Воздух был света лишен, и форм ничто не хранило.Все еще было в борьбе, затем что в массе единойХолод сражался с теплом, сражалась с влажностью сухость,Битву с весомым вело невесомое, твердое с мягким.

Бог и природы почин раздору конец положили.Он небеса от земли отрешил и воду от суши.Воздух густой отделил от ясность обретшего неба.После же, их разобрав, из груды слепой их извлекши,Разные дав им места, — связал согласием мирным.Сила огня вознеслась, невесомая, к сводам небесным,Место себе обретя на самом верху мирозданья.Воздух — ближайший к огню по легкости и расстоянью.Оных плотнее, земля свои притянула частицы.Сжатая грузом своим, осела. Ее обтекая,Глуби вода заняла и устойчивый мир окружила.Расположенную так, бог некий — какой, неизвестно —Массу потом разделил; разделив, по частям разграничил —Землю прежде всего, чтобы все ее стороны гладкоВыровнять, вместе собрал в подобье огромного круга.После разлил он моря, приказал им вздыматься от ветровБуйных, велел им обнять окруженной земли побережья.После добавил ключи, болота без края, озера;Брегом извилистым он обвел быстроводные реки,Разные в разных местах, — иные земля поглощает,К морю другие текут и, дойдя, поглощаются гладьюВольно разлившихся вод, и скалы им берегом служат.Он повелел разостлаться полям, и долинам — вдавиться,В зелень одеться лесам, и горам вознестись каменистым.Справа пояса два и слева столько же небаСвод обвели, и меж них, всех прочих пламенней, пятый.Сводом объятую твердь означил умысел богаТочно таким же числом: земля — с пятью полосами.На серединной из них от жары обитать невозможно.Две под снегом лежат глубоким, а двум между нимиБог умеренность дал, смешав там стужу и пламень.Воздух вплотную навис над ними; насколько по весуЛегче вода, чем земля, настолько огня он тяжелое.В воздухе тучам стоять приказал он и плавать туманам,И разражаться громам, смущающим души людские,Молниям он повелел и ветрам приносить охлажденье.Но не повсюду владеть позволил им мира строительВоздухом. Даже теперь нелегко воспрепятствовать ветрам,Хоть и по разным путям направляется их дуновенье,Весь наш мир сокрушить. Таково несогласие братьев!Эвр к Авроре тогда отступил, в Набатейское царство,В Персию, к горным хребтам, озаряемым утренним светом.Запад и те берега, что солнцем согреты закатным,Ближе к Зефиру, меж тем как в Скифию и в СемизвездьеВторгся ужасный Борей; ему супротивные землиВлажны всегда от туманов сырых и дождливого Австра.Сверху же, выше их всех, поместил он веса лишенныйЯсный эфир, никакою земной не запятнанный грязью.Только лишь расположил он все по точным границам, —В оной громаде — слепой — зажатые прежде созвездьяСтали одно за одним по всем небесам загораться;Чтобы предел ни один не лишен был живого созданья,Звезды и формы богов небесную заняли почву.Для обитанья вода сверкающим рыбам досталась,Суша земная зверям, а птицам — воздух подвижный.Только одно существо, что священнее их и способнейК мысли высокой, — чтоб стать господином других, — не являлось.И родился человек. Из сути божественной созданБыл он вселенной творцом, зачинателем лучшего мира,Иль молодая земля, разделенная с горним эфиромТолько что, семя еще сохранила родимого неба?Отпрыск Япета, ее замешав речною водою,Сделал подобье богов, которые всем управляют.И между тем как, склонясь, остальные животные в землюСмотрят, высокое дал он лицо человеку и прямоВ небо глядеть повелел, подымая к созвездиям очи.Так земля, что была недавно безликой и грубой,Преобразясь, приняла людей небылые обличья. [68]

68

Здесь и далее цитаты из поэмы «Метаморфозы» Овидия приводятся в переводе С. В. Шервинского.

По замечанию Р. Грейвса, это миф, «который встречается только у Овидия, был заимствован позднейшими греками из вавилонского эпоса о Гильгамеше». Впрочем, текст Овидия обнаруживает не только и не столько вавилонское, сколько египетское и западносемитское (финикийское) влияние — тем паче, что Египет и Финикия гораздо ближе к Элладе, нежели Вавилон.

Классический миф о творении, изложенный Гомером и Аполлодором, говорит о происхождении мира от неба-Урана и земли-Геи, от которых произошли сторукие великаны, киклопы и титаны. Титан Крон оскопил отца, из крови которого произошли Эриннии. От Крона и его супруги Реи ведут свой род олимпийские боги во главе с Зевсом. Как писал тот же Р. Грейвс, «брак Урана с матерью-землей указывает на раннее нашествие эллинов в северную Грецию, что позволило людям, поклонявшимся богу-пастуху, утверждать, что их бог был отцом местных племен, признавая при этом, что он — сын матери-земли».

Наконец, необходимо упомянуть еще об одном греческом мифе творения, который часто называют орфическим (орфики — последователи позднего религиозно-мистического учения, вобравшего в себя многое из учений Востока). Отрывочное изложение этого мифа сохранилось у Аполлония Родосского и у Гигина. В «Аргонавтике» Аполлония Орфей начинает песнь, чтобы унять ссору товарищей:

Пел он о том, как когда-то и суша, и небо, и море,Раньше друг с другом в одну перемешаны будучи форму,В гибельной распре затем отделились одно от другогоИ средь эфира свое неизменное заняли местоЗвезды, а также луна и пути неуклонные солнца.Пел он, как горы взнеслись, как громко шумящие рекиС нимфами вместе возникли, а также и всякие гады.Пел и о том, как сперва Офион и с ним ЕвриномаОкеанида над снежным Олимпом владыками были,Как, побежденный насильем, он отдал почетное местоКрону и Рее — она, и как в глубь океана низверглись.Те ж средь Титанов, блаженных богов, лишь дотоле царилиЗевс не возрос, пока, по-младенчески мысля,Жил он в Диктейской пещере, киклопы ж, земли порожденье,Силу его укрепить не успели грозным Перуном,Громом и молнией, коими множится Зевсова слава. [69]

69

Здесь и далее цитаты из «Аргонавтики» Аполлония Родосского приводятся в переводе Г. Церетели.

Офион — божественный змей, овладевший океанидой Евриномой; последняя родила от Офиона мировое яйцо, из которого вышли солнце, луна, планеты, звезды, земля, горы, деревья и живые существа. Упоминание о мировом яйце — явный отзвук западносемитских (финикийских) и египетских мифов, оказавших значительное влияние на космогонию и теогонию орфиков.

Кроме того, орфическая традиция выделяла среди божеств Эрота, представляя его всевластной мировой силой: отсюда его прозвища Фанет («явленный»), Фаэтон («сияющий»), Протогон («перворожденный») и др. Гесиод называл Эрота в числе четырех космических начал:

Широкогрудая Гея, всеобщий приют безопасный,Сумрачный Тартар, в земных залегающий недрах глубоких,И, между вечными всеми богами прекраснейший, — Эрос.Сладкоистомный — у всех он богов и людей земнородныхДушу в груди покоряет и всех рассужденья лишает.

Представление об изначальном Хаосе, возникновение из Хаоса первобожества, вселенский пожар, абстрактные первоначала миротворения — очевидно, что греческая мифология заимствовала эти элементы из мифологий восточных народов. Как выразился современный исследователь, греки «лишь слегка видоизменили и расцветили восточную традицию, но сделали это столь талантливо, что многократно превзошли первоисточник».