Южная повесть

Пожалуй, я напрасно сел за завещание. Талисман, хотя и не принадлежал мне, все-таки уберег. Интересно было бы увидеть человека, который купил его.

Лист Ее дневника.

Никогда не думала, что один из самых счастливых и несчастных дней моей жизни может начаться так обыденно и так неудачно. Едва показался призрак рассвета, стрельба на берегу Суторины разбудила меня. Молоко на печи сбежало, наполнив комнату неприятным ощущением недовольства собой. Глаза смыкались, ноги двигались не в том направлении, куда приказывала голова. В итоге я споткнулась о забытое вчера посреди комнаты ведро и упала, набив шишку на локте и на коленке. И это все я!

Потом зашла в магазин старого рыбака. Кстати, если уж речь зашла об этом хитреце и пройдохе, я должна записать где-то (не знаю для кого) то, что он просил меня сохранить для потомства. Сохраняю.

Во времена второго турецкого пришествия (после испанского похода) подпольное сопротивление туркам продолжалось. А после создания суда владыки Даниила уничтожение потурченков [10] и турок стало массовым. Чтобы хоть как-то укротить вольный народ, турки проводили показательные казни. На центральных площадях городов приговоренных распинали и вешали, отрезали язык и руки, выкалывали глаза. Слепые начинали находить турок по запаху, немые брались за ружья, безрукие — следили. Тогда турки стали вылавливать борцов за свободу и под ужасными пытками допрашивать их, чтобы те выдали всю сеть своих товарищей. Многих борцов таким образом удалось туркам уничтожить, и тогда прибрежные жители придумали, как обезопасить себя от турецких пыток. Более ни один человек не знал больше, чем двое других. И если брали этого человека, то двое других бежали из округи и таким образом цепь обрывалась.

10

Черногорцы, принявшие ислам

А друг друга они узнавали по песне. Неизвестно, кто первый начал складывать ее, тем не менее, все последующие ее поддерживали. Восставшие в людных местах раздавали ленточки с предсказаниями. На ленточках было написано много известных фактов и желаемых событий, церковных воззваний, переживаний, любовных признаний и чего только еще не было. Жители подбирали эти ленточки и несли в дом. Потом, в один прекрасный день к ним приходил человек с незавершенным текстом песни. Он читал уже сложенную песню, и если у жителя оказывалась нужная лента, он называл ее пришедшему, и получал от него задание. Вошедший даже не по своей воле в этот круг таким образом оказывался в полной зависимости от своих товарищей, однако, скрывая текст, он рисковал попасть под суд владыки.

В свое время я нашла в семейном сундуке такую ленточку, на ней было написано «другарства руменог jедра». Эту ленточку я принесла к старику, и он рассказал мне эту историю, а потом вытащил откуда-то еще три ленточки, связанные воедино. Он привязал к ним мою ленточку, и прочел:

«Видиш какаjа ту пала тама

Ни неба ни сунца ни ветра

Освети наш пут до бога до храма

Другарства руменог jедра [11] ».

11

Видишь, какая здесь тьмаНи неба, ни солнца, ни ветраОсвети наш путь к богу, к храмуСодружества алого паруса.

И вот сегодня я опять зашла к старику. Я давно присмотрела пару нужных в хозяйстве вещей, расплатилась за них и стала разглядывать его огромную коллекцию сувениров и даров моря. Мне понравились два акульих зуба, про которые говорят, что они приносят счастье. Учитывая мое настроение с утра, счастья мне не помешало бы. Я заглянула в кошелек и поняла, что денег не хватит. Еще один повод посетовать на свою рассеянность. Просить старика уступить я не решилась, хотя он глазами понимающе следил за мной. Я пообещала ему, что через пару часов вернусь с деньгами и заплачу, и он кивнул мне:

— Не бойся, хозяйка, они уже твои.

Когда я вернулась и протянула ему деньги, он отказался. Я попыталась настоять, но он молча отвергал все мои попытки расплатиться. Его ученик, Велимир, отвел меня в сторонку от укладывающегося на кушетку старика, и объяснил, что некий русский морской офицер уже заплатил за талисман и таким образом подарил мне его.

— Почему он это сделал? — поинтересовалась я.

— Скорее всего, по той же причине, что и вы захотели приобрести этот талисман, — парировал Велимир.

— Он хотел, чтобы это принесло счастье ему.

— Нет, он хотел разделить с вами это счастье.

Я улыбнулась Велимиру и вышла. В висках что-то стучало, щеки горели. Я зашла назад, он с готовностью протянул мне адрес. Бумага была замазана грифелем, а продавленные буквы указывали, куда идти.

…Я подошла к калитке, постучала в дверь и вошла. Ни звука. Птички свистели на деревьях, пальмовая ветка сыпала на меня свои рыжие зерна, но не было ни звука. В доме, мне показалось, слишком прохладно, однако я пошла по комнатам. За самой крайней дверью слева я увидела кровать. Там лежал перебинтованный человек и стонал. Я вскрикнула, и он привстал.

Это был он. Тот моряк, который загляделся на меня в порту. Похоже, что и он это осознал. Вот так я встретила человека, о котором мечтала.

1806 года 26 мая.

В моем воспаленном мозгу что-то стучало, казалось, я так никогда не уставал, а ведь все, что я был обязан делать — это просто лежать на кровати и смотреть в потолок. Стук оказался в дверь, и теперь я пытался привести свое сознание и движения к одному ритму. В этот самый момент, когда я мирно потягивался, дверь моей комнаты приотворилась и на пороге показалась девушка.

Я привстал, мне показалось что я ее где-то ранее видел. Но в любом случае она необычайно красива.

— Добрый день, сударыня, что вы забыли в обиталище одинокого морского волка?

Она ничего не отвечала, только улыбалась.

— К большому моему сожалению, мадмуазель, я не был информирован о вашем приходе и не смог надлежащим образом подготовиться.

Я действительно представлял со стороны ужасный вид. Рана давал о себе знать, лицо перекашивало от каждого движения, бинт был покрыт то там, то тут кровавыми пятнами. Сам я был цвета охры и совершенно не походил не то что на этакого джентльмена в роли героя-любовника, а даже на морского офицера.

— Оставьте, — тихо сказала она.

— Я не знаю, чем могу быть вам полезен. В любом случае, прошу вас, садитесь, — предложил я и указал на табуретку, стоящую у окна.

Она села, свет обрисовал ее правильный профиль. Повисло неловкое молчание. Я хотел было предложить ей что-нибудь выпить, но вспомнил, что из выпивки в доме только жуткий греческий ром, которым я протирал рану, да и идти за ним было не с руки. Она достала из сумки какой-то сверток, развернула его и, спрятав бумагу назад в сумочку, показала мне висящую на двух пальцах нитку, на которой красовались два акульих зуба. Те самые. Потом она протянула ее мне.

— Они ваши. Вам они гораздо более нужны, чем мне. Возьмите.

— Да нет, что вы… — начал бормотать я, стараясь скрыть свое удивление.

— Возьмите, возьмите, — она встала, подошла ко мне и одела на мою шею. Руки ее скользнули по моим щекам и плечам, я закрыл глаза, мне представилось, что я ее держу в своих объятиях. Я снова открыл глаза: ее глаза были закрыты. Ничего не говоря, я улегся на подушку. Она отошла.

— Спасибо. На самом деле, если бы я знал, кто хозяин, я бы с удовольствием оплатил бы эту покупку и подарил вам.