Юлий Цезарь

Тем временем Помпей вторгся со своей армией на Кавказ, подчинил Риму Армению и горские племена, а затем повернул на юг, чтобы привести в полное повиновение Сирию, где еще сохранялось влияние Селевкидов, а затем присоединить к Риму Набатейское царство, бывшее важным центром караванной торговли, откуда вели пути в Йемен и на юг Аравийского полуострова. Помпей покорил Сирию, а вот до Петры, столицы Набатейского царства, дойти не успел — в Иудее вспыхнула гражданская война, развязанная боровшимися за власть братьями Гирканом и Аристобулом из рода Маккавеев. Помпею пришлось вмешаться в эту междоусобицу. Оба брата обратились к нему за помощью. Помпей взял сторону Гиркана, посчитав его более слабым и более управляемым. Аристобул неохотно согласился с Помпеем, но его сторонники возмутились решением Рима вмешаться во внутренние дела Иудеи, заняли Храмовую гору и три месяца удерживали ее. В конце концов Помпей в еврейскую субботу (священный день отдохновения иудеев) взял штурмом этот опорный пункт и перебил непокорных священнослужителей прямо у алтаря. Он даже взял на себя смелость ступить в Святая Святых Иерусалимского храма, но иудейские ценности оставил на месте.

За три года Помпей присоединил к Риму новые земли, перекроив политическую карту Ближнего Востока без утомительных согласований своих действий с сенатом. В Армении он оставил на царстве Тиграна II, наделив эту страну ролью своеобразного буфера между Римом и Парфией. Покорив Сирию, Помпей сделал ее римской провинцией. Иудея осталась номинально независимым государством, но Помпей урезал ее территорию, оставив в ее составе только Иерусалим, Галилею и несколько прилегающих к ним земель. Затратив лишь небольшие средства римского казначейства, Помпей установил мир в Восточном Средиземноморье (чего эти земли не знали много веков) и принес Риму огромные ценности, не забыв, разумеется, и себя.

Успехи Помпея послужили уроком Цезарю. Оказалось, что без одобрения сената способный и напористый полководец может добиться выдающихся достижений, прославиться на весь Рим и даже войти в историю, а заодно и безмерно обогатиться.

Пока Помпей воевал на Востоке, Цезарь тоже не терял времени даром. В 65 году его избрали эдилом, как и было положено, на один год. В обязанности эдилов входили надзор за строительством, состоянием улиц, храмов и рынков, судебные разбирательства, а также проведение общественных праздников. Эдилы ежегодно устраивали два праздника: семидневный в апреле в честь богини Сибилы и пятнадцатидневный в сентябре в честь Юпитера. На эти праздники отпускались деньги из казначейства, но эдил, стремившийся заслужить всеобщую похвалу и заручиться поддержкой народа в будущем, добавлял к отпущенным деньгам свои. Так поступал и Цезарь, хотя для этого ему приходилось брать в долг. В должности эдила он, не скупясь, украсил Форум и Капитолий. Игры и травлю зверей он устраивал, как совместно с другим эдилом Марком Бибулом (ставшим позднее источником постоянного раздражения Цезаря), так и самостоятельно, поэтому даже их общие траты приносили славу ему одному. Бибул открыто жаловался на то, что их совместную с Цезарем щедрость приписывают одному Цезарю. Вдобавок Цезарь устроил гладиаторские бои, в которых участвовали сто двадцать пар гладиаторов, что привело его политических противников в страх — те опасались, как бы эти бойцы не организовали новую смуту, наподобие восстания Спартака.

В то же время проявилась страсть Цезаря к изысканности и роскоши, которых он был лишен, когда жил в скромном доме в Субуре. Цезарь стал с увлечением собирать ювелирные изделия, статуи и картины старинной работы. За большие деньги он построил виллу близ озера Неми, но она ему не понравилась, и он повелел разрушить ее.

Своими ухищрениями, осуществленными им на посту эдила, Цезарь снискал расположение простого народа и, чтобы утвердить себя в этом признании, позволил себе смелую акцию. Четыре года назад во время похорон своей тетки Юлии он выставил на всеобщее обозрение, к неудовольствию оптиматов, изображения Мария, о котором простой народ хранил теплые чувства. Теперь Цезарь повторил свой ловкий ход, но с еще большим размахом. Вместе со своими соратниками он ночью принес на Капитолий и установил у строившегося храма Юпитера изображения Мария и богинь победы, несущих трофеи; надписи на изображениях повествовали о победах Мария над германцами. Слух об этом быстро распространился по городу, и на Капитолийском холме собралась толпа, чтобы не только посмотреть на необычное представление, но и подивиться смелости Цезаря, которому достались слезы радости и рукоплескания марианцев.

Сенат ответил внеочередным заседанием, на котором с обвинением против Цезаря выступил лидер оптиматов Лутаций Катул, бросив известную фразу: «Итак Цезарь покушается на государство уже не путем подкопа, но с осадными машинами» [9] .

Цезарь выступил в свою защиту, сказав, что не думал подрывать государственные устои. Речь Цезаря до нашего времени не дошла, но, вероятно, она была образцом красноречия, ибо даже оптиматы, его противники, убедились в его добрых намерениях. Сторонники Цезаря еще более осмелели и призвали его ни в чем не уступать оптиматам, а оптиматы, хотя Цезарь был всего лишь эдилом, стали считать его человеком, способным взойти на вершину власти.

9

Плутарх. «Цезарь», 6.

И все же оптиматы, согласно некоторым источникам, не зря опасались Цезаря. Так, его биограф Светоний повествует о государственном заговоре, в котором участвовал Юлий Цезарь. По словам Светония, в 65 году Публий Автроний и Публий Сулла претендовали на должности консулов, но были уличены в подкупе избирателей, и вместо них консулами избрали Луция Торквата и кузена Цезаря Луция Котту. Тогда Автроний и Сулла решили убить Торквата и Котту во время торжеств по поводу вступления в должность, а власть передать Марку Крассу, который, как было намечено, станет диктатором, а им вернет консульство. Также предполагали, что Цезарь будет назначен начальником конницы. Однако, как добавляет Светоний, Красс то ли из раскаяния, то ли из страха на торжества не явился, а потому и Цезарь не выполнил своей роли — не подал заговорщикам условного знака, призывающего к началу резни (Цезарю надлежало спустить тогу с плеча).

Однако весьма сомнительно, что Цезарь участвовал в заговоре, если тот вообще замышлялся. Светоний, повествуя об этом сговоре, ссылается на историка Танузия Гемина (недоброжелателя Цезаря) и Марка Бибула (соперника Цезаря на политическом поприще). Да и Цицерон, не упускавший возможности нелестно отозваться о Цезаре, ничего не пишет о его участии в заговоре. Цезарь был способен на смелый поступок, но вряд ли он стал бы участвовать в плохо подготовленном предприятии, имевшем целью сместить законную власть, что привело бы к тому же к убийству его кузена. Придет время, и Цезарь выступит против сената и развяжет гражданскую войну, но все, что нам известно о нем, говорит против того, что он мог ввязаться в кровавый заговор. Цезарь в течение многих лет вел себя осмотрительно, постепенно укреплял свою репутацию искусного военного предводителя и здравомыслящего политика, стоящего на стороне популяров, и был не тем человеком, чтобы подвергнуть непредвиденному риску свою карьеру, приняв участие в смуте.

Красс и Цезарь могли подняться к вершинам власти другим путем, не связанным с заговором. В то время Красс, подавивший восстание Спартака, все еще испытывал неприязнь к Помпею, присвоившему себе его славу. Хотя в 70 году оба были избраны консулами, Красс следил с великим неудовольствием за все возрастающей славой Помпея, освободившего от пиратов Средиземное море, одержавшего победу над Митридатом и завоевавшего Ближний Восток. Несмотря на свое богатство, Красс понимал, что для того, чтобы в глазах сената и простого народа сравняться популярностью с Помпеем, следует совершить нечто великое. Такая возможность, по его мнению, предоставлялась в Египте, который Помпей не тронул. Египет в то время уже находился в сфере влияния Римского государства, однако долина Нила сохраняла самостоятельность.

Ко времени Цезаря Египет давно потерял свое былое могущество. Если третье тысячелетие ознаменовалось строительством исполненных величия пирамид, а второе тысячелетие — завоеванием сопредельных и несопредельных земель, в результате чего египетская империя стала простираться от Евфрата до Нубии, то в дальнейшем внутренние раздоры и вторжение иноземцев привели к упадку страны. В четвертом веке Египет завоевал Александр Великий. После смерти царя в Египте утвердилась династия Птолемеев, основанная одним из его полководцев, который сделал Александрию — город Александра — столицей своего царства. По завещанию Птолемея XI, умершего в 80 году, Египет перешел Риму, но сенат совершенно не мог решить, как этим правом воспользоваться. Египтяне сохраняли зыбкую независимость, но александрийцы в конце концов изгнали Птолемея XII Авлета, посчитав его другом и союзником Рима.

Красс решил, что пора сделать Египет римской провинцией, что сулило солидное пополнение римскому казначейству. На то было и основание: Птолемей XI завещал свое царство Риму. Командование в Египте Красс решил возложить на Цезаря, с чем тот с готовностью согласился: отличившись в Египте, он бы значительно повысил свою репутацию и расплатился с накопившимися долгами. Но план не удался из-за противодействия оптиматов, которые, побаиваясь Помпея, не в меньшей степени опасались возвышения Красса и Цезаря. Оптиматам содействовал Цицерон, защищавший всеми силами интересы своего патрона Помпея.

В 64 году, когда Помпей все еще вел военные действия на Востоке, Красс подсчитывал свои все возраставшие барыши, а Цезарь обдумывал путь своего дальнейшего возвышения, заметной фигурой в Риме стал Катон-младший. Получив должность квестора, он стал заведовать казначейством. Прежние квесторы, возглавлявшие казначейство, ограничивались номинальным контролем за работой этого учреждения, полагаясь на профессиональных служителей, но те, намного превосходя их познаниями, скорее сами становились их непосредственными начальниками.