Юрий Сонин
Шрифт:
Но лета не вернуть. Бессильем полны,
Шипят на берег ледяные волны.
2
Все улицы завалены листвою.
Повсюду жгут костры из листьев палых.
Дымок прозрачен, горьковат порою,
В нём грустно бродит осень по кварталам.
В огромных гнёздах, на седых платанах,
Кричат ворон хозяйственных оравы.
И вечерами в мареве тумана
На фонарях янтарные оправы.
Полны кино, театры, рестораны.
Тепло, уютно, очень интересно:
Здесь новый фильм, а там актёр
Но завтра снова на работу рано.
К одиннадцати в городе всё тише
И в полночь только дождь стучит по крышам.
3
А утром солнце сквозь туман прорвётся,
Глядишь, и тучи за море угнало.
Красавица-Одесса улыбнётся
И сумрачной тоски – как не бывало!
Асфальт сияет солнцем яркоглазым.
Туман вчерашний, словно по ошибке
На город навалился как-то сразу
И вот исчез от солнечной улыбки.
Бегут, звеня весёлые трамваи.
Народ приветлив – солнце всем приятно.
И женщины свежи и аккуратны,
На мокрых окнах радуга играет,
И голуби толкутся и воркуют –
Крадущейся зимы ещё не чуют.
4
А Юрий Сонин очень любит осень –
Спокойный свет её деньков погожих,
И в блеклом небе вспыхнувшую просинь,
И шум дождей, на музыку похожий.
Конечно, неизбежны тучи, слякоть.
Нередко выпадают дни плохие,
Когда Одессе лишь грустить и плакать,
Терпя разгул морской её стихии.
Но для Одессы осень – не помеха.
И только лишь закончится ненастье,
Приходит миг сверкающего счастья –
Детишкам, кошкам, воробьям потеха!
Нет капли, лужи, нет пылинки малой,
Чтоб в солнечных лучах не засияла!
5
В воскресный день, в хорошую погоду
Разок, другой, но Юра выбирался
В любимый парк приморский, «на природу»,
И там гулял и жизнью наслаждался.
Бродил он одиноко по аллеям,
Лежал в сугробах из листвы шуршащей,
Мечтал и думал, иногда жалея
О жизни без подруги настоящей.
Такой, чтоб вместе в радости и в горе,
Простой и умной, в меру говорливой,
Приятной, музыкальной и красивой,
И обаянья в ней чтоб было море!
Но без подруги Юра, к сожаленью,
Встречает двадцать пятый день рожденья.
6
Свой день рожденья Юра отмечает
В их маленькой и тесной комнатушке,
Где Юрий с мамой вместе принимают
Его друзей и маминых подружек.
Коллеги ж отмечают на заводе,
В своём кругу, рожденья, новоселья,
Согласно этой многолетней моде,
Отделу завтра предстоит веселье.
Конструкторы – друзья, коллеги Юры,
Накроют стол в архиве потаённом,
Без роскоши, в ключе полувоенном.
И все придут к началу процедуры.
Закончив труд, отдельская орава
Попьёт, поест, попразднует на славу!
7
Сегодня
предстоит семейный вечер.И в Юриной квартире коммунальной
Ведётся подготовка этой встречи –
Значительной, пускай не эпохальной.
«Ребёнку двадцать пять!» – Такая дата
Бабусь и тёть приводит в умиленье:
«И институт! И побывал в солдатах!
И на работе тоже достиженья!»
И был вердикт (пока всходило тесто):
«Мы все любили Юрочку с пелёнок;
У Кати замечательный ребёнок;
Ему нужна хорошая невеста».
И тут же, нет приятней разговоров,
Пошли всех кандидаток переборы.
8
А вечером у Сониных застолье.
Одолжены и стулья и посуда,
Составлены столы. И в главной роли
Хозяйка, совершающая чудо:
Персон на тридцать в тесной коммуналке
Накрыть столы и приготовить блюда
И избежать при этом дикой свалки! –
Скажите, люди – это ли не чудо?!
Звонки в передней – гости прибывают –
Подруги мамины с мужьями и вдовицы,
Соседи – близкие, проверенные лица.
Здесь все друг друга с молодости знают.
И начались объятья, поздравленья,
Подарки Юре, словом – день рожденья.
9
А запахи в квартире – потрясенье!
И стол – как полагается в Одессе!
И, если у кого-то есть сомненья,
Он перед вами. Так, для интереса.
Серебряный форшмак и заливная
Из янтаря сверкает срезом белым.
Всё в зелени душистой утопает,
Уложенной вокруг рукой умелой.
На блюде перламутровая глыба
В дрожащем студне с бурачком, морковкой.
Хозяйкой приготовленная ловко,
Сияет фаршированная рыба!
Перчёная, томлёная отменно
Она идёт с петрушечкой и хреном.
10
Салаты, баклажанная икорка,
Украшенная алым помидором,
В хрустальных чашах многоцветной горкой,
Уложенной затейливым узором.
Под соусом чесночным злым и смачным
На блюде живописною картиной
Благоухает нежный и прозрачный,
Манящий взгляды студень петушиный.
Бутылки запотевшие рыдают,
Горят рубины праздничных графинов.
С вишнёвкой – круглых, с абрикосом – длинных,
И гости мудрых тостов ожидают.
Но вот бокал свой поднял дядя Лёва.
Он друг старинный – ему и слово.
11
«Итак, друзья, я подведу итоги
Существования в двадцатом веке,
Известного и в праздничном чертоге
И за его стенами человека.
Родился Юра. Вырос. Все мы знаем,
Он стал самостоятельным без бати.
И первый тост мы дружно поднимаем
За мать его – родную нашу Катю!»
Хохочут, пьют, закусывают дружно,
Целуют маму, обнимают сына:
«Ты, Юрка, обаятельный мужчина,