Юбер аллес (бета-версия)

– Но среди них куда меньше тех, что недавно прибыли из Берлина, - почти снисходительно пояснил Спаде, - а среди тех совсем мало интересующихся штриком.

Так, понял Власов. Значит, на журналистку Спаде вышел не случайно, а именно разыскивая его, Фридриха.

– Обидел ты меня тогда, Фриц, - не замедлил подтвердить его предположение дуфан, - но и заинтересовал. Сколько лет в этом бузинесе, а такого, как ты, не видел. Будь ты простой панту, стал бы я с тобой разговоры разговаривать? Послал бы пару ребят, и дело с концом.

"Ну ты не очень-то хорохорься - найти номер моего телефона еще не значит найти меня, это не говоря уже обо всем прочем", - подумал Власов, но вслух ничего не сказал: птичка начала распеваться, и мешать ей не стоило.

– Чего примолк?

– тут же осведомился Спаде, словно почуяв звериным чутьем мысли Фридриха.

– Внимательно тебя слушаю.

– Ну слушай, слушай. Глядишь, чего интересное услышишь. Рассказать тебе, мой дорогой Фриц, кто ты такой и зачем приехал?

– Сделай одолжение.

– Ты меня про штрик распрашивал вовсе не потому, что хотел его купить. А как раз даже наоборот. Ну как, интересно?

– Очень, - ответил Фридрих, даже не кривя душой.

– Зачем бы это берлинцу ехать в Россию за штриком? За штриком надо в прямо противоположном направлении, это всякий знает. И уж тем более не в Москву. В Москве этой дряни нет, и серьезным людям это хорошо известно. А ты ведь серьезный человек, да, Фридрих? Во всяком случае, на простого сукера не похож. То есть похож, конечно, но ровно до той степени, чтобы было ясно, что ты не джин, - из Спаде все же полез "профессиональный" лексикон.
– Джин бы под блатного стал косить, а ты даже не пытался. В подземку ты полез, конечно, не от хорошей жизни. А потому, что бабу твою прихватили вместе с товаром. А у тебя выхода на ее контакт здесь не было. И, учитывая местные законы, на свободе ты ее в ближайшие тридцать лет увидеть не надеялся. Вот ты и решил сам рынок прощупать, да, глядишь, на нужных людей выйти... Не получилось, бывает. Но потом твою бабу вчистую отмазали. И к кому она побежала в первую очередь? Ба! Да к моему же старому другу Андрюше Грязнову! А я его как раз в это время стал разыскивать. У нас с ним, видишь ли, возникли разногласия по экономическим вопросам. И окрепло у меня подозрение, что Андрюша вместо того, чтобы их порешать, стал на сторону от меня коситься и старым другом брезговать ради новых. А мне такое отношение, сам понимаешь, обидно. Прямо-таки смертельно. Хотел я с ним по душам потолковать, а он в бега ударился, дурачок. Ну я его приятелей-придурков распросил, с кем он в последнее время якшался. И про кого они мне рассказывают? Да про бабу придурочную из Берлина, которую в аэропорту взяли. Я про нее уже слышал, да, признаться, думал - глупость какая-то, кто же бабам серьезные дела доверяет? Ладно, распрашиваю уже про эту бабу - чую, рядом с ней еще кто-то ошивается... И про кого они мне тогда рассказали, как ты думаешь? Вот тут уже мне окончательно интересно стало... Ну как, понравилась история?

– Если, по-твоему, я привез товар из Берлина, то зачем впутывать Франциску? Почему я не сделал это сам?

– Да очень просто, - усмехнулся Спаде.
– Баба, да еще с ребенком - она дура, меньше шансов, что подумают, и фокус с лекарством, опять-таки - у тебя-то нет справки о диабете. Только тут ты перестарался - она повела себя так глупо, что даже ты не ожидал. И вез ты, конечно, не сам товар. Кто ж сразу товар везет. Ты вез образцы. И подозреваю - не все они русским джинам достались, раз ты сразу отсюда ноги не унес... Так ведь, мой милый Фриц?

– Что ты хочешь?
– сумрачно спросил Власов.

– Во-от, наконец, правильный вопрос, - протянул дуфан.
– А то все шла у нас какая-то, извиняюсь, беллетристика... Чего я хочу? Ну во-первых - должок с тебя получить. Ты человечка моего ни за что кильнул, припоминаешь? Мне за это компенсация причитается.

– Сколько?

– Сто пятьдесят.

Фридрих беззвучно усмехнулся циничному юмору бандита. Юмору, понятному для посвященных. Сто пятьдесят тысяч марок единовременно выплачивалось семье офицера имперского спецназа в случае его гибели при исполнении служебных обязанностей. Вот только родне Спаде никогда уже этих денег не получить.

– Что во-вторых?
– спросил Власов вслух.

– Ты не торопись, мы еще с "во-первых" не закончили. Сто пятьдесят - это за убитого, а за моральный ущерб мне, по-твоему, ничего не причитается? Так что с тебя, для круглого счета, еще триста пятьдесят.

– Не дороговато ценишь свои обиды?

– А дойчская честь - она, Фриц, дорогого стоит. Тебя этому в твоей берлинской школе не учили?

"И эта мразь еще смеет рассуждать о дойчской чести!
– подумал Власов.
– Ну, попадешься ты мне..."

– Переходим к пункту "во-вторых", - продолжал бандит.
– Мне нужен Андрюша. Пока живым. Не люблю тех, кто бросает старых друзей. Да и тебе с ним дела вести не резон. Кто меня подвел, тот и тебя подведет. Просто скажи мне, где он. Об остальном я позабочусь.

– Я бы и сам непрочь узнать, где он, - усмехнулся Фридрих.

– Уж ты постарайся. И побыстрее. Я ждать не люблю.

– Ты не понял? Я действительно не знаю, где его искать. Если у тебя есть какие-то идеи - подскажи, я возьму на себя их проверку.

– А что тебе еще подсказать? Как себя в гостях вести, чтобы хозяев не обидеть? Теперь это твои проблемы, Фриц. Пункт "в-третьих". Раньше речь шла о том, что мне нужно. Теперь о том, что мне не нужно. Мне не нужен штрик в Москве. Совсем.

– Даже если он пойдет через тебя?
– сымпровизировал Фридрих.

– Ты родной язык понимаешь? Я сказал - совсем. Абсолютели.

– Почему?

– Во-первых, штрик - это западло, если ты в своем Берлине еще не в курсе. А во-вторых, мне тут ни к чему дестабилизация рынка. Есть, Фриц, такая наука - экономика...

– И чего ты от меня хочешь? Честного райхсюгендского слова, что штрика в Москве не будет?

– Нет, конечно. Я ж понимаю, сейчас ты мне что хошь пообещаешь, а потом... Долговременные гарантии требуют долговременных интересов. И я хочу, чтоб ты понял и компаньонам своим передал - у тех, кто попытается сбывать штрик в Москве, будут большие проблемы. Когда бы вы сюда ни сунулись. Это если по-плохому. А если по-хорошему, то вполне можно обсудить разные варианты. Россия - страна большая, соображаешь? Но это потом. Сначала нам надо уладить пункты один и два.

– Сначала поумерь свои аппетиты.

– Фриц, ты дурака-то не валяй. Ты тут, конечно, хорошо разыгрывал нордическое спокойствие, но ты ведь понимаешь, что твои баба и пацан у меня. И что именно с ними будет, если мы не договоримся. Только не надо мне рассказывать, что они тебе были нужны лишь как прикрытие для образцов, а вообще тебе на них плевать. Франциска эта твоя - глупая курица. Бабы - они, конечно, все дуры, но эта - в особенности. Бойкая, правда - сначала завизжала, как резаная, а потом пистолетиком меня пугать пыталась... ты бы ее научил, что ли, с предохранителя-то снимать... Но для дела ты мог бы кого и получше найти, даже с диабетом. Значит, что? Значит, у тебя к ней и личный интерес имеется. Оно, может, кому и странновато - свою бабу, да еще с ребенком, под такой риск подставлять, ну да я в чужие сексуальные отношения не лезу. Я в этих вопросах, знаешь ли, придерживаюсь широких западных взглядов.

"Да уж знаю!" - хотелось съязвить Власову, но он все же промолчал.

– Может, ты считаешь, что баба свой кусок хлеба с маслом тоже не только в постели зарабатывать должна, - продолжал философствовать Спаде.
– По мне, кстати, правильная точка зрения. Опять же, не будь она тебе теперь нужна, зачем бы ты приставил человечка за ней глядеть? Твой ведь это человечек, признайся. Я сначала думал - джин, но джин бы и от нее хоронился, а этот в открытую ее пас. Только просчитался ты, Фриц. Нет, его я трогать не стал - видишь, какой я пока что добрый... А просто он у тебя по ночам спать любит, ну а я не гордый, я и ночью в гости зайти могу... Ты бы, кстати, слышал, в каких выражениях она тебя расписывала и умоляла, чтоб я тебе позвонил. Ты, наверное, за всю жизнь от нее таких комплиментов не наслушался. Уж как она заверяла, что ты все сделаешь, чтобы их спасти... Или, может, она все-таки врала? Может, я ошибаюсь, Фридрих, и тебе в самом деле на них плевать? Так ты только скажи, и я их прямо сейчас на куски порежу, и тебе послушать дам. Начну, пожалуй, с пацана. Так как?