Юлий Цезарь

Однако Цезарь на этот счет не обманывался. Поэтому он решил произвести новый набор войск, что и было поручено трем его легатам. Именно в это время он обратился к Помпею, который, как уже упоминалось, в «интересах государства, а также по дружбе» предоставил ему один легион, набранный еще в 55 г. Цезарь возместил и ту потерю в людях, которая образовалась в результате поражения Титурия. Вместо 15 когорт, разгромленных в этом бою, он приобрел 30 новых — его армия состояла теперь из 10 полных легионов. Всему этому Цезарь придавал большое значение: быстротой пополнения была наглядно продемонстрирована мощь римского государства, подчеркнуты его неограниченные возможности.

Новая кампания, т. е. кампания 53 г., была открыта еще до окончания зимы. По существу она носила характер превентивных действий. Прежде всего это была карательная экспедиция против нервиев. С четырьмя легионами Цезарь неожиданно вторгся в их страну. На сей раз нервии не смогли оказать сколько–нибудь серьезного сопротивления, и войску Цезаря досталась огромная добыча как пленными, так и скотом. Несчастные нервии вынуждены были снова покориться римлянам и выдать заложников. Быстро завершив эту операцию. Цезарь отвел свое войско на зимние квартиры.

В начале весны Цезарь, по обыкновению, собрал общегалльский съезд. На него явились все, кроме сенонов, карнутов и треверов. Рассматривая их отсутствие как сигнал к отпадению и восстанию и вместе с тем желая показать, что он этого не потерпит, Цезарь перенес свою главную квартиру и продолжение съезда из Самаробривы в город парисиев Лютецию (Париж). Это галльское племя было соседями сенонов, но в восстании не участвовало.

Заявив на съезде о своем отношении к восставшим, Цезарь в тот же день выступил против сенонов. Главарь и инициатор движения Аккон пытался организовать сопротивление и приказал сельскому населению собраться под защиту городов. Однако, прежде чем это распоряжение могло быть исполнено, выяснилось, что римляне уже поблизости. Тогда сеноны по необходимости отказались от прежних намерений и направили к Цезарю посольство с просьбой о помиловании. Ходатаями за них были эдуи, под покровительством которых они состояли. Сюда же направили своих послов и карнуты, которым оказывали покровительство ремы. Цезарь, имея в виду более серьезные военные действия, охотно пошел навстречу послам и их заступникам и, потребовав, как обычно, внушительное число заложников, отложил следствие о причинах восстания и расправу с его организаторами на более позднее время.

Замирив таким образом эту часть (т. е. северо–восток) Галлии, Цезарь все внимание сосредоточил на главной задаче — войне с треверами и Амбиориксом. Борьба с последним имела для него особое, даже личное значение. Он был связан клятвенным обещанием. Дело в том, что, когда он узнал о поражении 15 когорт, о гибели Титурия и Котты, он демонстративно перестал стричь волосы и стал отращивать бороду до тех пор, пока не отомстит врагам. Но поскольку соседями и союзниками эбуронов было племя менапиев, которые, кстати, никогда не направляли к Цезарю послов с просьбой о мире, то он решил начать с вторжения в их область. Двинувшись на неприятеля тремя колоннами, он разорил страну, предал огню селения, захватил много пленных и большое количество скота. Менапии изъявили покорность и выслали заложников. Предупредив их, что они не должны предоставлять приюта Амбиориксу и не принимать его послов. Цезарь после этого выступил против треверов. Однако здесь его упредил Лабиен.

Треверы под влиянием агитации родственников погибшего Индутиомара решили снова напасть на Лабиена и собрали довольно крупные силы. Они уже подступали к его лагерю, как вдруг им стало известно, что Лабиен получил от Цезаря подкрепление (в составе двух легионов). Узнав об этом, треверы остановились, разбили лагерь и стали тоже ожидать подкреплений. К ним должны были подойти вспомогательные отряды германцев.

Тогда Лабиен решил сам проявить инициативу. С двадцатью пятью когортами и большим отрядом конницы он вышел навстречу неприятелю и примерно в одной миле от их расположения, на высоком, обрывистом берегу реки, разбил и укрепил свой лагерь. Так как в течение нескольких дней ни та, ни другая сторона не изъявляли желания форсировать реку, то Лабиен решил применить хитрость.

На военном совете он открыто заявил о своем намерении сняться с лагеря, поскольку ему нет никакого смысла ожидать подхода германцев. Как и рассчитывал Лабиен, это заявление через кого–то из галльских всадников, находившихся в его войсках, в тот же день стало известно врагам. Военным трибунам и старшим центурионам он дал распоряжение сниматься с лагеря ночью и как можно с большим шумом, чтобы внушить противнику мысль о панике, чуть ли не о бегстве римлян. Только узкому кругу командиров он открыл свой истинный план и намерения.

Как только римский арьергард выступил из лагеря, галлы, решив, что будет непростительно упустить столь легкую добычу, переправились через реку и пустились вслед за римлянами. Лабиен продолжал еще некоторое время отступать, чтобы заманить все войско треверов на этот берег. Внезапно он приказывает остановиться и сделать поворот в сторону врага. Обратившись к солдатам с краткой речью, он построил их в боевой порядок, расположил конницу на флангах и дал сигнал к атаке.

Не ожидавшие такого оборота дел, треверы не выдержали первого же натиска и обратились в беспорядочное бегство. Лабиен преследовал их со своей конницей, многих перебил, многих взял в плен, а еще через несколько дней снова покорил всю их область. Германские отряды, спешившие треверам на помощь, узнав об исходе сражения, вернулись домой. Туда же бежали родственники Индутиомара, которые понимали, что встреча с римлянами не сулит им ничего хорошего. Верховная власть над треверами была вручена Цингеториксу, ибо он во время всех этих событий оставался верен римлянам «с самого начала и до самого конца» .

Прибыв из области менапиев к треверам. Цезарь решил снова переправиться через Рейн. Такой поход диктовался двумя причинами: во–первых, именно отсюда были высланы треверам вспомогательные отряды, а во–вторых. Цезарь не желал, чтобы где–то здесь нашел себе убежище Амбиорикс. Приняв такое решение, он приказал немедленно навести мост. Так как в этом деле уже имелся определенный опыт, то благодаря ему и необычайному усердию солдат мост был сооружен буквально за несколько дней.

Оставив на территории треверов значительный отряд для охраны моста, а также для предупреждения новых волнений. Цезарь с остальными войсками перешел на другой берег Рейна. Германское племя убиев, которое еще раньше изъявило покорность и выслало Цезарю заложников, просило пощады, подчеркивая свою невиновность. Разобрав дело. Цезарь убедился, что они правы и что помощь треверам оказывали не они, а племя свевов. Относительно же этих последних удалось выяснить, что свевы, получив сведения о римской армии, отступили вместе со всеми своими союзниками к самым отдаленным границам страны, к непроходимым лесам.

Углубляться в неизведанные области на зарейнской территории было бы слишком большим и неоправданным риском. Но дабы германцы опасались его возвращения и не могли больше высылать вспомогательные отряды галлам. Цезарь приказал частично (на 200 футов в длину) разобрать мост со стороны убиев, выстроил на его оставшейся части четырехэтажную башню, заложил сильное предмостное укрепление и оставил для его охраны и прикрытия 12 когорт.

Теперь оставалось решить последнюю и главную задачу текущей кампании — отомстить Амбиориксу и эбуронам. Цезарь лично возглавил этот поход и двинулся против эбуронов через Ардуеннский лес (Арденны), простиравшийся на пятьсот с лишним миль от берегов Рейна и границы треверов до области нервиев. Вперед была выслана вся конница под командованием Л. Минуция Басила, и перед нею поставлена задача: двигаясь быстро и скрытно — Цезарь запретил ему даже разводить костры во время стоянок, — захватить самого Амбиорикса.

Однако ни Басил, ни Цезарь, несмотря на длительное и упорное преследование, не сумели добиться успеха. Амбиориксу, который несколько раз был чуть–чуть не захвачен, все же удавалось ускользать от своих врагов. Правда, он превратился в жалкого беглеца, его жизнь охраняли лишь четыре преданных ему всадника. Но зато Цезарем полностью был реализован план отмщения всему племени эбуронов. Оставив один легион для охраны обоза, сосредоточенного в Адуатуке, где некогда стояли Титурий и Котта, сам Цезарь силами 9 легионов, разделенных на три колонны, вторгся в страну эбуронов. Она подверглась беспощадному опустошению; всем соседним галльским общинам было предложено принять участие в грабеже населения. Галлы, как сообщает Цезарь, охотно откликнулись на этот призыв. Более того, о столь соблазнительной возможности прослышал кое–кто из зарейнских германцев, и в один прекрасный день две тысячи всадников германского племени сугамбров переправились через Рейн и занялись грабежами и разбоем на земле эбуронов. Они настолько увлеклись легко доставшейся им добычей, что даже рискнули напасть на римский лагерь в Адуатуке. Это неожиданное нападение было отбито с большим трудом.

К исходу кампании Цезарь и римская армия могли считать себя отмщенными. Страна была так опустошена, а население настолько истреблено, что с тех пор самое имя эбуронов навсегда исчезает из истории. Осенью Цезарь созвал очередной съезд, на сей раз в Дукорторе (Реймс), в стране ремов. Здесь в результате проведенного следствия о причинах восстания сенонов и карнутов был подвергнут мучительной казни Аккон, один из главных зачинщиков возмущения. Некоторым его соучастникам удалось бежать; они были приговорены к вечному изгнанию. Сеноны получили на зимний постой шесть легионов, остальные войска были размещены неподалеку. Заготовив для всей армии продовольствие. Цезарь мог наконец, по своему обыкновению, направиться в верхнюю Италию (Цизальпинскую Галлию).