Юность

– Всю жизнь… – скривила она рот, – как мама! Рта не открывай, по дому… и деньги тоже она! А он… уткнётся в Талмуд, и ладно бы хоть умным был…

Несколько раз вздохнув, Рахиль немножко успокоилась.

– Решил папеле, – скривила она рот, – шо раз я умею шить, то станут таки хорошей партией для сыночки его лучшего друга! Нужно только выпросить у тибе машинку, и я стану шить за деньги, попутно рожая детей, пока они будут… в Талмудах…

– Даже так? – нехорошо приподняла бровь Песса Израилевна, задумавшись надолго, пока девочки сидели затихшие.

– Я так думаю, – сказала она медленно, и Фира с Рахилью перестали дышать, – шо твой папаша настоящий поц, раз решил дочке такую неинтересную судьбу!

Двадцать седьмая глава

Едва заметно покачав головой, Иосиф Филиппович отвёл глаза.

– Упёрлись, – выдохнул он и замолк угрюмо, пока Татьяна помогала снять пыльник. Прошаркав по паркету в разношенных ботинках в ванную, адвокат долго плескался, умываясь, и вернулся слегка посвежевший.

Горнишная наша уже хлопотала, накрывая в гостиной обед, и старик уселся на своё привышное место. Он молчал, пожёвывая дряблые губы, да мы и не торопили ево.

Жмурясь, Иосиф Филиппович медленно ел суп, по-черепашьи вытягивая вперёд худую, морщинистую шею. Расковыряв грешневую кашу с бараньей котлетой, да так и не притронувшись к ним, он вяло оживился, лишь когда Татьяна принесла пышущий жаром самовар и свои знаменитые пироги.

– Упёрлись, – повторил он, вытирая рот и откидываясь на спинку стула, – решительно не хотят ничево слушать, всячески затягивая дело.

– А может, и ну его? – предложил Коста, промокая испарину на высоком лбу.

Дёрнув щекой, Иосиф Филиппович снова пожевал губами, но всё же нехотя ответил:

– Не так всё просто, молодой человек. Частичная эмансипация оставляет лазейки для… – он задумался, подняв ввысь выцветшие глаза, – для слишком многово. Даже если толковать букву Закона беспристрастно, толкований этих достаточно, штобы при желании изрядно усложнить жизнь Егору Кузьмичу.

– Это в России, – перебил Коста, чуть подавшись вперёд, – в Африке, как я понимаю, ситуация несколько иная!

– Н-да… Неправильно понимаете, молодой человек, – покачал головой адвокат, – Частичная дееспособность не помешала Егору Кузьмичу получить офицерское звание, но это не вполне… да-с! Не полное признание!

– Иным чины офицерские ещё в люльке раздают, – прогудел опекун, сидящий каменным истуканом с мрачнеющей на глазах физиономией.

– Именно, Владимир Алексеевич, именно! – закивал старик, – Звания и ордена с пелёнок ничуть не мешают воспитателям ставить в угол, а то и пороть таких… офицеров и кавалеров за леность и проказы.

– Участие в боевых действиях, – начал было Коста, но адвокат только мотнул головой.

– В случае Егора Кузьмича можно предположить попытку оспорить… да к примеру, опеку. Да-с! Не вскидывайтесь, Владимир Алексеевич! Используя даже букву закона можно очень и очень здорово усложнить жизнь юноше, слишком уж непростая у нево биография, нда-с… Если же учитывать явную пристрастность судебной системы, можно предвидеть куда более широкий… спектр неприятностей.

– Навскидку… – Иосиф Филиппович прикрыл на несколько секунд глаза, – да хотя бы, зацепившись за неполную эмансипацию и ненадлежащую опеку… Да не вскидывайтесь вы, Владимир Алексеевич! Я вам логику судебной системы пытаюсь объяснить, притом заведомо враждебно настроенной!

– Простите, – медленно сев назад, выдохнул опекун, пока Татьяна протирала со стола разлитый чай.

– Ничево, – вздохнул адвокат, – прекрасно понимаю ваши чувства, уж поверьте! Зацепившись за ненадлежащую опеку и неполную эмансипацию, можно, к примеру, оспорить законность продажи ваших патентов бурам.

– А к этому, – ссутулился старик, – похоже, всё и идёт.

– Насколько это реально!? – слышу я, и понимаю внезапно, што сам же и задал этот вопрос.

– Так… – Иосиф Филиппович пожал плечами, – если строго по букве Закона, то шансы на это не слишком велики. Предполагаю, што в России будет… попытаются развернуть производство ваших летательных аппаратов, опираясь именно на оспаривание эмансипации.

– В других странах… – он чуть задумался, – наверное, всё будет зависеть от политической обстановки.

– И… – с трудом проговариваю слова, сдерживая ярость, – ково же хотят назначить моим… опекуном?

– Полагаю, государство, – ответил адвокат без промедления, – промелькнули, знаете ли, мнения… Вас, Егор Кузьмич, предполагается отдать то ли в юнкерское училище, то ли… В общем, муштра с круглосуточным контролем и возможностью психологического давления и военного трибунала.

– Ага… – я откинулся на спинку стула и замолчал…

– … а ведь это уже не военный конфликт, а полноценная война.

– Егор… – предупредительно сказал дядя Гиляй, испугавшись неведомо чево.

– Да всё в порядке, – улыбаюсь ему, – функция «моя крушить» под контролем.

– А?!

– Так… – снова улыбаюсь, но сам чувствую – кривенько, – с голой пяткой на шашку бросаться не буду, не волнуйся. Просто теперь у меня нет моральных ограничений – ни-ка-ких! Егор Панкратов – враг Государства? Што ж… тем хуже для Государства!

Слова мои вызвали тишину самую оглушительную, но понемножку разговорились, лишь я молчал, с внезапно проснувшимся аппетитом смакуя Татьянин пирог. Близких моих, кажется, спокойствие это напугало пуще вспышки ярости, и они всё поглядывали тревожно, но наконец, эмоции потихонечку улеглись.

– … общественность, в конце-то концов! – горячился Саня, но дядя Гиляй только покачал головой на такую наивность. Дело моё, в иное время ставшее причиной небывалого скандала, погребено грудой куда как более ярких и пожалуй – скандальных новостей.

В Британии во всю ширь разворачивается кризис, разом финансовый и политический, имеющий все шансы стать мировым [57] . Предпосылки его экономисты предсказывали загодя, но поражение Империи в Англо-бурской войне не смог предугадать никто, и кризис, ещё только набирающий обороты, уже сейчас называли тяжелейшим со времён Наполеоновских войск.

57

Экономическийкризис1900-1903 годов – упадок в экономической сфере, затронувший большинство развитых стран и сопровождавшийся финансовым крахом ряда предприятий и резким падением уровня производства.

Африканская ставка Британии оказалась перебита, а затем – разом навалились проблемы в Индии, Китае и Афганистане. Разговоров о переделе мира ещё нет, но Франция и Германия, в кои-то веки готовые отбросить на время взаимные претензии, хищно принюхиваются к раненому колоссу.

Добрая половина Капской колонии разорена бурами, а владения Родса национализированы, и это оказалось лишь первым ударом по британской финансовой системе. Волнения в Индии, и прежде всего в Бенгалии, подавляются ныне с решительной жестокостью, избыточной даже для ничуть не милосердных британцев. Подавят, в этом никто не сомневается, но…