Юстиниан Великий : Император и его век
Шрифт:
На Африке Юстиниан опробовал новую форму правления. Он делегировал значительную часть своих полномочий Иоанну — человеку, которому доверял. Иоанн становится заморским вице-королем в дальних имперских владениях. Собирает налоги, вершит суд, ведет войны на свой страх и риск. Верховная власть остается у императора. Император получает отчисления с дальних провинций, направляет туда войска, а неспособного наместника может уволить в любой момент. Эта идея вице-королевства помогала византийцам удерживать дальние рубежи.
После успешного окончания африканских войн византийцы восстановили плацдарм для нападений на Италию. С этого времени дело Тотилы и остготов стало практически безнадежным. Однако Византия: опять воевала на двух фронтах. Против нее в очередной раз выступили иранцы.
ГЛАВА 6. ОПЯТЬ ПЕРСЫ
1.
Прежде чем рассказать о перипетиях персидской войны, нужно поведать о внутренних делах Византии. Юстиниана чуть не убили придворные армяне, составившие заговор. Причем его душой был небезызвестный Артабан, только что вернувшийся из Африки после подавления мятежа. Видимо, Артабан возвратился в Константинополь в конце 547 года, когда еще жива была императрица Феодора. Результатом возвращения стала драма, о которой мы расскажем на этих страницах. Артабан замыслил умертвить Юстиниана и захватить Ромейскую империю.
Идея империи состояла в том, что все граждане равны перед законом, а лучшие из них могут претендовать на звание базилевса. Правда, было совершенно неясно, кто должен выбирать «лучшего». Иногда это делал сенат, иногда — войско, иногда — партии цирка. Всё это создавало почву для нестабильности и государственных переворотов. Юстиниан был, с одной стороны, очень осторожен, а с другой — весьма популярен в народе. К императору можно было всегда прийти с просьбой, он был прост в обращении и не чуждался народа. Блуждали слухи, что он до сих пор тайком поддерживает стасиотов — народных борцов со знатью.
Почти два десятилетия император правил спокойно. Чернь восхищалась успехами ромейского оружия. В казну текло золото, базилевс отстраивал города, защищал границы и всем был мил. Однако со временем ореол венценосного «блюстителя правды» померк. В войнах с персами была разрушена «жемчужина Востока» — Антиохия. Десятки тысяч ромеев оказались угнаны иранцами и остались в плену. Бунты в Африке продолжались больше 10 лет. Война в Италии вспыхнула с новой силой. На севере Балканского полуострова угрожающе вели себя «склавины» и кутургуры. Наконец, разразилась чума, а с нею наступил кризис: сократилось число налогоплательщиков и солдат.
Всё это вызвало недовольство Юстинианом в народе, чем воспользовались его враги при дворе. Против крестьянского императора возник заговор.
Началось с того, что армянский военачальник Артабан полюбил молодую Прейкету — племянницу императора и вдову Ареобинда. Армянин считался красавцем. «Он был высок ростом… по характеру приветливый и немногословный. Император оказал ему исключительные почести», — замечает Прокопий. Артабан получил высокую должность командира подразделений федератов-наемников, расквартированных в столице. Кроме того, он сделался консулом. Но женить его на Прейекте император не мог, так как выяснилось, что Артабан уже женат, причем «еще с детских лет». С супругой он давно не жил, та оставалась где-то в армянских горах. О ее существовании мало кто знал. Но теперь Артабан прославился, и женщина напомнила о себе. А может, подсуетились «доброжелатели», чтобы устранить конкурента. В результате Прейкету быстро выдали за знатного сенатора Иоанна (сына Помпея), а первую жену Артабана извлекли из забвения и привезли к мужу. Это было еще при жизни Феодоры, и именно она стояла за этой интригой. Вскоре Феодора заболела и умерла. Артабан тотчас прогнал от себя первую жену, но на этом не успокоился. Чтобы получить любимую Прейкету, он пошел на заговор против самого императора. Его поддержали знатные армяне. Одним из заговорщиков стал Аршак — потомок династии Аршакуни, когда-то правившей в Армении. Незадолго до этого Аршак мечтал поднять восстание византийских армян в пользу иранцев. Однако идея была настолько непопулярна, что к ней никто не отнесся всерьез. Раздосадованный Юстиниан просто велел высечь неудачливого заговорщика. Аршак затаил злобу и «стал строить козни против Юстиниана и политического строя», поясняет Прокопий. Артабан был родственником армянского горе-диссидента. Аршак начал склонять его к заговору и напомнил, что отец Артабана — Ованес — казнен за участие в восстании, а «вся его родня порабощена и рассеяна по всей Ромейской империи». И при таких-то обстоятельствах Артабан довольствуется званием консула?
Артабан сдался и вступил в заговор. Оба крамольника решили привлечь к себе двоюродного брата Юстиниана — популярного в народе полководца Германа и его сыновей. Старшим из детей Германа был Юстин, «юноша с первым пушком бороды, очень энергичный и быстрый на всякое дело; незадолго перед тем он получил консульское кресло». Впоследствии он станет известным
полководцем, и мы еще встретим Юстина на страницах книги.Через этого неглупого и честолюбивого парня и стали действовать армянские заговорщики. Артабан вывел своего родича Аршака на Юстина. Аршак начал действовать. Юстину и его отцу Герману он обещал царство, если только те помогут свергнуть Юстиниана. Свое предложение Аршак изложил в храме, куда для вящей таинственности пригласил Юстина, взяв прежде клятву, что молодой человек никому не расскажет о тайной беседе.
Когда юноша дал клятву, Аршак раскрылся во всей красе. Как может Юстин смотреть на то, что большая часть должностей при дворе распределяется среди случайных граждан?! Высших чинов достигают «люди низкого звания из рыночной толпы». Тут мы видим, что Прокопий, передающий этот разговор, буквально корчится от еле скрываемой ненависти к Юстиниану Рыночная толпа, случайные люди… По мнению Кесарийца, Юстиниан всю страну перевернул с ног на голову. Прокопий тайно сочувствует заговорщикам. Его не устраивает только одно: что они не довели дело до конца, оказавшись глупцами.
Аршак продолжал. По его сведениям, Велисарий возвращается из Италии после неудачной кампании. Это значит, что Германа и его родню окончательно задвинут на второй план. Император обожает своего бывшего телохранителя, подавителя «Ники» и завоевателя вандалов.
Заметим попутно, что рассуждения ряда современных историков о «зависти» Юстиниана по отношению к Велисарию (из-за побед, одержанных великим полководцем) не соответствуют действительности. Современнику событий, Аршаку, реальность виделась совершенно иной. В его глазах пострадавшим от режима был вовсе не Велисарий, а Герман, потому что император выдвигает на высшие посты новых людей вместо того, чтобы обеспечивать привилегиями родственников и свойственников. Крестьянскому императору совершенно чужд дух аристократизма! Зато Аршак происходит из армянского царского рода, ему понятны обиды имперской знати. Он пытается склонить Юстина на свою сторону…
Но не тут-то было. «Услыхав это, Юстин пришел в страшное замешательство, голова у него пошла кругом, и он заявил Аршаку, что ни он, ни отец его Герман этого делать никак не могут». Молодой человек обо всём доложил отцу. Тот ужаснулся. Надо действовать, но как? Бросить по адресу армян бездоказательные обвинения? Но практика доносов не была принята при дворе православного императора.
Герман посоветовался с Маркеллом — начальником дворцовой стражи. Судя по имени, этот Маркелл принадлежал к числу вельсков, то есть римлян, — словом, был соплеменник Юстиниана. Возможно, именно его мы встречали в битве при Даре как одного из офицеров. Император назначил его на должность далеко не только благодаря этническому родству. Начальник стражи «был человеком суровым по характеру, крайне молчаливым; он ничего не делал из-за денег, не любил ни смешных слов, ни смешных представлений; не чувствовал расположения к распущенному времяпрепровождению; вел он всегда жизнь суровую и чуждую удовольствий; до мелочности был предан справедливости и страстно любил правду». Так описывает этого человека Прокопий, который всегда рад малейшему поводу очернить людей Юстиниана, но здесь повода не находит. Перед нами — образ рыцаря без страха и упрека. Вероятно, Маркелл оказался одним из лучших в окружении императора. Кроме того, он обладал здравым смыслом.
— Неудобно, — сказал он Герману, — чтобы ты был доносчиком. Если Аршак сумеет бежать и скрыться, то обвинение останется недоказанным. Я лично, не проверив дела, не привык верить или докладывать императору. Поэтому я хочу или услыхать своими собственными ушами, или чтобы кто-либо из моих близких по уговору с вами совершенно ясно услышал крамольные речи.
Герман понял, что в любой момент может превратиться из обвинителя в обвиняемого. Требовались доказательства. Полководец велел своему сыну Юстину сделать так, чтобы заговорщики разоблачили себя.
Но с Аршаком Юстин говорить не мог. Тогда он привлек двух других армян, состоявших в заговоре, — Артабана и какого-то Ханаранга. У последнего Юстин хитростью выудил все данные о заговоре. Разговор состоялся в комнате, часть которой была отделена шелковой занавеской. За нею прятались люди Маркелла. Они услыхали подробности беседы.
Заговорщики рассуждали, что нужно одним ударом покончить с Юстинианом и Велисарием. Если убить только Юстиниана и провозгласить императором Германа, то может разразиться гражданская война: Велисарий объединит чернь, которая составляет сторонников Юстиниана, пойдет на столицу и перебьет заговорщиков. «Но как только Велисарий прибудет в Византию и будет у императора во дворце, тогда поздним вечером они явятся туда, захватив кинжалы, и убьют Маркелла и Велисария вместе с императором». Таков был план.