Язык и религия. Лекции по филологии и истории религий

Сложившаяся иерархия жанров религиозных книг отражается в том, как в той или иной культуре принято о б р а щ а т ь с я, в том числе ф и з и ч е с к и, с культовыми книгами. На этот счет существуют различные обычаи, писаные и неписаные законы, специальные ритуалы.

Например, «Тора» в синагоге читается до сих пор только по тексту, написанному вручную и обязательно на пергаментном свитке. Каждый раз в конце службы, когда свиток торжественно проносят по синагоге, иудеи встают (подробно см. §73). Свитки «Торы», молитвенники, «Талмуд» нельзя выбрасывать. Когда ими уже нельзя пользоваться по ветхости, эти книги хоронят в земле. Так, в 1988 г. несколько свитков «Торы», которые пострадали от хулиганов, были публично преданы земле на еврейском кладбище Нью-Йорка. Последняя из 613 заповедей «Торы» велит каждому еврею хоть раз в жизни переписать свиток «Торы». Имеются строгие правила о том, как это делать. Текст должен быть написан на пергаменте из кожи ритуально чистого животного (обычно коровы, пером птицы, черными чернилами, прямыми линиями, с соблюдением строго определенного размера букв). Писцы должны погружаться в ритуальный бассейн, перед каждым написанием имени Бога. Обычно опытный писец выполнял такую работу за год (Телушкин, 1992, 135, 542–543).

В иудейской традиции сочинения по каббале в XVII в. разрешалось читать только женатым мужчинам старше сорока лет, хорошо знакомым с «Торой» и «Талмудом», поскольку мистические занятия считались опасными для людей незрелых и недостаточно твердых в вере.

В раннем христианстве проповедь говорил епископ, а исполнение кондака или канона – дело дьякона. Во время исполнения кафизма верующие могут сидеть, а при акафисте полагается стоять. В средние века в католических странах мирянам не разрешалось читать Библию, а протестанты, напротив, выступили с требованием доступности Библии каждому христианину, в том числе женщинам. В исламском богослужении в мечетях всего мира Коран до сих пор читается без перевода. Есть вероисповедные тексты, которые каждый верующий обязан знать наизусть, а есть книги Писания, и в том числе «Нового Завета», которые не читают в православном храме (например, «Апокалипсис»). Есть конфессиональные книги, не запрещенные, но и не рекомендуемые мирянам. Например, признано, что читать сочинения по догматике «небезопасно» тому, «кто имеет какую-нибудь страсть» (в том числе и богословам), и т.д.

В разных конфессиях сформировались институции, обязанные контролировать «круг чтения» социума и отдельных групп верующих. Книги, признанные еретическими, запрещались, нередко сжигались. В христианстве один из ранних приговоров такого рода был вынесен Никейским Вселенским собором (325 г.) – о сожжении арианских сочинений, при этом сам Арий был сослан. Первый список еретических книг был составлен папой Иннокентием ? в 405 г., и с тех пор подобные перечни составлялись постоянно. С появлением книгопечатания этот контроль стал особенно систематическим. В 1559–1949 гг. Ватикан регулярно издавал «Индексы запрещенных книг» (Index librorum prohibitorum). Наряду с ними составлялись списки «правильных», рекомендуемых книг. Так в христианской книжной культуре возникла важнейшая служба «при книгах» – библиография.

В православной славянской книжности списки разного рода отреченных книг многочисленны и пестры. Самый ранний из них представлен в Изборнике Святослава 1073 г., последний – в «Кирилловой книге» (Москва, 1644).

* * *

То отношение к письму и книге, которое было воспитано постоянным п р и с т р а с т н ы м в н и м а н и е м к с л о в у, присущим религиям Писания, в значительной мере распространилось на всю пирамиду религиозно-светской книжности.

В культурах, формируемых религией Писания, светская литература, школа, вся книжно-письменная культура выходят из лона церковной книжности, и поэтому они наследуют некоторые черты, присущие конфессиональной коммуникации. Светская литература осмысливает те идеи, образы, коллизии, которые представлены в Писании. Она осознает их как вечные вопросы бытия, требующие постоянного решения-преодоления, и ищет на них свои ответы.

В светской книжности, в той или иной мере связанной с традициями религии Писания, сохраняется повышенно ответственное отношение к языку и книге. Это проявляется во многом: в умении видеть неповторимость слова, дорожить оттенками его значения, описывать и комментировать эти оттенки; в уважении к авторитетам и предшественникам, в умении тщательно выяснить, «кто что сказал» в ученом споре пятисотлетней давности, в культуре цитирования и в комментаторской культуре; в понимании, что такое образцовое издание памятника словесности и как это делается.

Разумеется, мера сохранности этих высоких филологических традиций в современном мире различна.

V. Языковые коллизии в истории священных текстов

Споры о переводах Писания

90. Герменевтические коллизии в церковных конфликтах

Мирча Элиаде назвал историю религий «тотальной герменевтикой». У этого афоризма по крайней мере два смысла: 1) историю религий можно понять при условии обязательного и постоянного («тотального») герменевтического анализа знаковой деятельности (языковой и надъязыковой – музыкальной, хореографической, жестовой, изобразительной и др.), образующей религиозную коммуникацию; 2) основным и общим («тотальным») фактором исторического процесса в религиозной сфере являются конфликты, вызванные р а з н ы м п о н и м а н и е м знаков и знаковых последовательностей, циркулирующих в сфере религиозной коммуникации.

Герменевтические проблемы, т.е. проблемы, связанные с пониманием сообщения, существуют на всех уровнях религиозной коммуникации. Эти проблемы так или иначе решаются во всех видах той вспомогательной деятельности, которая направлена на расширение и совершенствование религиозной коммуникации. В своей технической, методологической основе эта вспомогательная деятельность носит филологический характер – именно потому, что общая забота всех служб такого рода – это забота о понимании сообщения.

Можно выделить три основных вида филологической (герменевтической) работы, обслуживающей религиозную коммуникацию, и соответственно три источника (фактора) религиозных конфликтов, связанных с проблемами понимания. Это, во-первых, перевод текста на другой язык; во-вторых, истолкование (интерпретация) текста; в-третьих, исправление (редактирование) текста. Во всех трех случаях (или ситуациях) проблема понимания является ведущей и основной: текст переводится так, чтобы передать на другом языке то содержание, которое в нем понял переводчик; истолкование – это выявление (если требуется, то аргументированное, со ссылками, с привлечением какой-то дополнительной информации), того содержания, которое имеется в тексте (или которое усматривает в тексте толкователь); исправление (редактирование) текста – это внесение в текст изменений в соответствии с тем пониманием текста, которое имеется у редактора.

С точки зрения логико-исторической хронологии, по-видимому, следует указать, что трем названным видам филологической службы «при Св. Писании» предшествует еще одна работа – установление корпуса священных текстов. Эта проблема также чревата религиозными конфликтами. Достаточно указать на такие факты, как решительное непризнание сакральности «Септуагинты» в иудаизме или отлучение от христианской церкви секты маркионитов, отвергавших «Ветхий Завет» (в качестве священной книги христианства) [168] . Однако проблема религиозного канона, как правило, решается в первые века существования религии (и соответственно, появляется при возникновении нового религиозного движения со своим Писанием), в то время как три других задачи – перевод, истолкование и исправление – остаются постоянными филологическими заботами, принципиально не имеющими окончательного решения. Вместе с тем проблемы истории текста (т.е. его происхождения, подлинности, атрибуции и подобные текстологические вопросы) встают как внутренние, частные задачи, решаемые в связи с более общими (например, при переводе, редактировании или издании священных книг требуется выбрать их наиболее авторитетные версии или редакции).

168

По имени раннехристианского гностического теолога Маркиона (II в.), родом из Малой Азии Маркион отвергал не только «Ветхий Завет», но и все новозаветные книги, кроме «Евангелия от Луки» и десяти Посланий апостола Павла, которые он, впрочем, кардинальным образом отредактировал.

В целом все коллизии исторического бытования священных книг связаны с проблемой аутентичности сакрального текста его богодухновенному источнику [169] .

91. Почему опасались переводить Св.Писание?

Необходимость и вынужденность перевода – это главная филологическая коллизия в истории религиозного канона. Миссионеры, несущие учение новым народам, стояли перед дилеммой: учить ли новообращенных языку Писания или перевести для них священные книги? Здравый смысл подсказывал, что лучше учить на понятном языке – иначе, как говорит апостол Павел, люди «не назидаются». Однако неконвенциональный подход к Писанию и языку Писания внушал опасения: не утратит ли Писание святость при переводе на простой (профанный) язык? Можно ли выразить «то же», не растеряв ни крупицы драгоценного смысла, но в другом языке?

169

Аутентичный (от греч. authentes – собственной рукой совершенный) – подлинный, исходящий из первоисточника. В современном праве аутентичный текст – это текст документа, официально признанный равнозначным другому тексту (составленному на другом языке) и имеющий с ним одинаковую юридическую силу; аутентичное толкование – официальное разъяснение закона или нормативного акта, которое дается органом власти, издавшим этот закон (акт).

Раннехристианские миссионеры энергично переводили книги «Нового Завета», в том числе для языков, до того не имевших письменности. Со II по VII вв. были выполнены переводы (иногда для этого специально создавались также и алфавиты) на языки сирийский, коптский, эфиопский, готский, армянский, грузинский, нубийский. К ранним миссионерским переводам примыкает и перевод на коми-зырянский язык [170] , выполненный в XIV в. св. Стефаном Пермским.

Однако после завершения святоотеческого периода, по мере нарастания консервативно-охранительных тенденций в церковном строительстве и нетерпимости к инакомыслию, опасливое отношение к переводам Писания усиливалось. Характерный факт: в IX в. миссия святых Кирилла и Мефодия (перевод Писания и литургии на старославянский язык) вызвала серьезные противодействия части западного епископата (см. §94). Эти опасения имели под собой почву: перевод религиозного канона на новые языки нередко приводил не просто к распространению учения, но к его развитию, видоизменению; сама потребность в новых переводах и новых толкованиях Писания обычно была и проявлением и фактором различных еретических и диссидентских движений. Церковь еще хорошо помнила малоазийские и североафриканские ереси раннехристианской поры – ереси, возникавшие именно в тех землях, где Писание переводилось.

170

Относится к ветви пермских языков финно-угорской языковой семьи.

В целом осторожное отношение к переводам Писания привело к тому, что христианизация Европы, рассмотренная в аспекте языка (т.е. как процесс распространения священных книг и богослужения на том или ином языке), шла по двум основным моделям: 1) принятие новой религии в языке, который требует постоянного перевода для массового сознания верующих (как латынь у романских и особенно у германских народов); 2) христианизация в родном (или близком, не требующем перевода) языке: армянский язык с начала армянской церкви в 301 г.; старославянский язык, благодаря миссии свв. Кирилла и Мефодия 863 г., в славянском богослужении.