Йоханнес Кабал, Некромант

харизматичный мошенник. Деревенщины и простофили — проще говоря, посетители — прекрасно

знают, что их кошельки и бумажники потихоньку худеют каждую секунду, проведённую на ярмарке,

но посетителям, то есть, простофилям и деревенщинам, другого и не надо. Они не против того, чтобы

их "прокатили", лишь бы было весело. Такова суть балаганов и ярмарок.

А вот "Ярмарка братьев Кабалов" была местом необычным. Особенным. Ни на что не похожим.

Тогда как рядовой балаган приносил поверхностные, кратковременные впечатления, вытаскивая

обывателей из повседневной жизни и внушая им мысль — на время, пока те готовы в это верить —

что веселье и вправду разъезжает по городам и сёлам, принося людям смех и радость, ярмарка Кабала

лишь притворялась рядовой. Копировалась при этом только внешняя сторона. За широкой радушной

улыбкой скрывалась ловушка, искушающая желаниями и чудесами, удовольствиями и попкорном,

наслаждениями и хот-догами сомнительного происхождения. Сатана, будучи как-никак экспертом в

вопросах соблазна, совершенно справедливо заметил, что переступив порог балагана, люди теряют

бдительность. Сюда приходят, чтобы развлечься, и каждый готов рано или поздно быть

обворованным. Ярмарка Кабалов отличалась лишь масштабами потерь.

Но всё это теория. Примеры куда полезнее.

* * *

— Мы пришли повеселиться, — это было сказано с намёком то, что в противном случае кое-

кому разобьют губу.

Рейчел надеялась, что до этого не дойдёт. Губа только зажила после прошлого раза.

— Мне весело, — сказала она и улыбнулась. Улыбка вышла не очень убедительная, зато

демонстрировала покорность ровно настолько, чтобы Тэд разжал неосознанно стиснутый кулак. Руки

в кулаки он сжимал часто.

Он посмотрел по сторонам. Взгляду открывалась ярмарка — хаотичный круговорот

многообещающих звуков, запахов, огней. Звуки каллиопы, неоновый свет и аромат свежего попкорна

создавали новый мир, где царила атмосфера чудес, азарта и веселья. Да, истинным её назначением

было подстрекать к соперничеству, богохульству, ссорам и душегубству, но можно было и кокосы

выиграть.

Он разглядывал всё это с кислой миной человека привыкшего к разочарованиям, который

обычно борется c ними, отправляя виновника в больницу. Он протянул руку Рейчел, та тут же взялась

за неё, позволяя протащить себя в ворота на территорию ярмарки. По дороге они прошли мимо

фермера, на чьей земле она размещалась.

Довольный собой, он стоял, заткнув большие пальцы в карманы жилетки, улыбаясь и кланяясь

каждому, кто останавливался купить билеты, как будто ярмарка тоже принадлежала ему. На самом

деле он вёл подсчёт посетителей, отчасти, чтобы убедиться, что его не надули с арендой, но в

основном ради удовольствия производить в уме нехитрые арифметические операции над постоянно

растущим числом и наслаждаться внушительной суммой, которая вырисовывалась по правую сторону

от знака "равно". Несомненно он не был бы так счастлив, если бы знал, что ждало его в скрытом

завесой будущем, вскоре после того как он оставит смертное ложе. Если ему казалось, что

министерство сельского хозяйства помешалось на ненужных документах, первая же встреча с

Артуром Трабшоу покажет, что то были ещё цветочки.

Тэд и Рейчел шли по широким дорожкам между аттракционами. Любопытный наблюдатель,

последив за ними пару минут, сразу и не понял бы, зачем эта парочка вообще пришла.

Рейчел видела будто бы другую, цензурированную версию ярмарки. Большую часть времени

она выглядела взволнованной и настороженной. Даже если время от времени что-то и привлекало её

взгляд, радость на её лице тут же вытеснялась отработанным неопределённым выражением. Она

давно забыла, что значит иметь собственное мнение, но если у неё вдруг возникало такое, при Тэде

она старалась его не высказывать. Он ведь мог с ним и не согласиться. Неопределённость

распространилась и на её внешний вид — достойная, но безнадёжная попытка понравиться Тэду и

быть невзрачной для других мужчин. В конце концов она просто превратилась в подобие женщины в

хорошей, но непривлекательной одежде, приятных, но тусклых цветов. На ней было слишком много

косметики: тени для глаз и маскирующий карандаш, которые скрывали её природное очарование и

кое-что ещё.

Цели Тэда тоже не были ясны. Он на ярмарке, но не веселится. У него есть подружка, но они не

друзья. Он с ней не гулял, скорее пас подобно злобной овчарке, следя как бы кто не покусился на его

собственность. Он разрывался между желанием выставить её напоказ и страхом, что на неё

действительно посмотрит какой-нибудь мужик. Если бы любопытный наблюдатель продолжил

слежку чуть дольше, то непременно оказался бы нос к носу с Тэдом — тот был одет по-воскресному и

неудачно подстрижен — который выпучив глаза и тяжело дыша, потребовал бы объяснить, чем это

его девушка так заинтересовала любопытного наблюдателя.

Они бродили между киосками, он — преисполненный подозрений, она — не зная, чего

опасаться — даже не догадываясь, что и вправду были объектами внимания любопытного

наблюдателя.

За ними наблюдал Хорст Кабал, которого смогли бы увидеть лишь наиболее тонко

чувствующие из кошек и самые подозрительные из собак. Способность быть незаметным для людей и

животных — один из маленьких трюков, которым он научился, едва стал чуть мертвее остальных —

наряду со скоростью, силой, и (если понадобится) гипнозом. Проницательным взглядом и чутким

сердцем он, однако, обладал всегда. Хорст наблюдал и слушал их неестественный разговор — его