Юные хранители
Шрифт:
– Николас! Что происходит?
Хижина была пустая. По полу была разбросана утварь и одежда, а мебель была разломана. Николаса здесь не было. Анахита тем временем выбежала из домика, подняла с земли окровавленный топор и принялась защищаться. Она все время оглядывалась по сторонам, с трудом осознавая, что происходит. Деревню охватил пожар, дома горели, оставляя за собой дым и пепел. В нос ударил едкий запах угара, а в поднявшемся дыму было сложно кого-либо разглядеть. На что она надеялась? Топор был тяжелым, но она уже сразилась с тремя солдатами и сумела их поранить. Неожиданно, ее внимание привлекли люди Спенсера, которые волокли Николаса в клетку. Он отчаянно сопротивлялся и кричал, чтобы его отпустили. Большинство жителей уже сидели в повозках,
– Отпустите его!
Вдруг, кто-то ударил её кнутом по спине, и она с криком повалилась на землю. Её схватили с двух сторон двое солдат и поволокли в клетку. Она кричала, билась, пыталась вырваться, но не смогла освободиться. Надев ей кандалы на руки, её бросили в клетку. Когда ее толкнули, она упала и ощутила пронзительную боль в спине, которую прежде не замечала. В соседней клетке сидел Николас, который взволнованно глядел на нее. Его глаза горели от гнева и вопросительно глядели на нее. Анахита была зла не меньше. Сильная, режущая боль в спине давала о себе знать. Металлический край кнута поранил ее и оставил рану на спине. В её глазах двоилось изображение. Кровь от раны сочилась наружу и впитывалась в одежду. Повозка с клеткой тряслась, а значит уже ехала. Анахита теряла сознание. Её отрывало от реальности. Она погружалась в далекий мир и видела картину. Анахита стоит на краю обрыва, а под ней море. Размеренное холодное течение. У нее есть то, что у нее хотят отнять. Перед ней силуэты и они очень не хотят, чтобы она сорвалась вниз. Они стерегут её, а точнее то, что у нее есть. На ней был шикарный темно- синий плащ с узорами и камнями, сшитый специально для императорских особ. Подол ее голубого платья развевался на ветру. Длинные каштановые волосы были собраны в красивую прическу. На голове красиво сидела тиара из белого золота. Чем ближе они подходили к ней, тем уже становилось расстояние между ней и пропастью. Стоявшая на краю обрыва она споткнулась обо что-тои соскользнула с опоры. Она ощутила чью-то крепкую и резкую хватку, однако оно её не удержало. Анахита полетела прямо вниз с обрыва. Стремительно и быстро падая вниз, она ощущала легкость, пока море не ударило прямо в лицо. Анахита вскочила с места.
Солдат Спенсера вылил в нее холодную воду из ведра. Сознание было затуманено настолько, что она не поняла, как оказалась в тюремной камере. Все люди из ее деревни были здесь. В тюрьме было сыро и темно. С потолка сочилась непонятная жидкость с противным запахом. Прутья решетки уже давно заржавели.
– Как ты себя чувствуешь?
Только сейчас она поняла, что её рану обвязывал Николас.
– Отвратительно.
– Нас ждет не лучшее время здесь.
– Я хочу выбраться отсюда.
– Это не так просто. Надо переждать. Тем более, в таком состоянии ты далеко не убежишь, – После короткого молчания Николас вновь заговорил. Но голос его перешел на шепот. – Во время правления отца Рудольфа люди жили в спокойствии. С тех пор как его убили, народ обрекли на страдания. Это все началось с должности регента, которую занимала его законная жена, мать Рудольфа. Она ненавидела Мелиссу.
– А ты? Ты ведь в это не веришь? Ты столько времени убеждал меня в её благородности.
– Да. Я в ней не сомневаюсь. Я доверял ей, верил ей. Но делала ли она то же самое? Она всегда была открыта, но в то же время была загадкой, которую я не мог разгадать. Она никогда полностью не раскрывалась мне. Однако, Мелисса обладала той доблестью и энергией, какой я прежде не встречал ни в ком. Все эти слухи… Они не имеют крепких корней. Джон ухаживал за ней, а она его отвергла. Но у людей злые языки. Мелиссу оклеветали. Рудольф хоть и не хочет в это верить, все же опасается, ибо в народе слишком много об этом говорят. И то, что он вчера сделал, тому доказательство. Он ведь предупреждал, что сотрет поселение в пыль, если ты не напишешь письмо.
– Какую силу я имею? Я беспомощная крестьянка, за спиной которой никто не стоит.
– Народ
может взбунтоваться и пойти против него, зная только то, что говорят люди. Приезд императора только усугубит его положение.– Он теперь хорошо меня спрячет. Убить не осмелиться.
В это время в голову Анахиты ударила мысль о ее любимом. Неужели с ним что-то случилось? Где же он сейчас? Не сделали ли эти люди с ним ничего? Жив ли он? А если жив, почему не ищет её? А может, он ищет и не может найти. А что, если он уже мертв? Вопросов много, но ни на один у нее не было ответа.
Двери тюремной камеры отворились и вошли несколько людей с закрытыми лицами. Они подходили к каждой камере. Один из них был толстый мужичок среднего возраста, который ворчал и с криками выпрашивал солдат принести ему чернильницу. Глаза его были красными то ли от гнева, то ли от воспаления. Наконец-то, ему принесли чернильницу, и он принялся заполнять бумаги. По обе стороны от него стояли двое с закрытыми лицами.
– Имя? – спрашивал он каждого.
Из какого поселения они? – спросил он одного из солдат.
– Из Сивиллы, – ответил он.
– Они все из Сивиллы? Это было родное поселение покойного Джона Спенсера. Как вы посмели на него напасть? – спросил мужичок, выпучив глаза.
– Это приказ господина Спенсера Младшего. Делай что тебе велено или проваливай отсюда.
Очередь дошла до Анахиты.
– Имя? – спросил он на автомате.
– Анахита.
Он, вероятно, удивился, ибо сразу поднял глаза и очень долго и с любопытством смотрел на нее.
– Хорошо. Следующий.
«Он тоже наслышан об этих слухах», думала она. Они ждали, пока всех не спросят. После запоздалого и хилого ужина им сделали объявление: завтра их отправляют в трудовой лагерь.
Глава 6
На утро в тюрьму явился Спенсер и пожелал поговорить с ней тет- а- тет. Оставив их, его солдаты продолжали забирать людей в лагерь.
– Ты думала я шучу, когда говорил тебе о письме и о том, что вам грозит?
– Я не боюсь тебя, Рудольф. Ты подлый человек, который не заслуживает даже быть в моих мыслях.
– В любом случае, вы теперь в безвыходном положении. О вас никто не узнает, и никто не спасет. Не понимаю, для чего я нанял того парня, если он не мог тебя заставить по собственной воле написать это письмо.
– Что ты такое говоришь? – сказала Анахита, теперь уже прислушиваясь к его словам.
–тот парень, как его зовут? Кай кажется. Если он не лжет, то он занимается гаданием. Я заключил с ним сделку: он должен был узнать, являешься ли ты дочерью моего отца на самом деле или нет. Я знаю ответ, но все же, хотел удостовериться. Теперь моя душа спокойна. А еще, я сказал, чтобы он влюбил тебя в себя и заставил тебя по собственной воле написать письмо императору.
– Откуда ты можешь его знать? Где он сейчас?
– Этого я не могу знать. Удивительно, что он исчез сразу после того, как я разрушил поселение. Наверняка, он посчитал, что с тебя уже нечего взять и исчез искать новых клиентов. Я начинаю жалеть, что вообще с ним связался, так как от него почти не было пользы кроме того, что ты действительно в него втюрилась. Надо было давно тебя отправить в лагерь. Не было бы причин для лишней тревоги.
Анахита не верила тому, что слышала. Она подбежала к нему и замахнувшись ударила его по лицу так, что он непроизвольно повернул голову в бок.
– Какой же ты мерзкий! Ненавижу тебя! Будь ты проклят со своим наследством! Ты погубил жизни стольких людей! – кричала она и била его в грудь.
С глаз текли слезы, душа плакала, не готовая пережить такое предательство и ложь от того, кому она доверилась больше всех. Услышав шум, солдаты подбежали к ней и с легкостью убрали прочь от Рудольфа. На утро в тюрьме уже не было ни одного жителя Сивиллы.
Тюрьма замка Саржэттэ.
Кай с трудом открыл глаза. Вокруг было холодно, он лежал на каменном полу, скованный сверкающими цепями, которые сдерживали его магию. Сквозь расплывчатое зрение он заметил силуэт за решетками.