Юный техник, 2000 № 05

Петреев-Птаха иронически возвел очи и развел руками.

— Ну что ж. Тогда к делу.

Он провел Скарабеева в зал, в центре которого размешался лазерный интерферометр, способный зафиксировать малейшее отклонение скорости света от постоянного значения.

— Ну вот, полюбуйтесь. Меряем скорость света с востока на запад…

А теперь — с севера на юг. Вы видите? Получаем два разных значения. Прежде все подобные опыты давали одинаковый результат… Похоже, что теория относительности больше не подтверждается. Мы регистрируем эфирный ветер, давно отвергнутый наукой.

— Может быть, прибор неисправен, — предположил Скарабеев.

— Исключено. Это самый точный и надежный прибор в мире, — не без вызова отрекомендовал Петреев-Птаха свое детище. — Результат подтвержден другими лабораториями. Есть, однако, странность: некоторые измерения, процентов тридцать, дают прежний результат, но все чаще мы получаем то, что вы только что видели… На привычную нам Вселенную накладывается какая-то искаженная картина, в духе устаревших представлений XIX века.

— Вот как? — изумился Скарабеев.

— Если динамика аномалий сохранится, то примерно через неделю эта картина полностью восторжествует.

— «Теория абсолютности»?

— Вот именно. И это чревато самыми непредсказуемыми последствиями. Расчеты говорят о возникновении дополнительных факторов неустойчивости планетных орбит и звездных оболочек и даже атомов и ядер. Все живое погибнет. Еще три дня назад ничего подобного не регистрировалось. Это как гром среди ясного неба.

Скарабеев задумался.

— Могло ли это произойти… самопроизвольно? — спросил он. — В силу естественных причин?

— Этого не могло произойти вообще. Фундаментальные законы природы нерушимы; ничто в самой природе не может их поколебать, потому что все существует благодаря этим законам и управляется ими.

— Но это произошло, а значит…

— Я боюсь даже вообразить, что это значит, — сказал Петреев-Птаха. — Мы столкнулись с явлением, выходящим за пределы нашей Вселенной. Только извне можно менять правила игры. Ведь физические законы и есть в определенном смысле правила игры, данные нам именно такими, какие они есть, и влиять на них никто во Вселенной не может…

— Но все же кто-то повлиял, — заметил Скарабеев. — Да, интересненькое дельце…

— Вы называете это дельцем? Вся Вселенная летит к чертям! — не сдержался академик.

— К чертям? Интересная гипотеза, — пробормотал Скарабеев, раскрывая блокнот. — Действительно, на первый взгляд только черту выгодна эта путаница.

— Признаться, я опасался услышать от вас нечто подобное. Вы еще можете шутить! А привычный нам мир вытекает неизвестно куда, как вода из раковины.

— Если есть зона поражения, то есть и эпицентр, — заметил Скарабеев. — Позвольте поинтересоваться, где он находится.

— Все данные говорят о том, что эпицентр на Земле.

Скарабеев засмеялся:

— А поточнее?

— Градиент искажений очень слабый, и даже с привлечением потенциала всего человечества, чтобы найти прокол, потребуется много времени…

Заработал факс, и Петреев-Птаха, ознакомившись с сообщением, произнес:

— Размеры области поисков сужены до нескольких тысяч километров. Предположительно, это на западной территории России. Лучшие специалисты всего мира выехали в зоны, прежде считавшиеся аномальными. Прокол Вселенной ищут с помощью самого современного оборудования бригады научного спецназа. Право же, не знаю, чем вы можете помочь. Разве что дать вам в руки портативный прибор для регистрации градиента аномалий — и подключить к поискам…

— Мы приготовили для вас такой приборчик, — поспешил вставить Кураев. — Работает он просто. Направляете его из стороны в сторону и ищете, где показания наиболее сильно отличаются от нормальных.

Профессор повертел в руках прибор, похожий на пистолет с длинным дулом, поверх которого проходила шкала, а курок запускал процесс измерений. Он прицелился прибором в разные стороны, направил его на Петреева-Птаху, посмотрел на шкалу и заявил:

— Кажется, искажения исходят от места, где вы сейчас стоите.

— Очень смешно, — ответил тот, скрестив руки на груди.

— Похоже, что, если не знать пеленг заранее, — сказал Скарабеев, — плутать с таким приборчиком придется долго. Слишком большие флуктуации.

— Да, поиски по приборам требуют много времени, — подтвердил Кураев. — Нужны нестандартные гипотезы.

— Ну что ж, желаю успеха, — сухо кивнул Петреев-Птаха, когда инспектор со Скарабеевым направились к выходу.

— Что вы об этом думаете? — спросил Кураев в коридоре.

— Есть несколько идеек, — туманно ответил профессор. — Вы можете помочь?

— Я в вашем распоряжении. И потом, вы же знаете, что мне всегда было интересно следить за вашим ходом мысли.

— Тогда вы будете неоценимым помощником!

Профессор усадил Кураева в своем кабинете, а сам ходил из угла в угол, что-то обдумывая. Наконец он уселся за стол и посмотрел на оперуполномоченного.

— Помните, когда вы сегодня мне позвонили, вы сказали: «Кто-то нарушил законы природы». Почему вы решили, что к этому причастны люди?

— Разве я так считаю? — удивился Кураев.

— Вы выразились именно так, — напомнил профессор. — Петреев-Птаха счел бы нас сумасшедшими, но я бы эту версию исключать не стал.

— Вы полагаете, что это чей-то злой умысел, а не стихийный феномен? — удивился Кураев. — Но происшествие слишком масштабно.

Профессор покачал головой.

— Мы должны все проверить. Зададимся главным вопросом римского права: кому это выгодно?.. Какие будут предположения?

— Ума не приложу, — озадаченно ответил Кураев. — Кому бы такое могло понадобиться. Весь мир, включая и злоумышленника, может полететь в тартарары… Разве что это сам дьявол и его козни. Что ему гибель мира, если на его руинах он построит свое царство?

Скарабеев засмеялся:

— Это была первая гипотеза, пришедшая мне в голову еще в лаборатории.

— Как, вы действительно полагаете, что в деле замешаны потусторонние силы? — недоверчиво покосился Кураев.

— Это пришлось бы предположить лишь в том случае, если бы все иные гипотезы были отброшены как несостоятельные, — ответил профессор, и было непонятно, шутит он или говорит всерьез. — Но, к счастью, до этого пока не дошло. Я попрошу вас вот о чем. Сядьте за компьютер и разыщите сведения по скандальным публикациям и выступлениям на научных симпозиумах за последние год-два.