Южная страсть (Черная маска)
Шрифт:
Он загораживал ей дорогу, его широкие плечи были очень прочной преградой. Но еще более прочной преградой был решительный блеск его карих глаз. Однако Летти выдержала его взгляд, не отворачиваясь.
— Ты об этом пожалеешь! — с тихой угрозой в голосе произнесла она.
— Несомненно. — Он криво улыбнулся, оглядывая ее: щеки раскраснелись, грудь вздымалась, сжатые кулаки уперлись в бока в подражание его воинственной позе. — Но прежде всего я хочу выяснить, почему ты боишься за меня?
Летти хотела гордо промолчать, но ее, как всегда, подвел длинный язык.
— Ты же мне не совсем чужой человек.
— Не думаю, что дело в этом. По крайней мере, не только в этом. Мне кажется, ты что-то ко мне чувствуешь, хотя и не хочешь в этом признаться.
— А, ты вот о чем, — Летти пожала плечами с нарочитой небрежностью. Да, ты довольно привлекательный мужчина, как тебе, должно быть, известно. А меня очень легко взволновать широкими плечами и усами — часа два назад ты мог в этом убедиться.
— Не говори так! — Впервые в его голосе зазвучал неподдельный гнев.
— Почему же нет? Ты сам видел.
— Я ничего такого не видел. Чего ты хочешь? Наказать себя за то, что использовала обычные женские уловки, которыми вас всех наградил господь?
— Ну, хорошо. Согласна, я разыгрывала прожженную соблазнительницу, настоящую Далилу! Но ты-то при виде этого почему пришел в такое замешательство? Мужчины сами превращают женщин в существ, единственная цель которых — привлекать их внимание, а потом оскорбляются, когда женщины обращают свою привлекательность в оружие. Где здесь логика, где справедливость?!
— Если я и был в замешательстве, то по единственной причине. Я боялся: вдруг твои уловки сработают так хорошо, что мне придется стоять и смотреть, как тебя насилуют.
— Ты подумал, что я бросаю тебя ради Мартина, признайся?!
— Если бы это могло спасти твою жизнь, я ничего не имел бы против. Но мне сразу все стало ясно. Черт возьми, Летти, я верил тебе! Я знаю тебя и ни на секунду не усомнился в том, что ты делаешь. Иначе я бы не оказался наготове.
Он был прав, и когда Летти осознала это, с плеч ее свалилась огромная тяжесть. Она смущенно взглянула на него, и этот признак неуверенности впервые дал Рэнсому надежду.
— Дело только в том, что мне невыносимо смотреть, как ты сражаешься вместо меня, — сказал он тихо. — Какими бы ни были твои приемы.
— Мне тоже пришлось стоять и смотреть, как вы дрались, — заметила Летти. — мне это было легко?
— Ты не просто стояла и смотрела. Ты была наготове — и ждала.
Она посмотрела на него каким-то отсутствующим взглядом.
— Я чуть не убила его. Он был так близко, и этот револьвер… Я ничего не чувствовала. Как если бы это была ядовитая змея, которую необходимо убить. Я хотела его убить, правда!
— Я знаю.
— Я никогда не думала, что способна на это. А ты?
— Я научился этому на войне.
Летти опустила голову и отвернулась. Подобрав юбки, она поднялась еще на две ступеньки, ступила на крыльцо и прислонилась спиной к обструганному кипарисовому столбу. Рэнсом последовал за ней, но она не смотрела на него. Взгляд ее был устремлен куда-то в пространство.
— Все-таки жаль, — пробормотала она наконец. — Во мне нет ничего, что должно быть у настоящей леди. Ни изысканности, ни утонченности…
— Мне не нужна никакая леди,
мне нужна ты. И тебе, должно быть, это известно.На губах у нее появилась скупая улыбка, но глаза оставались безрадостными.
— Конечно, известно. Я же не дура, хотя, наверное, и вела себя, как дура. Как легко ты меня обводил вокруг пальца! И как, наверное, смеялся…
— Никогда! Клянусь!
— Ну, не надо. Весь этот спектакль: «Вы поцелуете меня, мисс Летти?», «Вы можете меня еще чему-нибудь научить, мисс Летти?» Когда я думаю об этом, мне хочется…
— Хочется чего? Кричать? Ударить меня? Ну, давай! Давай, и покончим с этим. Я не могу смотреть на тебя, когда ты такая.
Голос его был тихим и напряженным. Он прямо смотрел ей в лицо, и в глазах его была боль. Но Летти едва взглянула на него.
— А эта ночь на пароме? «Плата за жизнь Джонни»… Ты назначил эту плату, и я, как безмозглая идиотка, заплатила! Так легко, все было так легко… — Она опять сжала руки в кулаки и поднесла их к глазам.
Цепь, на которой Рэнсом держал свои чувства, лопнула. Он схватил ее за запястья и притянул к себе.
— Прекрати! Не делай этого с собой! Не делай этого с нами…
Летти билась в его руках, но не могла освободиться.
Наконец она сжала губы в тонкую ниточку и яростно посмотрела на него.
— Я делаю это не с собой и не с нами, ты, подлец! Я делаю это с тобой! Какого справедливого и доблестного рыцаря, воюющего со злом, ты из себя изображал! Такого доброго, чистого, утонченного и галантного. Но то, что ты сделал со мной, не было поступком джентльмена.
— Нет, не было, — сказал он спокойно, хотя лицо его побледнело. — Я действительно стремился делать то, что справедливо, но никогда не изображал из себя святого. Я пытался извиниться, пытался исправить…
— О да! — усмехнулась она. — «Выходите за меня замуж, пожалуйста, мисс Летти».
Рэнсом встряхнул ее так, что шпильки вылетели, и волосы рассыпались по спине. Заключив Летти в стальные объятия, он запутал пальцы в шелковых локонах и прильнул к ее губам, наслаждаясь их сладостью. Он прижимал ее к своему мускулистому телу, как человек, который боится, что сокровище, которое oh так долго разыскивал, отнимут у него.
Летти вдруг почувствовала прилив нежности и горячее желание. Оно нарастало, захлестывало, и в конце концов она обняла его за шею, решив отдаться этому чувству в последний раз. Это не могло повредить.
Рэнсом целовал уголки ее губ, щеки, подбородок, вздрагивающие веки. Прижавшись подбородком к ее виску, он прошептал:
— Господи, Летти, ты сводишь меня с ума!
— Тебе его и без меня не хватало, — сказала она еле слышно и попыталась отстраниться, но он не дал ей этого сделать.
— О нет, я был не так уж глуп, пока ты не приехала. С того самого момента, когда я впервые увидел тебя — всего лишь тень в комнате, которая должна была быть пустой, — с того самого момента, когда я впервые прикоснулся к тебе, я потерял контроль над собой и самого себя. Ты — мое возмездие, моя справедливая кара за все эти годы, когда я думал, что любовь — это глупости, а мужчины, которые теряют голову из-за женщин, бесхребетные слабаки. Ты нужна мне так сильно, что я готов пойти на любую уловку — даже низкую, коварную и позорную, — лишь бы заполучить тебя.