Ювенилия Дюбуа

Взрослые смеются.

Девочка, стоящая рядом с Н. (это имя учительницы, которое я запомню не с первого раза) озлобленно ухмыляется моему смущению. Понимаю, что такое нельзя утверждать наверняка, но личное восприятие играет главную роль, в отличие от сокрытой действительности, на которую мало приходится желающих.

Также рядом трётся несколько мальчишек. У одного из них причудливая, в хорошем смысле, внешность. Низкая фигурка, разбавленная чрезмерной бледностью и кукольными деталями лица. Крупные карие глаза, тонкие губы с аналогичным носом, а над всеми этими частями взгромоздились тёмные густые брови.

Парнишка хлопает своими длинными ресницами, особо ни на чём не фокусируясь. Надетая белая рубашка ему немного велика. Прагматичные родители купили её явно на вырост.

Остальные мальчишки на фоне такого «ангелочка» кажутся вполне заурядными. Стоит ли их хоть как-то описывать? Если только топорно.

Коренастый и светлый, взгляд наглый. Второй, слева от коренастого, смуглый, чья потерянная улыбка выглядит ослепительной на контрасте. Группа пацанов, стоящих чуть в стороне, уже успели спеться. Среди удушающей толпы они беззаботно стоят, весело толкая друг друга, и даже «бзыкующие» рядом родители не могут их утихомирить.

Ещё мне кажется немного удивительным отсутствие знакомых лиц с садика. По идее, как мне рассказывала однажды матушка, дети закрепляются за воспитательными учреждениями по месту жительства. Соответственно, из этого следует вывод, что из огромной группы кто-то, да должен был случайным образом оказаться в моём классе. Но реальность, отнюдь, ещё раз доказывает свою непоколебимую позицию непредсказуемости. И эта реальность даже не то, чтобы кидает кубики, она вообще ничего не делает, представляясь как жертвой чего-то иного, чему пока нет названия. Она приобретает статус «случайной реальности». Такая вот ловушка.

Линейка ужасно затянулась. Утро позади.

На моих новеньких «серьёзных» часах стрелки показывают полдень. Такой замечательный подарок сделали родители в честь моего нового этапа в жизни. Причём покупка вышла спонтанной.

Я не принадлежу к клянчащему классу детей, вечно выдавливающих слёзы ради бесполезных побрякушек. Да. Это одна из моих положительных черт, которой я действительно горжусь.

Радуйся тому, что имеешь. Самое ценное у человека — его жизнь, всё остальное — детали. Это более сформированная мысль моей мамы, где я посмел добавить слово «детали». На деле же фраза звучит так: «Жизнь человека бесценна».

Во время шатания по рынку в поисках вещей для школы, я залип у прилавка с игрушками, разглядывая всевозможную военную технику.

В мыслях прикидывались возможные игровые манипуляции. Как вражеский танк (возвышающийся над всеми остальными игрушками на прилавке) медленно давит моих солдатиков. И только один боец, тот самый «не такой, как все» героически прорывается к люку для заброса гранаты.

За спиной почувствовалось спокойное дыхание мамы. Она предложила мне выбрать что-нибудь из ассортимента, как подарок. Приятное предложение, вогнавшее детское лицо в краску.

Я почти готов был тыкнуть указательным пальцем на этот танк, чтобы фантазия приобрела фактический характер, но стоп. Можно ли выбирать в подарок артефакт, больше отождествляющий нынешнюю жизнь?

Статус «первоклашки» повис над головою. Должен ли гордый школьник играть в игрушки? Не будет ли значить такая легкомысленная покупка актом пренебрежения своим будущим ради мимолётного веселья? И действительно ли я хочу именно этого? Больше смахивает на привычку. Именно.

Такая… устоявшаяся. Как губительна она!

Привычки. Они подобны стенам, которые мы возводим собственными руками. Они сравнимы с рыболовными крючками. Ты одновременно и рыбак и рыба. Цепляешь себя за ботинок в надежде улова, но со стороны любой скажет: «Ты крутишься подобно волчку!» Образуется дрожащая буква «О». Умные люди смотрят серьёзно на это, качают головой, а ты, как дурак озираешься на них, смеёшься над их глупым выражением, не замечая глупости собственной.

Мама ждёт ответа. Она ждёт решение своего ребёнка: что же он хочет получить? Я с улыбкой киваю ей. Идея действительно отличная, но брать стоит полезную вещь. Мне нужен символ, соответствующий грядущему новому.

Не проходит четверти часа, как палатка, находящаяся чуть южнее (такой вариант направления я подслушал у продавца рыболовных снастей, который объяснял мужчине, где купить панаму с сеткой) открыла моему детскому взору кучу железяк, так завораживающе переливающихся на солнце. Я подошел к торговой палатке, обнаружив огромное количество наручных часов.

Сразу вспомнилось, как совсем недавно мама брала меня в торговый центр, где мы выбирали подарок отцу на день рождения. Мама купила своему единственному и неповторимому отличные капитанские часы. Она сказала: «Солидно и со вкусом. Часы — это то, что нужно мужчине». Мужчине…

Я маленький, но мужчина, да ещё и серьёзный. Нужно срочно добавить солидности. Ко всему прочему, наручные часы действительно выглядели потрясающе. Теперь осталось только определиться с дизайном.

Недолго мешкая, заприметил металлический ремешок, на котором чудеснейшим образом отливал насыщенно-синий циферблат. Я показал свой выбор отцу и маме. Цена оказалась более чем приемлемая. Отец расплатился с продавцом. Я получил свой первый взрослый подарок, который теперь красовался на правой руке, ловя солнечные лучи под новым углом.

Мужской голос с неразборчивой дикцией прерывает воспоминания, возвращая в удушающую жару и бессистемный гомон толпы. Напутственные (по идее) слова сливаются в одно большое «бу-бу».

Вещает директор школы. Его неразборчивая речь обуславливается национальной особенностью. По цвету кожи и общим чертам можно сказать, что в нём много восточного. Замечаю краем глаза, как более взрослые дети начали активно перешептываться, косясь на «главного», после чего следовали явные злостные смешки. Мне показалось это забавным, и хоть я сам не придумал ни одной шутки, но вид смеющихся людей автоматом породил собственное шаловливое настроение.

Усталость и злость. Не так представлялся первый день новой главы. Родители начали перешептываться, задаваясь вопросом о нужности такого затянутого начала.

Наконец, настаёт второй ознакомительный этап. Стадо детей переукомплектовывается в великий марш. Сначала группировались классами, а после, уже индивидуально подбирался партнёр, с которым можно было рука об руку прилежно следовать за учителем. Мой класс не стал исключением.

Когда встаёт вопрос: «Кого же взять себе в пару?» — долго не раздумываю. Беру влажную ладошку парнишки с кукольной внешностью. Он смущается, но руку не одёргивает. Его и моя мама начинают умиляться, называя своих детей прелестными созданиями. Отец смеётся, берёт в руки фотоаппарат, предлагая сфотографировать нас, но злой я быстро вклинивается в общую толпу, направляясь, наконец, подальше от разъярённого солнца.