Юг там, где солнце

— Да, — угрюмо подтвердил Мишка, по-прежнему не глядя мне в глаза. — За что вы меня арестовали? Я что, украл чего-нибудь, убил, да?

— Задержан ты, Миша, по 209-й статье уголовного кодекса, — устало протянул я. — И ведь ты об этом уже слышал. Ну хорошо, могу повторить. 209-я статья — это оккультная практика с целью извлечения дохода. Гадания твои — это и есть оккультная практика. А доход извлекала мама, беря с каждого клиента беленький такой конвертик. Или тебе об этом ничего не известно?

— Откуда я знаю, чего у них там с мамкой было, — буркнул Мишка. — Я её не спрашивал, а сама она не говорила.

— И тебе никогда не приходило в голову, что работаешь не за бесплатно? — недоверчиво возразил я.

— Ну, не знаю… Иногда, наверное, думал. Велик в прошлом году мамка купила, а раньше всё кричала — нет денег, нет денег, зарплата маленькая, и не проси. Ну, я тогда и подумал, может, кто ей чего и платит.

— Значит, я пишу, что ни о какой плате ты не знал. Клиенты приходили к тебе сами, или мама их приводила?

— Когда как, — пожал Мишка плечами. — Сперва, наверное, они с мамкой всё-таки говорили, потом уж она меня в сарай посылала.

— Значит, так и запишем. Откуда узнают о тебе клиенты, не интересовался. По доброте душевной не отказывал их просьбам. Так? И не думал, конечно, что бесовским делом занимаешься…

Мишка вытаращил на меня глаза.

— Это почему? Я же ничего такого не делал, наоборот, людям помогал.

— Угу, — хмуро заметил я. — С этого многие начинали. А рассказать тебе, чем они кончали? Приходилось слышать про человеческие жертвоприношения, про свихнувшихся навсегда людей, поигравших в эти игры? Такое слово слышал — бесноватые?

— Так я что, тоже?

— На пути к этому, — обрадовал я мальчишку. — Никогда не задумывался, откуда твои способности взялись? Человеку ясновидение не под силу. Любо Господь даёт, либо нечистый. Но Господь прозорливость святым подвижникам даёт, всею своей жизнью послуживших Богу. А ты, скажешь, такой? Грехов, что ли, нет? Значит, откуда твои способности, догадываешься? Сатане как раз выгодно, чтобы до поры до времени ты о нём не подозревал, чтобы думал, будто своими силами обходишься. А потом захочешь большего, а сил-то и не окажется. Тогда придётся кланяться бесам, чтобы помогли. И найдутся рядом такие, кто подскажет, как это сделать. И получится, что православный мальчик Миша станет сатанистом. И уже не помогать людям ему придётся, а гадить. Ты хоть в церковь-то ходишь?

— Редко, — признался Мишка. — По праздникам мамка заставляет.

— И конечно, накануне на всенощной исповедуешься?

Мишка настороженно кивнул.

— Ни разу не приходило в голову батюшке про свои гадания рассказать?

— А зачем? — он упрямо мотнул вихрастой головой. — Я же не думал, что это нельзя. Вот вы сейчас говорите — грех, сатанисты, жертвы… А я ни про чего такое не слышал.

— Однако же помалкивал о своих делах, так? Конспирацию вы с мамой придумали, пусть и идиотскую, но таились же, да? Значит, совесть всё-таки была нечиста?

— Да при чём тут совесть? — вздохнул Мишка. — Мамка просто не велела трепаться, сказала, если пойдут разговоры всякие, то бед не оберёшься. Вот и всё.

— А ты, конечно, не поинтересовался, какие именно беды? Ладно, теперь уж прошлого не вернуть, о будущем думать надо. Скажи-ка лучше, когда впервые у тебя это проявилось, и как. Не спеши отболтаться, это важный вопрос, от него много чего зависит.

— Ну, — задумался Мишка, — я сейчас точно-то и не помню. Года три назад, я в пятый класс тогда перешёл. Летом это случилось. Мы с пацанами в войнушку играли, наши ребята, с Заполынной, были Тиграми, а те, с Петровской, Волками. Они нас завоевать хотели, а мы как бы партизаны. Ну вот, у них пакет был с картой, где все ихние посты, план наступления и всякое такое. Они его так запрятали, что ни фига не найдёшь. А найти надо было, потому что мы не знали, откуда они на наш штаб полезут, и когда. Ванька, это наш командир, говорит — без пакета, парни, кранты нам. Не отобьёмся, их в два раза больше. А я тогда сидел на бревне, там у Ваньки во дворе всякие доски валялись, рейки… Ну, думаю я про то, что хорошо бы пакет найти, кручу в пальцах щепку какую-то. И вдруг чувствую — она напряглась, щепка, и легонько так поворачивается налево. Ну, я для смеха пошёл в ту сторону, ни о чём таком не думал, просто раз уж неясно, где искать, то не всё ли равно, куда. Вот, я, значит, иду, а щепка в пальцах всё крутится, крутится… ну, как стрелка компаса. Если её сильнее сжать, то замирает, а чуть отпустишь — вертится. А потом вдруг вниз клониться начала, я гляжу — а там камень, это возле того пустыря, где мы в футбол гоняем. В общем, отвалил я этот камень, он, зараза, тяжёлый — а там как раз что-то такое лежит завёрнутое. Пакет волчиный.

— Значит, с палочки началось? — хмыкнул я. — Что же дальше, стал опыты делать?

— Ага, — кивнул Мишка. — Только не всякий раз получалось. Я уж потом понял, что мало щепку вертеть, надо ещё и самому захотеть, чтобы нашлось.

— И любая щепка годится?

— Только чтобы не тяжёлая.

— И что, просто вертел в руках, пока направление не покажет?

— Ну, иногда этого мало, — солидно заметил Мишка. — Если то, что ищешь, далеко, не пойдёшь ведь за тыщу километров… Я однажды ко лбу палочку прижал — и увидел вдруг, где это кольцо лежит. Не так, как вот вас сейчас вижу, а как бы внутри головы. Вроде как если бы снилось, только это не сон был.

— А что за кольцо? — прищурился я. — Кто-то помощи попросил?

— Да мамка всё, — виновато пояснил Мишка. — Она же заметила, что я без проблем всякие вещи нахожу, которые дома куда-то задевались. Я ей ни про какие щепки не говорил, но как начнёт психовать, я во двор выйду, палку возьму какую-нибудь — и ищу. А то она же прямо как бешеная становится, кричит, что это я задевал, ещё и налупить может. Ну, она скоро привыкла, что у меня рука лёгкая, что ни потерялось, всё найду. Она и нахвасталась соседкам. А потом, это уже зимой было, после Рождества, у тёти Даши кольцо пропало, обручальное.

— А кто такая тётя Даша? — сделал я пометку в блокноте.

— Да тётка одна такая, — охотно сообщил Мишка, — с мамкой вместе на суконной фабрике работает. Мамка с ней вроде как дружит, тётя Даша к нам иногда ночевать приходит, когда её муж, дядя Витя, выпьет и драться лезет. Ну вот, мамка и говорит, у неё кольцо обручальное пропало, если дядя Витя узнает, он ей за такое шею свернёт. Ладно, говорю, поищу. А как искать, если она на другом конце города живёт? В общем, пошёл я в сарай, палку покрутил, а она вообще непонятно куда кажет. Я устал уже с ней колупаться, ну, чисто случайно так прижал ко лбу — и голова вдруг как бы закружилась, всё вокруг таким лёгким стало, а потом гляжу — вроде бы я на полу лежу в тёти Дашиной квартире. И в щели между половицами что-то такое светится. Пригляделся — а это оно, её кольцо. Ну, вокруг посмотрел, вижу, ближайшая щель к тумбочке, где у них радио стоит. Побежал, мамке говорю — пусть возле радио посмотрит между досками в полу. Та тёте Даше передала, ну, нашлось кольцо.

— А еще похожие случаи были?

— Были, конечно, — согласился Мишка. — Через месяц после того дела с кольцом. У Васи, это зять нашей соседки, тёти Шуры, пропала сестра, Людка. Она уже большая была, в девятом классе училась. Ну, мать ей как-то раз устроила головомойку за что-то, та психанула, уеду, заорала, от вас, сволочей. И убежала из квартиры, дверью хлопнула — и всё, ищи-свищи. Всю ночь её не было, мамка её по городу моталась, в полицию, то-сё, и без толку. Ну, два дня прошло, а потом уж соседка с моей мамкой поговорила. В общем, меня попросили помочь. Вдруг, говорят, получится? Мне Васину маму жалко стало, я и говорю — ладно, попробую. Пошёл в сарай, щепку о лоб потёр — и опять будто куда-то провалился, а потом вижу — вроде вокзал, народу толпы, по радио чего-то там объявляют, а Людка, дура, по перрону мечется, высматривает кого-то. И я почему-то знаю, что это не где-нибудь вокзал, а в Столице, и Людка надеялась, что кто-то её встретит, но обломилось. Я тогда рассказал мамке, что видел, ну, поехали тут же за Людкой в Столицу, отыскали-таки. Её уже полиция там задержала, в детский приёмник отправили. Оказалось потом, у неё какая-то подруга там, в Столице, жила, они с ней переписывались изредка. Ну, Людка когда с мамкой своей поругалась, решила к подруге податься, зажить роскошной жизнью. Думала, поступит куда-нибудь учиться, а жить будет у этой самой Насти. Та её не встретила, конечно, ей родители запретили, а когда Людка всётаки по адресу ихний дом отыскала, и на порог не пустили. Гуляй отсюда, сказали, девочка, нашу дочь не порти. А то сейчас в полицию сдадим.

— И с тех пор, — протянул я как бы задумчиво, — добрые люди стали к мальчику Мише обращаться за помощью. И не за спасибо, разумеется.

— Да, наверное, с тех пор, — помолчав, согласился Мишка. — Только насчёт денег я ничего не знаю, с ними мамка договаривалась, а я уже в сарае сидел, ждал.

— И никогда не отказывался?

— А как откажешься? — хмуро выдавил Мишка, опустив глаза. — Мамка тут же ремень возьмёт, так налупит, что неделю потом не сядешь. Она же иногда прямо бешеная становится, если против её воли что-нибудь. Да и потом… Жалко людей всё-таки. Они же приходят не с радости, а наоборот. Я же и вам помогать стал, потому что представил — этот мальчик, Санька, ну, которого увели — мне вдруг показалось, он вроде бы как мой братишка, Олежек. Ему как раз недавно пять исполнилось… А вы, оказывается, всё наврали…