Юность Екатерины Великой. «В золотой клетке»
Шрифт:
– Согласна, вы действительно заслуживаете предпочтения! Но я и выделяю вас из всех придворных кавалеров. Не пора ли вам, граф, ехать и искать охоту? Ваше долгое отсутствие вызовет ненужные разговоры! Мне они не нужны, а вы обещали сохранить мою репутацию. Действуйте!
– Скажите мне, что я вам нравлюсь!
– Никогда.
– Тогда, скажите, вы ведь не равнодушны ко мне? Скажите, и я тут же уеду!
– Хорошо. Да. Я не равнодушна к вам, только убирайтесь прочь! Вы меня компрометируете!
Салтыков вышел из-под дерева и вскочил на коня.
– Я запомню ваши слова!
– Нет. Убирайтесь прочь!
– Да-да. Катрин! Я получил ваше признание! Я уже счастливейший человек!..
Присоединяться
– Вам же так скучно, вот я и решила скрасить ваше одиночество.
Объяснение великой княгини вызвало благодарную улыбку надзирательницы – кроме слуг, готовивших ужин, дом был пуст, и Чоглокова, маясь, бродила по комнатам, приставая к каждому, подолгу читая нотации и распекая за мелкие нарушения этикета.
– Это так благородно, Ваше Высочество! Все бросили меня. Слово не с кем молвить!
Шумная кавалькада охотников вернулась, когда солнце уже золотило водную гладь. Пышный ужин с зажаренной зайчатиной и фаршированными утками (егерь постоянно отправлял помощников с подстреленной дичью), пучками свежей зелени и овощами, густым французским вином был шумным и веселым, пока не застучали тяжелые капли дождя. Совершенно внезапно налетевший ветер нагнал волну, и остров оказался затоплен. Буря шумела за толстыми стенами, компания приуныла было, хотелось оказаться в более спокойном месте, но Чоглоков велел подать припрятанное шампанское, и настроение Малого двора вмиг поднялось.
Сергей Салтыков воспользовался моментом, когда великая княгиня стояла одна у окна, наблюдая за всполохами молнии, и радостно сообщил Екатерине:
– Видите, Ваше Высочество: само небо благоприятствует мне сегодня! Я могу и дальше любоваться вами!
Екатерина рассеянно скользнула взглядом по лицу кавалера, пожала плечами:
– Проще заказать портрет и не выходить из комнаты.
– Вы жестоки!
– Вы слывете умным, а говорите глупости.
– Когда, я смею надеяться, что это будет скоро, вы полюбите, вам станет понятна моя радость видеть вас каждую минуту!
– Пустое, граф! Фантазии вашего воображения!
Салтыков поклонился и отошел.
Но в лодке, воспользовавшись темнотой, Салтыков сел рядом с Екатериной и взял ее руки. Екатерина сначала ощутила благодатное тепло, было сыро и свежо, а руки Салтыкова согрели ее тонкие пальцы. А потом началось то, что Екатерина впоследствии вспоминала как сладкую муку. Их пальцы сплетались в странном танце. Легкие поглаживания сменялись нежными поцелуями каждого пальчика и, осмелев от безнаказанности и молчаливости великой княгини, жаркими поцелуями ее ладоней. Ласки были то робкими, то дерзкими: губы Салтыкова прорывались к кисти и выше, а Екатерина едва успевала останавливать кавалера, зашедшего столь далеко в любовной шалости. Ей очень хотелось заглянуть ему в глаза, услышать хоть слово, ибо она еще не научилась понимать свои волнения и чувства, была слепым котенком, которым играют, доводя ее ощущения до наивысшей точки наслаждения, и, обманув ожидания, бросают в бездну отчаяния, заставляя придерживаться приличия, оглядываться с опаской на сидящих сзади. Тайна, в которую вовлекал ее Салтыков, раскрывала объятия и манила в сад бесконечных удовольствий, что уже пробудились от его горячих поцелуев. Она ощущала трепет сердца и понимала, что вот она – страсть, та самая, описанная в романах, совсем рядом, только нужно переступить внешние преграды из придворных и слуг, что крутятся рядом и мешают насладиться в полной мере незнакомыми, но такими желанными ощущениями. Этим чувствам, проснувшимся так внезапно, было тесно, корсаж платья нестерпимо давил грудь и мешал дышать. Великая княгиня с трудом сдерживалась,
чтобы не оторвать голову кавалера от рук и самой не припасть к его губам, чтобы наконец-то почувствовать, попробовать, вкусить, что есть настоящий поцелуй.…В раздумьях Екатерина провела несколько дней, она избегала встреч с предметом своего вожделения, стараясь взвесить последствия такого рискованного шага. На кону стояла корона империи, а, претерпев столько унижений, великая княгиня была не готова потерять ее. Она боролась с желанием, которое вызывали воспоминания о по сути ничего не значащем свидании на острове. Так, обычный флирт, который легко прекратить. Екатерина уже решила. Не будет любовника. Значит, такова судьба. И тут же воображение нарисовало страстную любовную сцену, когда-то прочитанную в романе. Губы ожег придуманный поцелуй, все тело пронзило томление, она застонала и отшвырнула гребенку, которой расчесывала волосы.
«Страшно, Господи Иисусе, как же страшно любить!» – шептала Екатерина и понимала – она ничего и не знает о любви, а что прочитано в книгах, мало соответствует реальной жизни, только чувства, лишь интриги совпадают.
«Я не верю – Салтыков влюблен в меня!»
Петр Федорович прислал слугу с сообщением, что не будет сегодня у нее. Великая княгиня безразлично пожала плечами – не в первый раз. Это уже становится привычным.
Будет возможность почитать. Нужно лишь отпустить фрейлин. Сегодня дежурили самые нерасторопные и ленивые.
– Ступайте! Вы свободны! – приказала Екатерина, запахивая на груди шаль и устраиваясь удобно в кресле, чтобы почитать. Девушки сделали реверанс и, хихикая о чем-то своем, удалились, аккуратно притворив двери.
Но даже в тишине Екатерине потребовалось много времени, чтобы настроиться и углубиться в чтение. Случайно она выбрала не ту книгу, что хотела, это оказался роман о любви. Улыбнувшись ошибке, Екатерина с удовольствием читала сцены объяснений, поцелуев, остальные страницы перелистывала – не могла заставить себя читать, не интересно.
«Значит, при поцелуе женщины закрывают глаза, так они лучше отдаются чувствам?»
«Сердце стучит, кожа пылает, кровь бьет в висках, в глазах темнеет…»
«Когда же я испытаю это?..
А так бывает всегда?..
А так бывает у всех?»
Внезапно горячее дыхание обожгло кожу шеи, мягкие губы нежно и быстро пробежали до обнаженного плеча…
«Мне снится?!»
Екатерина вскочила и обернулась. Перед нею склонился в поклоне Сергей Салтыков. Настоящий. Во плоти. Он быстро прижал палец к губам, призывая великую княгиню к тишине. Взгляд его красивых глаз умолял помиловать.
– Что вы здесь делаете?! – изумилась Екатерина. – Кто вас посмел впустить?! Немедленно уходите, и я никого не накажу.
– Катрин, я не мог больше ждать… Я безумно люблю, – Салтыков сделал к ней несколько шагов и протянул руки.
– Уходите немедленно! – Екатерина стояла, не шевелясь, гордо вскинув голову, и смотрела, как к ней приближается Салтыков.
Вот они уже стоят рядом, напротив друг друга. Вот его руки легли на ее бедра. Не об этом ли мечтала она несколько минут назад?! Вот вниз поползла предательница-шаль, обнажив плечи и грудь в распахнутом вырезе ночной рубашки. Взгляд Салтыкова устремился туда, а губы прошептали:
– Как вы красивы…
И вот уже руки проникли под ткань и нежно ласкают ее грудь. Она чувствует бегущую кровь, пожар щек и желание, чтобы это чудо продолжалось. Салтыков подхватывает ее на руки и несет на кровать. Екатерина не сопротивляется. Она немного напугана его решительными действиями, но он так нежен, что нет сил его остановить. Прохлада касается обнаженной кожи, исчезла рубашка, валяется на полу, отброшенная Салтыковым. В глазах мужчины она читает восхищение. Уши заполняет его горячий прерывистый шепот: