За давностью лет

— Ну-ну, — буркнул Дутиков, не очень, видать, любящий изъяснений в нежных чувствах. — Кстати, о воспитателях и воспитании. Я догадываюсь, откуда у тебя да и вообще у твоего поколения такое превратное представление о работниках уголовного розыска.

— Почему превратное? — обиделся Андрей. — Что я, зря четыре года в школе милиции учился?

— Нет, не зря. Знания тобой получены весьма фундаментальные. Но это все в теории, так сказать. А каким ты себе представляешь инспектора угро на практике?

Красовский улыбнулся, неопределенно пожав плечами.

— Я тебе скажу каким, — продолжил невозмутимо Дутиков. — Этаким суперменом, героем-одиночкой, который один на один борется с таким же «суперменом» — злодеем.

— Вы преувеличиваете, Иван Семенович, — не согласился Андрей.

— Это не я. Андрей Борисович, — сокрушенно покачал головой майор. — Не я, а некоторые писатели, так сказать, мастера остросюжетного жанра. Почитаешь иной детектив — и волосы дыбом! Где это происходит? Неужели у нас? Похоже, что берут из какого-нибудь переводного романа сюжет, переименовывают только Жана на Ивана и выпускают на свет божий. Лишь бы позанимательнее было. Что, не так?

— Есть, конечно, и такие, но ведь не все. — вновь не согласился Андрей.

Все, не все, — проворчал 'Иван Семенович. — По-моему, мы далековато от нашего Петра Марковича отдалились. Впрочем, времени у тебя еще предостаточно. Встретишься с ним в четырнадцать часов.

— Где? — встрепенулся Андрей.

Дутиков рассмеялся.

— Сразу — где, а зачем — тебе это не интересно? Эх ты, торопыга. Ну ладно, начнем с того, что «где». У магазина «Филателист» на Садовой. Знаешь?

— Бывал, — кивнул Андрей. — У меня друг марки раньше собирал.

— Ну, тогда, наверное, знаешь, что там обычно не только филателисты, но и нумизматы бывают.

— Видел, — снова кивнул Андрей.

— Вот там встретишь и Петра Марковича. Невысокий полненький старичок. Седые волосы только на затылке, стоят торчком вроде нимба. Узнаешь?

— Постараюсь.

— Не узнаешь, так он сам тебя найдет. Я ему тебя тоже «нарисовал».

Андрей слегка поежился под насмешливым взглядом Дутикова, представляя, насколько беспощаден тот в своих емких характеристиках.

Наверняка сказал нечто подобное: «Рост — метр девяносто, густые и прямые черные волосы, глаза карие, чуть раскосые, нос римский, шея мощная, выдает борца, неулыбчив».

Иван Семенович тем временем продолжал:

— Мы с Петром Марковичем давние приятели. Ты, кстати, с «делом нумизматов» знаком?

— Еще бы! — с гордостью ответил Андрей. — На лекциях по криминалистике проходили.

— Вот видишь, проходили, — с некоторой грустью, впрочем, не без снобизма, как показалось Андрею, заметил майор, встав из-за стола и подойдя к окну. — А я в нем непосредственно участвовал. Был тогда чуть постарше тебя.

Заложив руки за спину, он уставился на что-то невидимое за окном. Андрей глядел на его располневшую фигуру, которую уже не скрывал форменный пиджак, густые, но совсем седые волосы и никак не мог себе представить этого глубокого, по его убеждению, старика своим ровесником.

— Да, да, чуть постарше тебя, — словно угадывая мысли Андрея, повторил Дутиков. — Сложное было дело. Трудно было иногда понять, где кончается коллекционер, а где начинается стяжатель, спекулирующий золотыми монетами, а то и валютой. Нам тогда очень помог разобраться в хитростях коллекционирования Петр Маркович. Он, кстати, и сейчас помогает. Вот ты думаешь, задача уголовного розыска только преступников за руку хватать? Мы не в меньшей степени должны и профилактикой заниматься. Побеседуешь своевременно с каким-нибудь особо ретивым коллекционером — глядишь, человек понял, не стремится, наплевав на закон, заполучить какую-то особо редкую монету.

— Раритет, — поддакнул Андрей.

— В о-во, раритет, — покосившись на него, передразнил майор. Он вернулся к столу, сел и снова направил на себя вентилятор. — Так вот, заметил Петр Маркович вчера одного подростка. Паренек, видать, интеллигентный, в очках, и у магазина впервые. Петр Маркович к нему: дескать, что желаете обменять, молодой человек? Молодой человек протягивает ему вот эту монету и говорит, что желает ее обменять на серебряный полтинник тысяча девятьсот двадцать четвертого года выпуска. Что подумал Петр Маркович?

Что парень не знает, что в руках у него серебряная монета, — быстро, как на уроке, ответил Андрей.

— Правильно. И что еще подумал Петр Маркович?

— Что монета эта не его, — так же увлеченно и быстро проговорил Андрей.

— Соображаешь, — удовлетворенно хмыкнул Дутиков. — Вот Петр Маркович и попросил у паренька эту монету на денек и обещал сегодня дать ответ, найдет ли он необходимый полтинник. Потом пришел сюда и попросил приглядеться к пареньку, о чем я соответственно и прошу тебя, ясно? Ведь можно предположить, что эту монету он...

— Стащил у кого-то, — радостно докончил Андрей. — Иначе бы он знал, что этот рубль серебряный.

— Пожалуй, — согласился Иван Семенович. — Впрочем, сначала надо это аккуратно проверить, чтобы ненароком не оскорбить парня. Ведь незаслуженная обида может оставить шрам на всю жизнь. Разве мало бывает обид из-за поспешных выводов некоторых ретивых следователей? А если он просто нашел эту монету?

— Серебряный рубль в Петровскую эпоху на дороге не мог валяться, — скептически заметил Андрей. — За него лошадь можно было купить. А уж в наше время такая редкость тем более валяться не будет.

— Могут быть всякие случайности, поэтому будь поделикатнее, — сказал Дутиков. — Проще всего было паренька сюда пригласить Но, повторяю, не хочу его оскорбить подозрением. И с другой стороны, можно и спугнуть официальным допросом. Вдруг за его спиной действует...

— Банда! — восхищенно высказал догадку Андрей.

— Стоп! — неожиданно командным голосом произнес Дутиков, хлопнув огромной ладонью по столу, так что подпрыгнул вентилятор. — А ну, верни коробочку!

— П-почему? — испуганно спросил Андрей.

— Тебя куда понесло? Какая банда? Ты, может, и пистолет возьмешь на встречу?

Андрей покраснел, поскольку, если честно, такая мыслишка у него шевельнулась.

— Разве я не могу версию выдвинуть? — пролепетал он. — Вот и вы сами же сказали...

— Что я сказал? — нахмурил брови Дутиков.

— Что за его спиной действует...

— Вечно ты не дослушаешь и торопишься с выводами, — уже остывая, назидательно сказал Дутиков. — Я имел в виду этот самый полтинник тысяча девятьсот двадцать четвертого года. Зачем он ему, как думаешь?