Юная шаманка Пом

– Тупица.

Сонби остановился.

– Слушай, да, мой брат не такой, как все, но не смей так говорить о нем.

– Я про тебя.

Он смотрел на Пом. Еще никто и никогда не называл его тупицей.

– Светлая аура Сону защищает твою семью, а ты даже не осознаешь, как тебе повезло.

– Да что за бред ты несешь? Светлая аура? Поживи с ним под одной крышей! Зря все считают таких людей невинными. Знаешь, приходишь ты в социальный центр, а там один инвалид хуже другого. А Сону? Да он врет постоянно.

– Тише, тише. Ты чего завелся?

– Поверить не могу, и ты туда же.

Сонби вспомнил про пощечину, которую залепил ему отец, замолчал и пошел вперед.

Они зашли на ночной рынок, и атмосфера сразу изменилась. Вокруг горели десятки фонариков, стоял шум и гам, сидели кучками студенты, выпивали и ели жареную курицу в небольших кафе. Пом, будто маленькая девочка, которая впервые пришла на рынок с мамой, взяла Сонби за руку и с интересом разглядывала всю эту необычную обстановку.

– Смотри, как интересно.

– Ага, бедняки собираются вместе и общаются в дешевых забегаловках.

– Опять ты за свое. Если будешь так грубо себя вести, линия жизни станет короче. Ничего в нашей жизни не постоянно – ни линии на ладони, ни внешность, ни судьба. Если задумаешь что-то ужасное, предначертанная тебе жизнь изменится. Мыслями и действиями люди сами меняют свое будущее.

– Я не хочу долго жить, – сказал Сонби.

– Почему?

– Это слишком тяжело.

– Забавно: школьник жалуется на жизнь.

– Да что ты знаешь о том, через что мне приходится проходить каждый день?

Сонби многозначительно посмотрел на нее, будто она только что приговорила его к смерти. Пом решила разрядить обстановку и мягко засмеялась:

– Опять жалуешься.

– Отстань, больше не хочу об этом говорить.

Он ушел вперед. Откуда-то донесся голос пьяного, который заплетающимся языком что-то напевал. На рынке было не протолкнуться. Справа находился бар «7080», который на весь рынок по громкой связи предлагал попробовать «Коктейль любви», а слева – забегаловка, где продавали жареную курицу. Хозяин закусочной включил новую песню в надежде перебить шум и музыку бара.

Внезапно среди всей этой какофонии появился новый звук. Это мяукал кот, которого Пом спугнула на улице. Должно быть, он шел за ними всю дорогу. Она села на колени и подозвала его к себе. Кот подошел, лизнул ее и запрыгнул на невысокую ограду.

Пом поднялась, вытирая руки, и вдруг столкнулась взглядом с Сонби. Он потер глаза. «Может, это из-за освещения? Она выглядит милой. Когда молчит».

– Кем работает твой папа? – спросила она.

– Переводчиком.

Многим кажется, что это достойная профессия, но для Сонби отец был бедным фрилансером с нестабильной работой, который получал копейки, переводя что-то для одного издательства. Поэтому Сонби считал отца безработным.

– Когда родились ты, папа и брат?

– У нас что, перепись населения?

– Ладно, потом скажешь. Кстати, а где твоя мама?

– Они с папой… в разводе, – раздраженно ответил Сонби.

– Понятно. Кстати, жить в многоэтажке как-то скучно, согласись.

Он стиснул кулаки. Больше Пом не казалась ему милой. Она весь день испытывала его терпение, но сейчас перешла черту.

– Ты! Ты вообще не понимаешь, что несешь. Тебя забавляет ситуация в моей семье? Хочешь узнать, каково это – жить с бедным отцом и больным братом в каморке? Чувствуешь себя лучше, когда принижаешь меня?

– А я сирота, – буднично сказала Пом.

Сонби потерял дар речи. «Зачем я так вспылил? Неловко получилось. Что она устроила? Хочет помериться, у кого хуже жизнь?»

Он не знал, что сказать, и зачем-то почесал свой нос.

– Не знал, прости.

– Не надо извиняться, такая у меня судьба.

– И все же прости.

Злость постепенно прошла. Они молча брели по переулку.

– Пом, можно тебя кое о чем попросить? – сказал Сонби, когда они подошли к главной улице. – Не говори никому, как бедно я живу.

Пом недовольно вздохнула:

– Ты просто жалкий. У каждого бывают взлеты и падения. Ты пал духом, потому что не можешь дождаться своего взлета? Как ты смеешь требовать что-то у небес, когда сам не можешь расправить крылья? Ты станешь известным человеком, если постараешься.

– Да, я жалкий. Поэтому прошу, не говори никому, где я живу.

Пом молча слушала его, а потом опять тяжело вздохнула:

– Как я могу кому-то рассказать, если мне даже поговорить не с кем?

Сонби расслабился – значит, не расскажет. Но звучало это очень одиноко. Она перевелась в школу две недели назад, носила, как все, форму, но до сих пор не стала частью класса. Конечно, она сама построила вокруг себя стену, но почему-то сейчас Сонби стало ее жалко.

– Пом, можно я тоже задам вопрос? Если честно, ты очень странно разговариваешь. Поэтому окружающие не хотят с тобой общаться. Ты учила корейский по историческим сериалам?

– Меня этому научила ее королевское высочество Мин Ёхын, – сказала Пом что-то странное и поймала такси.

– Чуть дальше есть автобусная остановка, – растерянно произнес Сонби.

– До завтра.

Пом уехала. Глядя ей вслед, он пробормотал:

– Говорит как в древности, а ездит на такси.

Сонби в одиночестве побрел обратно, в сторону рынка. Вдруг он остановился у фонаря, который недавно освещал милое лицо Пом.

«Подождите, ее королевское высочество Мин Ёхын?»

В его голове всплыли страницы учебника по истории. Ее королевское высочество Ёхын, жена великого императора Хынсона и мать последнего корейского императора Кочжона? Она научила Пом так говорить? Ей что, почти двести лет? «Да нет, что за чушь, – подумал он и нервно рассмеялся. – Я же говорил, она чокнутая. Больше не стану с ней возиться, ни за какие оценки!»

Кот, гулявший по ограде, застыл, как изваяние, и пристально наблюдал за Сонби.

Неожиданный поворот

Уроки в школе Чонмун длились сорок пять минут. Как только раздавался звонок на перемену, Пом со своим антикварным компасом выходила на улицу. За ней, как слуга, угрюмо следовал Сонби. Они и не подозревали, что за ними наблюдали. Так называемый «отряд школьных детективов» затаился в небольшом палисаднике и следил за этой парочкой.

– Коллега, как вы думаете, почему они каждую перемену ошиваются у стадиона? – сказала Еха, прятавшаяся за огромными листьями тыквы.