Юность Ашира
Шрифт:
Придерживая больную руку, Орловский встал.
— Лопаты, топоры и другой строительный инструмент сможем делать хоть завтра.
— В горком надо докладывать о выполнении основных заказов, а лопаты, ломы и топоры начнем делать не завтра, а сегодня. Нужно приводить в порядок станки, торопиться с литьем.
— Литейная разрушена!
— Знаю. Будем срочно строить новую. Прудников пришел?
— Захар Фомич…
Никто не решился произнести то, чего не договорил Орловский. Директор опустил голову и долго молчал.
— Поручаем тебе, Коноплев, возглавить разборку литейной, — проговорил
— Как будет с питанием рабочих? — поинтересовался Курлыкин.
— Этот вопрос уже решен, — внятно ответил Чарыев. — Питание на первое время установлено бесплатное для всего населения города. У нас будет своя столовая. И жилые помещения начнем строить сегодня же. Москва уже обо всем позаботилась.
Москва! Это слово произносилось с надеждой и любовью особенно часто. К ней, родной Москве, в эти тяжелые минуты были обращены взоры и сердца ашхабадцев.
— Сюда зайди, бабушка! — послышалось снаружи.
Сгорбившись, в палатку вошла жена Захара Фомича.
Она приблизилась к столу и достала из узелка какие-то бумаги. Директор взял их в руки.
— В карманах у старика были, — проговорила Мария Андреевна, глотая слезы. — Наверно, нужные бумаги-то, возьмите, ему они теперь…
Старушка покачнулась, Чарыев поддержал ее за плечи и усадил на скамейку. Мария Андреевна стянула с головы черную шаль и поднесла ее к глазам.
— И жить-то теперь негде…
— С жильем уладим, — склонился к ней Чарыев. — Палатку вам на первое время установим. На-днях отстроим общежитие, комнату получите, денежное пособие и кое-что из теплой одежды выдадим.
— Откуда же это для меня возьмется? — удивленно и. недоверчиво посмотрела на всех Мария Андреевна. — Город-то каким стал, где достать все это?
— Не вам одной, всему городу помощь оказывается. Товарищ Сталин на себя взял заботу об Ашхабаде, не оставил нас в беде.
Старушка встала и озабоченно спросила:
— Откуда же Сталину родному известно о нашем горе-то? До Москвы от нас, считай, тысячи километров…
— Сталин раньше всех позаботился о нас, а Москва к нам ближе всех городов, — ответил Чарыев.
Мария Андреевна приложила руку к груди и тихо вышла из палатки; Чарыев вышел вместе с ней. Директор развернул лист бумаги, оставшийся от старого мастера, и передал его главному инженеру.
— Ваши расчеты к литью. Возьмите, пригодятся.
Партийный актив, как назвал Чарыев это коротенькое совещание в палатке директора, был первым шагом к восстановлению завода. Люди ознакомились с обстановкой, поняли, что надо делать в первую очередь. Не успел народ разойтись, как пришел кузнец Калякин, грязный, с обросшим лицом. Он поздоровался со всеми за руку и поискал глазами, где бы сесть. Места не было. Калякин привалился к столу и закрутил козью ножку.
— Ох, и крепко потрясло! Ну, прямо, конец свету пришел…
— Вас что. больше всех трясло? — сердито оборвал его главный инженер, поправляя на голове повязку.
Калякин замолчал.
— Приступайте к работе, — сказал ему директор.
— Ума не привожу, что делать: овцу задавило, куры по всей улице разбежались…
Директор пододвинул
к себе телефон.— Завод пускать — вот что делать! Жилища рабочим строить — коллективно строить, а не в одиночку. Столовая нужна, детские ясли, заводской двор расчищать надо, топливо заготавливать на зиму…
— В себя никак не придешь, в городе-то что творится, видели? — оправдывался Калякин. — Руки опускаются. Бедствие всенародное. Ужас! Машину сейчас встретил, так на ней…
— Без паники! — тихо, но внушительно произнес вернувшийся в палатку Чарыев.
Калякин направился было к выходу, но директор остановил его и хотел что-то сказать, однако тут зазвонил телефон. Директор поднял трубку, назвал себя, и лицо его сразу поосветлело.
— Сегодня? — кричал он в трубку. — Вот спасибо!.. — Благодарю ашгэсовцев от всего коллектива завода… Благодарю. До свидания.
Директор положил трубку.
— Сегодня к вечеру на завод дадут промышленный ток! — сообщил он. — Городская электростанция уже пущена. Вот как надо работать, товарищ Калякин! Паникеров и малодушных у нас не любят..
Калякин пожал плечами и раздавил в пальцах недокуренную самокрутку.
— Работать я готов, да только как это сейчас за тракторные бороны приниматься? Вот о чем я думаю…
— Думайте о том, как бы быстрее весь завод на ноги поставить, — сказал ему Чарыев. — Ясно?
— Куда яснее! — отозвался Калякин.
Он вышел, а вслед за ним поднялся и начальник кузнечного цеха Курлыкин.
— Сейчас мы его к делу определим, проговорил он на ходу,
Для разборки старого цеха и строительства помещения под литейную организовали несколько бригад. Николай Коноплев подумал, посоветовался с парторгом и назначил бригадиром одной из них Ашира Давлетова.
Вскоре Ашир явился к Чарыеву. Он просунул голову в палатку и помялся у входа.
— Бригада работает? — Парторг встал из-за стола и подошел к Аширу.
— Работает. Землю копать умеем. Вот строить будет труднее.
— И строить сумеем, сейчас каждый из нас должен стать строителем.
— Где строительные материалы? Я пришел узнать.
— Сразу хочешь получить и доски, и гвозди, и готовые оконные рамы? — Прищуренный глаз Чарыев а глядел пытливо.
— А как же!
Чарыев подошел к Аширу и положил ему на плечо руку.
— Уже везут, Ашир. Из Сибири лес везут, из Магнитогорска гвозди, из Москвы и Горького — автомашины, из Баку — электрооборудование. Вся страна помогает Ашхабаду. Из других городов к нам и инженеры, и архитекторы, и рабочие едут. И все же мы с тобой, Ашир, будем строить литейную своими руками, из своих материалов, не дожидаясь…
— Из каких же материалов? — не понял Ашир.
— Разрушенный цех разберем. Бревен, досок и кирпичей много уцелело. Плотничать и кирпичи класть научимся. Восстановим Ашхабад, отстроим его так, чтобы никакое землетрясение никогда его не разрушило.
— Это правильно, — сурово согласился с ним Ашир. — А где будем строить новую литейную?
— Рядом с прежней.
— Лопаты нужны.
— Вам уже выдали.
— Нехватает.
— Больше пока нет…
Несколько минут Ашир молчал. Но вот он подошел к столбику, подпиравшему палатку, спрятал за него лицо и тихо спросил: