Юность, 1974-8

Вот, например, для ответа на вопрос, из каких составных простейших частей образуется коровье молоко и в каких точно тканях, потребовались усилия многих десятков ученых в течение многих лет. С помощью меченых атомов обнаружили, что жиры молока синтезируются в основном в молочных железах из низкомолекулярных жирных кислот, а те, в свою очередь, образуются за счет жизнедеятельности микрофлоры желудочно-кишечного тракта и так называемого рубца коров. Другая составная часть жира — фосфолипиды — синтезируется в печени, а основной белок молока — казеин — образуется из аминокислот, которые частично сами образуются из глюкозы.

Волшебная цепочка! Теперь, когда звенья этой цепочки прослежены, когда прояснились биохимические механизмы, легче искать подходы к повышению жирности молока.

Почему крупный рогатый скот нередко заболевает сухоткой? Ответ на этот вопрос тоже дали ученые с помощью меченых атомов. Причиной заболевания оказался недостаток в почве такого микроэлемента, как кобальт.

Вы любите свежую рыбу? Например, карпа? А вот чем, как и при каких условиях лучше. подкармливать рыбу, как повысить продуктивность водоема? Радиоактивные углерод, фосфор, сера помогли оценить биологическую продуктивность водоемов — тот набор питательных веществ, которые необходимы для лучшего развития рыбы.

Три четверти века назад о существовании радиоактивных изотопов знало всего несколько человек. Сегодня «полезная радиация» стала достоянием миллионов людей, о процессах радиоактивного распада знает каждый старшеклассник. И все полновеснее звучат мудрые слова Альберта Эйнштейна: «Явление радиоактивности — самая революционная сила технического прогресса за все время с тех пор, как доисторический человек открыл огонь».

Юрий Смирнов

< image l:href="#"/> Менялы, коллекционеры Мальчишки горьких лет войны, Родительские полумеры Над страстью вашей не вольны. С утре вы, словно на прополке, Ходили собирать осколки, Что ночью сыпались с небес. Со знаньем дела их меняли, Клеймо искали на металле, На глаз прикинув и на вес. И объясняли терпеливо Своим усталым матерям, Что нечего бояться взрыва, А сами поскорей к дверям. …Скелет полуторки в кювете. Гулял на пепелище ветер. Без света вечера длинны. Худая свекла в огороде. А у мальчишек в обиходе Игрушки страшные войны.

* * *

 Должно быть, мало витаминов, Весенний на душе разброд. Дела обычные закинув, Пс талым водам чуть не вброд Я не спеша пройдусь по Бронной И выйду на бульвар Тверской, Под свод его серо-зеленый. Что полон влажною тоской. Вот и Никитские ворота. Где Тимирязев водружен. Он в ночь воздушного налета Волной взрывною был сражен. Дурманит запах свежих булок Из магазина за углом. Сверну в Столовый переулок, Увижу старый серый дом. Щиты и копья на фасаде И морды греческих коней, Припомню школьные тетради И радости голодных дней.

Сергей Бобков

Вечный огонь

Бой кончен… И жизнь впереди… Спокойно в Отечестве нашем. Забвения плуг не запашет Всех павших, кто смерть победил.

* * *

Красноперые дни Пролетели вдоль окон забитых. Куда ветром ни ткни — Расставаний избыток. Расстаются поля С тишиной, как рассвет, голосистой; И дорога, пыля, Отдает вдруг бензинной канистрой. По ночам небосклон Тяжелеет от звезд, точно бредень, И простился перрон С электричкой последней…

* * *

 От свидания к свиданью «До свидания» петит. Облачною светлой тканью Беглый месяц полускрыт. Жизнь двоится, распадаясь На житье и житие, На миру — наедине — В привокзальной толкотне Мы, не помня, что черта есть, В кои веки повстречались, Да и то — как в полусне…

У моря

День зарождается, как прежде, В избытке солнечных примет, И море мира тем безбрежней, Чем неизбежнее рассвет.

Подснежник в золотых веснушках детства вцепился в землю лапкой меховой и чтоб на небо вдоволь наглядеться уже раскрыл свой купол голубой. Шумит кипяще лес вечнозеленый, как будто просит тишины и сна. И свет в ветвях взметается соломой. Медвежьей шерстью вздыбилась сосна. Среди сухой хвои белесо-рыжей пучками нервов старая трава цела, один зеленый цвет не выжил. Посмертная трава, что кружева. Как луковицы срез, слезой сочится, подснежник болен свежестью весны. Он не успеет лету научиться среди святой и ломкой седины травы, прожившей зиму всю под снегом, где клубнями земля в сетях корней. Подснежник катится клубочком неба, а ниточка то ярче, то бледней. Здесь по горам, по склонам солнце греет и близится волненье высоты. Как будто птицы, и кружа и рея, когда-то были здесь и я и ты.

* * *

 Под сердцем жажда жить комочком проросла, там лето и ручей, и в памяти, не скрою, там девочка моя зародышем тепла толкалась в сердце пяточной босою. Дыханием моим потрясена листва, и кажется, что вслед за медленным шуршаньем вдруг выдохнет сейчас она мои слова. И солнце на ветвях играет бликом ржавым. Сосна молчит, темнея тучей грозовой, а доченька бежит и грядку поливает с анютиными глазками и резедой, и ей цветы качают важно головами.

Александр Шумский и пришлось президенту сбрить усы

Фото А. ФЕДОРОВА.

Знаешь, — сказал я Рудману, — мы уже три года знакомы, а я у тебя ни разу не брал интервью.

— Да, это непорядок, — улыбнулся он. Мы познакомились в Таллине в декабре 1971 года. Там чемпион Европы Давид Рудман выступал на всесоюзном турнире по дзю-до. Тогда еще не было отдельной федерации дзю-до, и самбисты боролись на два фронта: в куртках на ковре и в кимоно на татами. И у них это неплохо получалось — у самбо много общего с дзю-до.

За окнами спортзала крутился Старый Тоомас на пронзительном ветру. Но в зале было тепло и тихо. Кончался первый день турнира. Рудман уже отборолся, а я уже передал отчет в «Московский комсомолец». Сто строк в номер.

Нас только что представили друг другу. И теперь мы считали по пальцам общих знакомых. Они нашлись среди самбистов, хотя я был второразрядником, а Давид пятикратным чемпионом страны по самбо. Кстати, он совсем не похож на борца в традиционном понятии: квадратный человек, весь в мускулах и медалях, с атласной лентой через плечо… Рудман — худой, высокий, метр восемьдесят, наверное.