Юрка Гусь

— Он герой. Ему обязательно памятник поставят.

— Угу, — сказал Юрка. — Только ему наплевать на памятник: мертвый ведь.

— И ограду поставят, — сказала Рита. — Я буду цветы на могилку носить.

— Нужны ему твои цветы!

— И птичкам корм буду давать.

— Каким птичкам? — стал злиться Юрка. — Давай о другом говорить.

— Ладно, — согласилась Рита. — О чем же?

— Уйду я отсюда, — сказал Гусь. — Как увижу летчиков, так…

— А где этот тип с лишаями? Ну, который еще снег в окно бросал?

— Ангел? — нахмурился Юрка. — Нет его. Испарился.

— К бабушке Василисе пойдешь?

Юркино лицо подобрело. Он посмотрел на Дика и сказал:

— А не прогонит она меня с ним?

Рита не успела ответить: в сенях послышались шаги, распахнулась дверь, и в избу вошли два летчика. Юрка хорошо знал Васю-Василька. Второго не знал. Он сразу догадался, зачем они пришли. Он знал, что они придут. И все-таки побледнел.

Вася-Василек за руку поздоровался с Юркой, улыбнулся Рите:

— Чаем, хозяйка, угостишь?

— Угощу, — сказала Рита и юркнула за занавеску.

Летчики уселись за стол. Переговариваясь, поглядывали на Юрку, Дика. Чернявый, с обожженной щекой, особенно внимательно разглядывал Дика.

— Добрый пес, — сказал он.

Юрка промолчал.

— Эй, Дик, — позвал чернявый, — ко мне!

Дик поднял морду и угрюмо взглянул на него.

— Встать! — приказал чернявый.

Дик стриганул ушами и заворчал.

Чернявый повернулся к Васе-Васильку:

— А ты говорил, ученый… Он простой команды не понимает.

— Он тебя не знает, — сказал Вася-Василек. — Грош бы ему цена была, если бы он любого слушался…

Вася-Василек достал из кармана пакет, развернул и протянул Дику кусок вареного мяса:

— На, Дик.

Дик подошел, осторожно взял клыками мясо, хамкнув, проглотил. Вася-Василек погладил его и ласково сказал:

— Лежать, Дик.

Дик смотрел ему в глаза и стоял.

— Лежать! — повысил голос Вася-Василек.

Дик боком отошел от него и сел.

— Лежать, лежать!

Дик приподнял черную верхнюю губу, сморщил нос и показал клыки.

— Ученый, — усмехнулся чернявый.

— Вот какое дело, Гусь, — сказал Вася-Василек. — Мы тут посоветовались и решили овчарку взять. Она состоит в полку на довольствии. Будет при кухне.

— Пищеблок сторожить, — прибавил с обожженной щекой. — О чем толковать? С этим зверем взрослому-то не справиться, а тут мальчишка… Забираем.

Юрке стало жарко. Сейчас пристегнут к ошейнику плетеный поводок и — прощай, Дик! Что же делать?

— Дядя Вася, — всем телом повернулся Юрка к летчику, — он ко мне здорово привык… Он меня слушается!

— Ну, если слушается, — подмигнул Васильку чернявый, — то другое дело… Может быть, малыш, ты нам продемонстрируешь свое умение?

Юрка растерянно замолчал. Теперь все пропало. С какой стати Дик его будет слушаться?

— Начинай, — сказал чернявый. — Будет пес тебя слушаться — твой. Нет — забираем. Договорились, малыш?

Это был последний и один-единственный шанс. И Юрка решился.

Он подошел к Дику, прижался к его морде щекой и прошептал: «Дик, ну, Дик?»

— А что я ему должен говорить? — спросил он.

— Подавай команды, — сказал чернявый.

Гусь потерся щекой о морду собаки, погладил и отошел к порогу. Дик (он все еще сидел недалеко от ножки стола) проводил его взглядом.

— Ко мне, Дик! — сглотнув слюну, позвал Юрка.

Овчарка внимательно смотрела на него, но с места не двигалась. «Эх, Дик, — с болью подумал Юрка. — Ну что же ты?» И снова позвал, вернее, не позвал, а попросил:

— Дик, ко мне.

Юрка не верил своим глазам: овчарка встала, подошла к нему и села у левой ноги.

Летчики переглянулись. Чернявый потер обожженную щеку и сказал:

— Это случайно… А ну, подай другую команду.

— Лежать! — ликуя, произнес Юрка. Он теперь был уверен, что Дик сделает все, что он ни попросит.

Дик лег, выбросив вперед сильные лапы.

— А теперь какую? — обернулся счастливый Юрка к летчикам.

Он повторял за чернявым самые различные служебные команды, и Дик четко выполнял их. Радость захлестнула Гуся. Страх прошел, и голос его звенел на всю избу. Рита давно налила чай в стаканы и, забыв про гостей, изумленно смотрела на Юрку и Дика. Дик вошел во вкус и по первому приказанию охотно бегал, ползал, лаял, приносил апорт, охранял вещи.

— Пошли его в военторг за папиросами, — сказал чернявый, — да смотри, чтобы сдачу принес…

Летчики рассмеялись.

— Что ты будешь делать с ним? — спросил Вася-Василек. — Одному не прокормиться, а с овчаркой пропадешь.

— Он кости любит, — сказал Юрка. — Я буду в столовой брать кости.

— А хлеб, мясо?

— Накормлю.

— Дик мало ест, я знаю, — ввернула Рита.

— Говорю, не пропадет, — сказал Гусь. — Свой обед отдам, а голодать не будет.

— Ты выиграл, малыш, — сказал чернявый. — Дик — твой. Но если будет с едой туго, не губи собаку. Сразу приводи к нам.

— Идет, — кивнул Юрка. А про себя подумал: «Как же, приведу. Мой Дик!»

— Приходи в столовую за довольствием, — сказал Вася-Василек. — Котелок у тебя есть?

— А у вас кашевар не жадный? — спросил Юрка. — Даст?

— Бери котелок побольше.

Летчики выпили по два стакана чаю, поблагодарили.

— Хочешь, я тебя на штурмовике прокачу? — предложил чернявый Юрке.

— Я с Северовым летал, — сказал Гусь. — Вот был летчик!

— Как хочешь, — усмехнулся чернявый. — Ну, будь здоров, малыш.

Они ушли. Юрка гладил Дика и размышлял: почему чернявый летчик все время усмехается? Слово скажет и сразу усмехнется. А вообще он, видно, мужик хороший. Где это его так крепко обожгло? В самолете, наверное. И Вася-Василек хороший. Только он совсем на летчика не похож. Какой-то стеснительный, как красна девица. И глаза у него синие, девичьи, и румянец все время играет на щеках — все и зовут его Вася-Василек. Имя совсем для летчика, да еще Героя Советского Союза, неподходящее. Это он на земле такой…