За что боролись…

— Димочка, ну пожалуйста! — Я улыбнулась и вложила в голос все обаяние и чувственность, какие смогла из себя выжать.

— Вали отсюда, Высоцкий! — и с этими словами сержант произвел профилактическое касание спины заблудшего гражданина дубинкой. — Не забудь, Тань! Ты обещала.

Машина ППС уехала под дикое завывание Казакова: «…Вы не глядите-е, шта-а Серрежа фысе киваи-ить… он соображаить… ен усе понимаить… а шта-а-а мычит, так ето он от волнення… от осознання… так сказать, и просветлення!..»

— Еще один подарочек! И тоже Костя, — пробормотала я. — Уж и везет мне сегодня!

— «Р-р-разбудит утром не петух, пррокукарекав… серржант подымет… тоись как чилавеков!..» — прогрохотал Казаков и упал лицом в сиденье.

— О господи! — взмолилась я. — За что?!

Глава 5

— С тобой, Кузнецов, только трупы коллекционировать, — сказала я, паркуя машину на стоянке возле «Конфидент-клуба». — Сначала Светлова хотел забрать, потом вот это чудо. — Я ткнула пальцем в направлении испускающего витиеватый храп Казакова. — Ну и надышал он тут!

— Зато клопов выведешь, — отпарировал Кузнецов. — Ладно, пойдем к Вано.

Я довольно прилично знакома с увеселительными заведениями города, но в «Конфидент» попала в первый раз. Несмотря на ранний час — всего-то около восьми вечера — тут было уже довольно людно. Безусловно, это место нельзя назвать гей-клубом в полном смысле этого слова, но существа, явно испытывающие неудовольствие по поводу своей половой принадлежности, встречались на каждом шагу. Непосредственно на входе мы наткнулись на жеманного молодого человека в белых джинсах, больше похожих на лосины. Очевидно, он был знаком с Кузнецовым, потому что завлекательно подмигнул накрашенным косым глазиком и сделал попытку хлопнуть Костю ниже пояса.

— Привет, Кости-а-а, — нараспев промурлыкал представитель сексуальных меньшинств.

— Здорово, педрила! — нелюбезно буркнул Кузнецов. — Романовского не видал?

— Не-а-а. А ты тут…

— Свободен, — сказал Кузнецов басом и потянулся за пистолетом.

Навязчивый педераст ретировался.

— Задвинулся «герой», ублюдок и гонит, — злобно откомментировал Костя, и мы направились к стойке бара. Мы — это я и Кузнецов, потому что Лена Бессонова осталась в машине присматривать за Казаковым, оберегать, так сказать, его сон.

— Здорово, Вано, — сказал Кузнецов кудлатому бармену в цветастой рубашке и кожаной жилетке. — Как жизнь?

— А, Кузнецов, — не поднимая головы от стойки, на которой шло священнодействие — смешивание коктейля, ответил бармен. — Все в полном… А ты что-то не заходишь. Выпьешь?

— Валяй. Кальвадос у тебя есть?

— Кальвадос есть, а что это от тебя сивухой несет?

— Тогда дайте две порции, пожалуйста, — вмешалась я.

Вано оторвал взгляд от бокалов, которыми активно манипулировал, и посмотрел на меня.

— Вы с Кэстом, сударыня? — вежливо произнес он. — Сию минуту.

— С чем? — не поняла я.

— Не с чем, а с кем — с Кэстом, — пояснил Кузнецов. — Так меня зовут друзья. А ты не боишься — за рулем-то?

Не дожидаясь ответа, он повернулся к Вано и спросил:

— Романовского видел?

— Был прошлой ночью с Деменцем, с ними еще какая-то «клава» ошивалась. Доошивалась.

— А что такое? — встревоженно спросил Кузнецов.

— «Пришили» их — Деменца и его «волыну» — сегодня днем.

— Да ну?! — воскликнул Кузнецов и повернулся ко мне. — Еще один! А ты сомневаешься, рамсы тут путаешь! А Федю Дементьева пристрелили. Черт!

— А, он тоже из команды… — по моей спине заструился неприятный, обжигающий холод, я прикусила губу и уставилась в стойку бара, усиленно пытаясь собрать воедино обрывки мыслей, завертевшихся в голове…

— Как это вышло? — глухо выговорил Кузнецов. — Где?

— Да прямо в дементьевской квартире. Они туда пошли отсыпаться после ночной тусовки здесь. Романовский проснулся, пошел за пивом. Приходит через десять минут, а там… В общем, чисто сработали, коззлы!.. Только я не понимаю… зачем…

— Не понимаешь? Да после этих… ну, с «Атлантом» спутались, и… — во взгляде Кузнецова блеснула ненависть, и я поспешно схватила его за руку:

— Тише ты! Успокойся… Что еще сказал Романовский? — повернулась я к бармену.

— Сказал, что ему очень повезло. Не пойди он за пивом, и ему тоже капец приключился бы. Ваш кальвадос! — Вано пододвинул нам две рюмки, и мы сели за угловой столик в самом затемненном месте клуба.

— Ну и что делать? — пробормотал Кузнецов. — Ведь уже двое… Вишневский и Дементьев. И пидор наш уцелел чудом. А Казаков и Ленка… — он так и подскочил на месте. — Они там одни в машине!

— Сиди спокойно, — попыталась урезонить его я. — Они там куда в большей безопасности, чем мы здесь.

— Ага! — Кузнецов повернулся ко мне всем телом и приблизил лицо так, что мы едва не столкнулись лбами. — До тебя, наконец, дошло, что все это не бредни Вишневского и Светлова!

— Хорошо, хорошо, — отмахнулась я, — я верю им. Но где нам найти Романовского и, главное, эту пресловутую лабораторию?

— Светлов говорил, что она на каком-то заводе, — пробормотал Кузнецов, допивая порцию до конца. — Завод, завод… Если это от «Атланта»…

— Нефтеперерабатывающий завод, — медленно выговорила я. — Пакет акций… контрольный пакет его акций принадлежит «Атланту-Росс»!

На ум пришли слова Анкутдинова о том, что он никак не может утрясти дела с акциями этого завода. Это не к тому, что я уверилась в виновности Анкутдинова, а просто мостик от одной мысли к другой, решила я.

— Может быть, может быть, — допустил Кузнецов, — хотя шансы не все… Все равно нужен Романовский. Даже если это тот завод, где ее, эту лабораторию, искать? Он же огромный.

— А кто такой вообще Романовский? Что, он действительно должен много знать?

— Думаю, да. Он всегда был самым умным из нашей команды, и ему Лейсман доверял. Ему и Вишневскому. Я предполагаю, что им стало известно о каком-то новом замысле Лейсмана, и… вот так. С некоторых пор я стал подозревать, что все мы лишь жалкие подопытные кролики в одном большом эксперименте.

— По вопросу изменения интеллекта под действием перцептина, так?

Кузнецов кивнул.

— Нам платили деньги, — пробормотал он, — большие деньги. Можно было закрыть глаза. Вот мы и закрываем глаза — сначала Вишневский, потом Дементьев. Навсегда. Кто следующий? Романовский?