Юная шаманка Пом

«Что должна была сделать директор? Могла ли она спрятать артефакт и приказать продолжать работы? – Сохи пыталась найти ответ, но размышления завели ее в тупик. – Откуда Пом узнала, что колокольчик у директора? И как она открыла сейф?»

– Кто сказал тебе код от сейфа? – спросила она.

Пом неопределенно пожала плечами и ответила:

– Старшеклассница. Честное слово, я не вру.

Сохи пыталась задействовать все серое вещество в клетках мозга, чтобы раскрыть тайну, а потом с досадой подумала: «Кого ты имеешь в виду? Опять хитришь». Вслух же она произнесла:

– Точно, школьница в черной форме…

Призрак, умело игравший в прятки с Ючжин на протяжении десятилетий, достойно встретил Пом. Она поймала ее и допросила о местонахождении даров, используя угрозы, пытки и дар убеждения. Школьница-призрак в черной форме знала обо всем, что происходило в школе, и невольно стала участницей кражи.

«Чем обычное воровство отличается от захвата имущества, добытого незаконным путем?» – рассуждала Сохи. Как-то следователь сказал ей, что детективу необходимо досконально знать уголовное право.

Сохи обернулась и посмотрела в конец коридора – она не видела следователя, но верила в него. Даже раненый он должен был одолеть охранника, иначе и быть не могло. Сохи осторожно подошла к занавеси и посмотрела на амулет, висевший на стене.

«Преграда исчезнет, если я оторву его?» – подумала она. В замешательстве Сохи потянулась к амулету и изо всех сил дернула его.

Раздался треск. Еха и Пом уставились на Сохи.

– Я ничего не трогала, – спешно произнесла она невинным голосом.

Чары разрушились – занавесь колыхалась на ветру.

Ючжин, страдавшая от невыносимой боли, увидела охранника и отчаянно закричала:

– Минчхоль, убей ее! Застрели шаманку!

Охранник посмотрел на пистолет в руках, но не сдвинулся с места. Тогда Ючжин позвала его на японском.

Охранник поднял руку и направил дуло в голову Пом. Сохи и Еха умоляли во весь голос юную шаманку уйти, но она лишь продолжала звенеть колокольчиком.

– Замри! – закричал Ли.

Он еле стоял на ногах, держась за правый бок.

– Я знаю, что вы не сможете выстрелить. – Ли оперся о стену.

За ним по полу тянулись кровавые следы. Следователь произнес:

– Я вижу их каждую ночь, они постоянно что-то шепчут мне на ухо. Я не могу уснуть без снотворного. За что мне это? Они реальны, но для окружающих их не существует. Их нельзя наказать с помощью закона. Вас уже много лет мучает чувство вины, Ли Минчхоль. Что вы имели в виду, когда говорили о грехе, который не можете искупить? Похоже, вы страдаете от чувства вины.

Следователь Ли тяжело вздохнул и продолжил:

– Вы помогли Чхве Сынхи, а теперь пытаетесь искупить грехи за преступления, которых не совершали. Напротив, вы помогали людям, но почему-то вините себя. Вы ведь не хотите так больше жить? Поэтому, пожалуйста…

– Это я поджег школу двадцать лет назад… Я… – произнес охранник.

Его руки тряслись, он плакал.

– Я все проверил… те ученицы… никого не было в школе тем вечером… Никого. – Охранник вытер слезы и вдруг набросился на Ючжин: – Что ты со мной сделала? Отпусти меня! Застрели меня!

Ючжин пыталась вырваться из цепких рук охранника, но он только сильнее сжал ее и направился вверх по лестнице. Все произошло так быстро, что никто не успел остановить его.

– С вами все в порядке? – спросил следователь девочек.

– Да, а вот у вас кровь… – заботливо произнесла Сохи.

– Позвони, пожалуйста, – сказал он.

Еха первая поняла, что Ли имел в виду, и набрала номер скорой.

Следователь с трудом подошел к лестнице, Сохи последовала за ним – она положила его руку себе на плечо и обхватила его за талию. Их глаза встретились. В его карьере еще никогда не случалось подобного – подросток помогал взрослому. Он был растроган, но промолчал.

Когда они поднялись на крышу, звон колокольчика стих. Железная дверь чердака билась о стену от ветра, который сдувал их с места. Лил дождь, одежда быстро намокла.

Охранник продолжал удерживать Ючжин.

– Я тебя застрелю! – кричал он.

Ючжин пыталась выбить из рук охранника пистолет, но он стойко терпел боль, крепко зажимая ей рот.

Ливень не прекращался – тяжелые капли, дрожа в порывах ветра, застилали все вокруг, насквозь пропитывая одежду. В свинцовом небе сверкнула молния, надрезав тучи, а потом все опять погрузилось во мрак. Сохи и следователь тряслись от пронизывавшего до кончиков пальцев холода.

Сохи не могла открыть глаза, у нее заложило уши. Капли размером с перепелиное яйцо продолжали бить по крыше. Воды было по колено, по земле стелился туман.

Ли, прихрамывая, медленно двинулся вперед, Сохи не отставала.

– Я чувствую вашу боль. В вашей жизни есть человек, который понимает вас, разве этого недостаточно? – закричал Ли охраннику, пытаясь перекричать завывания ветра. – Никто больше не будет вами манипулировать! Жизнь даст вам время для искупления грехов! Для этого необязательно умирать!

Охранник грустно улыбнулся:

– Рад, что именно с вами я выпивал в последний раз в жизни.

По его лицу текли слезы, смешиваясь с дождем. Его взгляд был полон решимости. Осознав это, Ли ринулся к нему:

– Нет, нет, нет…

Охранник крепко сжал Ючжин и сделал шаг вперед.

– Нет!

Крик следователя утонул в потоках ливня. Ли пытался схватить его, но было поздно. Казалось, все происходящее было сном – охранник и Ючжин исчезли. Обдуваемый дождем и ветром, следователь неподвижно стоял на крыше. Сохи молча подошла к нему и встала рядом. Слова были излишни.

На бетонной площадке перед школой лежали двое – мужчина и юная девушка. Прежде чем навсегда закрыть глаза, она прижалась к нему, взяла за руку и прошептала:

– Мы всегда будем…

Охранник оттолкнул ее.

Она умерла, не договорив. Может быть, она хотела сказать «любить друг друга».

На небе не было звезд, но взгляд Минчхоля был безмятежно устремлен в красоту ночного неба. Дождь смыл его кровь с бетона. Он медленно закрыл глаза.

Сперва Минчхоль очень обрадовался возможности воссоединиться со своей первой любовью. Когда к нему много лет назад пришла молодая девушка и сказала, что она – Чхве Сынхи, он поверил ей. Его душа умерла вместе с ней тогда в музыкальном классе. Он так и не оправился от этого. Минчхоль переживал, что она исчезнет, как мираж, и не хотел терять вновь обретенное счастье. Тогда им было по двадцать, и они были готовы вместе преодолевать все жизненные трудности.