Юмал

В этом мы убедились приблизившись. Так следов никаких нет, можно и попить. Первым напился сам, непрестанно оглядываясь, вдруг какая напасть приключится.

– Ааа! Бултых! Дядька Юмал! Айда купаться! Водица огонь! Как молочко парное, что мне в детстве мамка давала!

Когда-нибудь придушу этого постреленка или просто выпороть для начала? Я тут голову морочу, чтоб нас тепленькими не взяли, переживаю, чтоб какая дрянь под воду не утащила. А этот не забот, не хлопот, недавно съеденным быть боялся, а сегодня уже вон, ныряет. Эх детство, детство...

– Идешь или нет?
– вот ведь надоеда. Может бросить его?

– Нет, не иду!
– ответил я.

– Что так? Штаны высушим потом! Мыться надо! Мне так мама говорила!

Я принюхался. Мда. Мыться надо. Я аккуратно забрел в воду. Вроде опасности не видать и начал аккуратно смывать с себя накопившуюся пыль.

– Так ты дядька Юмал поплавай! Расслабишься!
– все не отставал от меня, Олькер.

– Да не умею я плавать! Отвали ты, плотва надоедливая!

– Чего!?
– такого ответа мой спутник не ожидал, вон даже водой поперхнулся - Как так-то?

– А вот так!
– зря признался, не отстанет.

– Давай научу? Вот смотри! Ножками вот так раз-два и руками греби! Или как собаки плавают видел? Ты собак видел вообще или нет? Такие, хвост колечком лаять умеют гав-гав!? Они дом сторожить могут и в охоте помочь!

Я заткнул уши пальцами и поднырнул, как же надоел его трёп. Хотя с ним забавно, врать не буду. Водичка была прохладна и достаточно чиста. Песок на дне, увлекаемый течением приятно щекотал стопы. Благодать. Но плавать не стану. Обманул я мелкого, шутки ради. Плох тот торанге, что водной стихии не знаком.

Выныриваю. Лучше бы остался на глубине. Шестеро уродливых здоровяков. На лысо обриты. Ростом мне по грудь. Закованы в металлические доспехи, тронутые ржавчиной. За спиной покоятся луки, когтистые пятипалые лапы сживают рукояти мечей. Лица одинаковые, словно слеплены пьяным гончаром. Безобразные носы переломаны, зубов явно недостаточно, а те, что есть, растут каждый куда хочет, кожа нечистая и запах невероятно гнилостный от них идет. Как только подойти к нам смогли? Черные провалы глаз выжидательно уставились на меня.

Из всех выделялся статью, отделкой доспехов и "свежестью" главарь. Именно он сейчас держал за вихры Олькера, второй лапой зажимая ему рот. Покупались. Как селяне приняли меня за этих? Не зря говорят, что у страха глаза велики.

– Ты! Сюда иди! Медленно!
– рыкнул вожак.
– Рыпнешься, сопляк сдохнет!
– обрызгал он меня слюной.

Я приблизился. Ситуация патовая. Может, имея все способности и в полной силе, я и смог бы их раскидать и уйти, либо убить. Но сейчас я этого не смогу сделать, шестеро "Воинов уриэтов 5 уровня" и "Десятник уриэт 10 уровня" мне по ощущениям пока не по плечу. Олькера точно не уберегу.

– Шагай!
– мне острием клинка указали направление вверх по течению, в сторону тростниковых зарослей.

Воины уриэты взяли меня в кольцо, замыкал процессию продолжавший удерживать Олькера десятник.

В зарослях оказалась приличных размеров лодка, скорее ладья, собранная из плохо оструганных досок и кое-как законопаченная. На дне хлюпала просочившаяся вода. Чтож она вместе с ними не затонула? Мне указали место на носу. Двое воинов взяли меня на прицел луков, четверо взялись за весла. Вожак спеленал в веревки мелкого и сунув ему кляп в рот, толкнул того под лавку на которую уселся сам и принялся грызть непонятно откуда извлеченный мосол. Надеюсь животного.

Лодка отчалила от берега, гребцы вывели ее на стремнину, и она увлекаемая течением и подталкиваемая веслами понеслась вперед.

Глава 2.

По берегам реки тянулись степные просторы. Уриэты изредка угрожающе порыкивали друг на друга. Меня по-прежнему не связывали. Или они непроходимо тупы или самонадеянны. Привыкли со слабыми людьми дело иметь, обряженными в лохмотья и вооруженными чем попало.

С одной стороны, мне хотелось узнать, куда они нас везут, выяснить, кто всем верховодит. Но здраво рассуждая, я пока не в той форме, чтобы провернуть подобное. Возможности не ясны, и привези они нас в замок или острог, где таких уродов, не семеро, а целый гарнизон, мне уже не выбраться. И опять же Олькер, к которому я привязался. Хорошо если его просто определят в прислугу, а если пустят на жуткие невообразимые опыты? Я не могу взять на себя такой груз ответственности.

Олькер словно понял, что я думаю о нем, начал ворошкаться под лавкой, за что и отгреб от ближайшего уриэта. Его напарник тоже отвлекся на свалку. А командир оглушительно высморкался, угодив зеленой густой соплёй одному из бойцов в морду. Нестройный гул полурыка полусмеха раздался над водной гладью. Но оскорбленный уриэт не полез в драку, как я рассчитывал, а спокойно утерся и только недобро глянул на командира.

Была не была. Я резко нагнулся, схватил Олькера, и что есть мочи налег на борт лодки у которого сгрудились эти твари. Такого обращения наше суденышко не ожидало и опрокинулось.

Никто из наших безмозглых конвоиров толком и не понял, что случилось. Увлекаемые тяжестью доспехов, не в силах освободиться от них, и не умея плавать они все пошли на дно. Командир попытался удержаться за лодку. Но пара моих увесистых ударов привела его в беспамятство.

Правда десятник все же смог меня немного достать ножом и передо мною высветилась надпись о том, что я ранен. Это что шутка? А то я не вижу, как из меня кровь выходит и увлекаемая течением уносится дальше. Сломал десятнику руку и отобрал ножен. Трупу он без надобности, а мне пригодится.

Я спустил Олькера с лодки, куда успел его закинуть. Срезал с него веревки трофейным ножом и поинтересовался:

– Как ты малой? Цел?

– Как ты их дядька Юмал!? А? А я уж думал все - быть мне обедом! Так ты что плавать можешь? А чего же меня надурил? А нож подаришь?

Вот трепло мелкое, но раз болтает, значит целехонек, и я погреб в сторону берега. Олькер зацепился за шею и болтался позади. Хотел забрать лодку, но потом передумал и утопил ее.