Юность подарит первые шрамы

– …Неправильно все это. Так не должно быть. Я не хочу, чтобы ты работал на Фрай.

– Калли…

– Я знаю, что ты хочешь помочь мне, но из-за меня ты вынужден участвовать в преступлениях. Ты можешь пострадать…

– Калли, это временно, я же уже говорил. Я перестану работать на Сафиру, когда Мэйджа поправится. А она обязательно поправится, не сомневайся. Ей нужно пройти последний курс химиотерапии перед трансплантацией костного мозга, а потом наступит бесконечная ремиссия.

– Откуда ты знаешь?

– Я много читал… Изучал ее диагноз, а еще общался с ее врачом. Он сказал, что у Мэйджи хорошие прогнозы, если не прерывать лечение.

Немного успокоив Калли насчет матери, Руди перешел к обсуждению другой ее проблемы. Он был восхищен поступком Калантии, но его беспокоило теперь то, что ей придется отрабатывать огромный долг. И еще больше тревожило Руди спокойствие, которое излучала Калли. Скорее всего, у нее уже не было сил на переживания и поиск вариантов, как быстрее расплатиться с Сафирой, поскольку все ее мысли были заняты матерью. Однако Калли заверила, что у нее было достаточно времени, чтобы обдумать свой поступок и смириться с его последствиями. Страх, который она должна была испытывать, был перекрыт удовлетворением, что подарили ей смерть Бронсона Кинга и последовавшее за ней счастье Элеттры.

Сафира вызвала Калли и Руди к себе на следующий день. Ей претили долгие разглагольствования, поэтому она сразу же после приветствия перешла к волнующей ее теме.

– Ты больше не будешь работать у меня домработницей, – обратилась Сафира к Калли. – У тебя теперь новая должность. И новый хозяин.

– Что я должна для него сделать? – спросила Калли, стараясь при этом держаться мужественно, хотя колени ее начали дрожать еще до того, как Сафира заговорила с ней.

– Об этом мне ничего не известно.

Руди же едва хватило выдержки сохранить спокойствие и не показать своего волнения:

– Нет, Сафира, мы так не договаривались!

– А что касается тебя, Руди, то с этого дня ты отправляешься в отпуск. Пока Калантия не отработает свой долг, ты на меня работать не будешь.

– Вы же знаете, что мне срочно нужны деньги!

– Знаю, – улыбнулась Сафира.

– Сафира, моя мама больна, – сказала Калли. – Нам нужны эти деньги на лечение…

– И это я тоже знаю. Но я же говорила тебе, что возможно возьму не только деньгами. Ты согласилась. Мой тебе совет: воспринимай это не как угрозу, а как мотивацию. Если будешь послушной, выполнишь все приказы моего приятеля, то Руди очень скоро вернется на работу и твоя мама будет спасена.

* * *

После того злосчастного ужина, который должен был сблизить семейства Арлиц и Мэтисон, но в итоге стал причиной их раздора, Грейсон и Рэмисента ни разу не виделись, хотя жили по соседству. Парень оставался на выходные в школе и изредка, весьма скупо отвечал на сообщения Рэми.

Но в то воскресенье Грейсон решил позвонить своей девушке, чтобы назначить встречу в «КэндиГрэдди». Рэми обрадовалась его звонку и без лишних раздумий приняла его предложение.

– Конец семестра… Нужно было решить кучу вопросов, – так оправдывался Грейсон, после того как Рэмисента потребовала объяснить причину их столь долгой разлуки.

– Грейсон, мы отдаляемся друг от друга, разве не понимаешь?

– Прости.

Рэми утешала лишь одна мысль – об их с Грейсоном поездке в Валлетту, которую они планировали еще с весны. Она отчаянно ждала каникул и верила, что грядущий отдых на Мальте принесет много пользы их отношениям. Во всяком случае, он их хотя бы восстановит. Собственно, Рэми и согласилась встретиться с Грейсоном, полагая, что тот хочет обсудить с ней детали их новогоднего путешествия.

– Я не поеду в Валлетту, – сказал Грейсон.

Удивлению Рэми не было предела.

– Что так?..

– Родители недовольны моими «успехами» в «Вэст Контерлэй», поэтому все каникулы я буду заниматься с репетиторами.

– Погоди, я лапшу с ушей сниму и продолжу разговор, – сказала Рэми, не понимая, что ее переполняет в данный момент: разочарование или раздражение.

– Рэми…

– Что Рэми?! Думаешь, я не понимаю, что дело вовсе не в твоей успеваемости?! Твои предки недовольны тем, что ты продолжаешь общаться со мной! Да, мы с Элаем испортили вечер, наговорили лишнего, выставили нашу семью в невыгодном свете, но ведь я потом тысячу раз извинилась и все им объяснила!

– Им просто нужно время, чтобы отойти, – этой фразой Грейсон подтвердил догадки Рэми. Теперь она нисколько не сомневалась в том, что Мэтисоны настроены против нее и не позволят их сыну иметь с ней дело.

– Грейсон… ты мне очень нужен. У меня были тяжелые дни. Мне столько всего предстоит рассказать тебе и…

Грейсон, не дослушав девушку, вновь заговорил:

– Поезжай одна. Ты же любила раньше путешествовать в одиночку.

– Ты меня слышишь? Я говорю, что мне нужна твоя поддержка. Я не могу сейчас быть одна!

– Дай угадаю, с Элеттрой опять что-то не так?

– И не только. Там очень запутанная…

– Рэми, мне это надоело! Ты постоянно зациклена на проблемах своих подруг. Да, я не звонил тебе все это время, и меня это не красит, но ведь и ты не баловала меня вниманием. Уверен, ты даже и не думала обо мне, тебя не волновали наши отношения. Ты неплохой человек, но твои одержимость чужими бедами и маниакальное желание помочь всем, кроме себя, отталкивают меня, вынуждают встать на сторону моих родителей и разорвать с тобой связь.

Рэми была полна сил, чтобы аргументировать свою позицию. Она объяснила бы Грейсону, что беды ее друзей становятся ее личной трагедией, и ей проще умереть, чем заставить себя стоять в стороне и наблюдать, как ее друг страдает. Также Рэми добавила бы, что его слова ранили ее, она не заслужила такой упрек в свой адрес. Но все это было ни к чему, ведь Грейсон уже давно все решил, а если быть точнее, его родители помогли ему принять решение и выдумать повод, благодаря которому он сможет выставить себя жертвой, при этом еще больше унизив Рэмисенту. О чем тут еще говорить?

Рэми покинула Грейсона. Очутившись дома, она сразу же побежала в свою комнату. Элай услышал, как сестра хлопнула дверью, и его шестое чувство подсказало ему, что он должен проведать Рэми, убедиться, что с ней все хорошо. Обычно, когда у него возникала подобная мысль, он обнаруживал сестру в крайне тяжелом расположении духа. Так случилось и в этот раз.

– Рэми, что произошло?

– Не хочу говорить об этом!

– А что хочешь? Уединиться с лезвием в ванной?

Элай был прав. Возвращаясь домой, Рэми думала только о том, как она закроется в ванной и выпустит наружу все, что бурлит, свербит внутри, не дает ей покоя. Это всепожирающее чувство расползлось маленькими змейками по всему ее телу. Холодные, кровожадные монстры извивались под ее кожей, и Рэми необходимо было достать их, сделав глубокое кровавое отверстие в одном из неповрежденных участков туловища. Поняв, что брат не позволит ей воплотить желаемое, Рэми рухнула на пол, обвив себя руками, и заплакала. Элай тотчас подлетел к ней и крепко обнял.