Юрий Андропов. Последняя надежда режима.

По тем временам такая фраза произвела впечатление, привыкли же, что с высокой трибуны могут только поучать. Но когда новый ге­неральный секретарь стал перечислять, что надо сделать, то остался в рамках обычных благих пожеланий.

Зато всем понравилось, когда Андропов сказал, что надо укреплять дисциплину, стимулировать хорошую работу рублем и наобо­рот:

— Плохая работа, бездеятельность, безответственность долж­ны самым непосредственным и неотвратимым образом сказываться и на материальном вознаграждении, и на служебном положении, и на авто­ритете работников.

Новому генеральному секретарю ЦК КПСС Юрию Владимировичу Андропову исполнилось шестьдесят восемь лет. В нашей стране это весьма серьезный возраст — немногим удается в такие годы сохранять энергию и динамизм для того, чтобы начать новое дело. Под Новый год, 31 декабря 1982 года, помощники повезли Андропова на Мо­сковский станкостроительный завод, чтобы генеральный секретарь по­беседовал с рабочим классом.

Зрелище было печальное. Выглядел Юрий Владимирович неважно, ораторствовать, тем более на митинге, он не умел. И призывать к строгой дисциплине, когда по всей стране уже накрывались празднич­ные столы, тоже было не совсем уместно. Подготовленные за­водским парткомом рабочие говорили в ответ нужные слова. Но что они думали на самом деле?

Назначение Андропова генеральным секретарем породило множе­ство новых шуток. ЦК КПСС предлагали переименовать в ЧК КПСС, а Кремль — в Андропов. Говорили, что аграрная программа у Юрия Вла­димировича такая: сажать всех, не дожидаясь весны, а снимать, не дожидаясь осени.

Первой заботой нового генерального секретаря стали кадры. Ему нужны были свои люди на ключевых постах. Заодно он мог изба­виться от тех, кого терпеть не мог. На первом же пленуме, 22 ноя­бря 1982 года, через десять дней после избрания генеральным секре­тарем, Андропов исполнил давнюю мечту — отправил на пенсию секре­таря ЦК Андрея Павловича Кириленко — «по состоянию здоровья и по собственной просьбе». Самого Кириленко на пленуме не было.

Академик Чазов давно говорил Андропову о тяжелом положении Андрея Павловича:

— Вряд ли мы далеко уйдем, если страной руководят люди, у которых при компьютерной томографии мозга обнаруживается атрофия его коры.

— Если бы это было только у одного Кириленко! — отозвался Андропов. — Посмотреть на некоторых других, так вы не у одного об­наружите те же самые изменения.

Андропов рассказывал Горбачеву, что он сам зашел к Кирилен­ко:

— Андрей, у нас сложилось общее мнение, что состояние твое­го здоровья стало заметно влиять на дела. Ты серьезно болен, должен лечиться.

Кириленко заплакал.

— Ты сейчас поедешь отдыхать — месяц, два, сколько нужно. Все за тобой сохранится — машина, дача, медицинское обслуживание. Но надо, чтобы инициатива исходила от тебя...

— Хорошо, — выдавил из себя Кириленко, — раз надо... Но ты помоги мне написать заявление.

Андропов продиктовал ему несколько слов.

На том же пленуме решили создать экономический отдел ЦК. Поставили руководить им Николая Ивановича Рыжкова, которого од­новременно избрали секретарем ЦК. Рыжков много лет проработал на Уральском заводе тяжелого машиностроения имени Серго Орджоникидзе. В 1975 голу его перевели в Москву первым заместителем министра тя­желого и транспортного машиностроения, еще три года он был первым заместителем председателя Госплана.

Идея принадлежала еще Брежневу. Незадолго до смерти Леонид Ильич предложил сформировать на Старой площади экономический отдел. Но кандидатуру на этот пост не назвал. Юрий Владимирович пригласил к себе Рыжкова, едва став генеральным. Это было в воскресенье. Андропов стал расспрашивать Рыжкова о положении в экономике.

«Он очень внимательно слушал, — вспоминал Николай Иванович, — задавал только короткие и точные вопросы, заставляя меня, как боксера на ринге, раскрываться и говорить, говорить... Уже потом я ближе познакомился с этой его довольно хитрой манерой — молчать, побуждая собеседника к монологам, быстрыми вопросами вытягивать из него нужное».

Андропов вытащил Рыжкова из Госплана и, минуя промежуточные ступени партийной лестницы, назначил сразу отраслевым секретарем ЦК КПСС по экономике. Уважение к Андропову Рыжков сохранил навсе­гда. В политическом истеблишменте он один воспринял смерть Юрия Владимировича как личное горе.

Андропов создал тандем Рыжков—Горбачев. Вызвал обоих в на­чале декабря 1982 года. Сказал Горбачеву:

— Михаил Сергеевич, не замыкайтесь только на сельском хо­зяйстве, поактивней подключайтесь к вопросам общей экономики.

Горбачев после пленума, избравшего Андропова генсеком, хо­дил веселый и торжественный, как будто его самого избрали, расска­зывал его многолетний помощник Валерий Иванович Болдин. Вечером, когда Болдин зашел к шефу с очередной порцией документов, тот многозначительно сказал:

— Мы с Юрием Владимировичем старые друзья, семьями дружим. У нас было много доверительных разговоров, и наши позиции совпада­ют.

Положение Михаила Сергеевича сразу изменилось. Формально он по-прежнему отвечал за сельское хозяйство. Фактически Андропов опирался именно на него, постоянно звонил, приглашал, обсуждал с ним многие вопросы, давал поручения, далеко выходившие за рамки его прежних обязанностей. Андропов откровенно поддерживал Горбаче­ва. Он поручил Михаилу Сергеевичу в апреле 1983 года сделать доклад по случаю очередной ленинской годовщины.

«Право выступить с таким докладом, — считает опытный пар­тийный работник Наиль Биккенин, — было своеобразным знаком от­личия, показывающим, кто сегодня «кронпринц», каковы его удельный вес в партийной иерархии и возможности на перспективу. Для Михаила Сергеевича это был дебют на открытой политической сцене*.

Но ради Горбачева Юрий Владимирович не хотел ссориться с другими членами политбюро. В середине августа на секретариате ЦК под председательством Горбачева рассмотрели вопрос «Об опережающем росте производительности труда по отношению к заработной плате». На следующий день этот вопрос был вынесен на политбюро. Но туг, записал в дневнике Воротников, возмутился глава правительства Ти­хонов: проект постановления не согласован с Советом министров.

Он резко сказал:

— Необходимо сначала разобраться в правительстве, а потом уже, если надо, выносить на политбюро.

 Тихонов был недоволен тем, что секретариат ЦК берется за чисто хозяйственные вопросы.

— А что делать, если вы не решаете, — огрызнулся Михаил Сергеевич.

— Не пытайтесь работать по проблемам, в которых вы не компетентны, — не менее резко ответил Тихонов.

Андропов не стал высказываться по существу, снял вопрос по формальной причине:

— Не дело выносить на заседание политбюро несогласованные вопросы.

Косвенно он сделал выговор Горбачеву. Представлять на по­литбюро неподготовленные вопросы считалось большим аппаратным про­махом. Все важнейшие вопросы полагалось заранее согласовать со всеми членами политбюро.

В отличие от Брежнева Юрий Владимирович продолжал работать в здании ЦК на Старой площади. В Кремль он приезжал только по чет­вергам на заседания политбюро. Из прежнего кабинета на пятом этаже Андропов перебрался в тот, что прежде занимал Брежнев. На этом этаже стоял дополнительный пост охраны. У постоянных работников, имевших право заходить на этот этаж, в пропуске стоял дополнитель­ный штамп.