За грехи отцов

Это была Сара.

Конечно же, Сара.

Глаза привыкли к полумраку, Грин перевернулся на спину и, приподнявшись на локтях, посмотрел ей прямо в глаза. Он видел, как бледное лицо исказила горькая усмешка. Женщина наставила на него чуть согнутый палец.

– Почему ты здесь? – спросила она чужим голосом.

Аксель не ответил: еще не отпускало смутное, но жуткое ощущение угрозы, которое вытащило его из сна. Сердце колотилось, будто он только что вылез из бассейна после нескольких километров браса. На лбу выступила испарина. К нему опасно подкрадываться… вот так. Он пробыл в армии шесть лет, и это не было обычной службой по контракту. Грин прошел через самоубийственные миссии, терял товарищей и несколько раз сам оказывался на границе жизни и смерти. После одного такого ранения его и списали в утиль, отправив домой. Правда, помогли получить образование и устроиться в полицию, чтобы реализовать открывшийся на службе талант детектива. В армии он привык реагировать на опасность молниеносно. На гражданке приходилось бороться с инстинктами.

– Почему ты жив, а они нет? – задала новый вопрос женщина, и у Акселя на загривке встали волосы дыбом.

Она опустила руку. Грин молчал. В какое-то мгновение ему показалось, что это продолжение сна. В реальном мире, к которому он привык, Сара не позволяла себе войти в его комнату без разрешения. Но это было так давно.

Хорошо ли он подумал, когда переезжал сюда? Неужели нельзя было перераспределить расходы, залезть в запасы средств, сохранившихся после армии? Придумать что-то еще, но не жить… с ней? Он оборвал сам себя. Именно Сара дала ему будущее. Возможно, если бы она его не усыновила, он бы не пошел в армию и после нее в полицию. Возможно, он сломался бы где-то по дороге. Он должен ей. По меньшей мере, он должен быть благодарным.

– Я тебя… ненавижу.

Сара кивнула своим словам. И пошла в сторону выхода, тихонько поскуливая, как раненый зверь. Постепенно скулеж превратился в вой. Она удалилась в свою комнату, не закрывая двери. Аксель сел на постели, сжав уши руками. Невыносимо. В такие моменты в нем просыпался брошенный ребенок. На него накатывала беспросветная мгла сиротского детства, которая потом не отпускала несколько дней. В глубине души он понимал, что, продолжая находиться рядом с Сарой, разрушает себя. Но не мог иначе. Он за ней следил.

Но замок на дверь повесить стоит. Иначе он ее ненароком убьет.

Аксель откинулся на подушки, запустил пальцы в волосы и прикрыл глаза, постепенно успокаиваясь. Ему даже удалось вытеснить на периферию сознания приглушенный вой женщины, которая закрылась в своей комнате. Дополнительная звукоизоляция, которую он проложил некоторое время назад, сейчас была как нельзя кстати. Пожалуй, нужно еще поработать с полом и потолком, чтобы не беспокоить соседей. Не то чтобы крики по ночам стали традицией, сегодня – второй или третий раз с учетом рассказов сиделки. Но Грин точно знал, что подобные вещи прогрессируют.

Сколько у него есть времени?

И что он будет делать, когда редкий и негромкий скулеж превратится в пронзительный вой, а соседи начнут жаловаться? Его положение позволит отправлять полицейских восвояси… сколько? Раз пять? Десять?

Аксель прижал ледяные подушечки пальцев к закрытым глазам и надавил со всей силы, выгоняя мысли. Боль всегда помогала стабилизироваться. Найти себя, избавиться от лишних эмоций. Но сейчас не работало. Он опустил руки, вздохнул и взял ненавистный телефон, который выдал Старсгард некоторое время назад, чтобы детектив был на связи, и просмотрел сообщения.

Клин клином.

Карлин в 03:46: «Мы с Кейрой будем не раньше 10».

Джейн в 04:43: «Давай поужинаем».

Джейн. Красавица и умница Джейн получила работу в США. Аксель отложил телефон и улыбнулся. Он закончил с ней отношения пять лет назад и ни разу не пожалел об этом. Женщина, которая способна на аборт, ему непонятна. Споря с ним об этом, она сказала, что лучше не рождаться, чем жить без родителей. И Грина образца 1994–1995 годов это резануло. Зацепило. Он бросил ей фразу: значит, она предпочла бы, чтобы он, Аксель, не рождался вовсе. Джейн плакала и просила прощения следующие несколько дней, но его перекрыло.

Сейчас он понимал, что не смог ей простить ложь. И то, что аборт она сделала, не поставив его в известность о самой беременности. И все же он позволил ей приблизиться сейчас. Что он чувствовал? Ее тело по-прежнему было желанным. Оно по-прежнему разжигало в нем страсть, и он с легкостью пошел за ощущением. А душа? В его сердце ее давно не было. Ее помнило только тело, что удивительно, учитывая пылкий нрав Элизабет.

Улыбнувшись снова, Аксель почувствовал, что мрак, в который его погрузила Сара, постепенно растворялся, уступая место новому дню. Хорошо, когда есть дело.

Пять утра. Взвесив все за и против, Грин решил, что оптимальным вариантом будет отправиться в спортзал, загнать себя до полусмерти, а потом принять душ. Он посмотрел в окно, невольно вспоминая, как чернел на его фоне силуэт Сары, и подумал о том, что не понимает, как поступить.

Ясно было только одно. Все личные дела нужно отложить на потом. Сначала поймать Инквизитора, пока он снова кого-то не убил.

Слышишь, Марк? Личные дела надо отложить на потом!

Несколько часов спустя

С начальником управления полицией Треверберга Найджелом Старсгардом Грин предпочитал не встречаться. И не только потому, что тот тоже был военным и до сих пор сохранил вид полевого генерала, но и потому, что сам не шел на контакт с подчиненными. Старсгард казался выпиленной из куска льда статуей. Светлые волосы, подстриженные под «ежик», голубые глаза, квадратная челюсть, массивные плечи. Он выглядел так, будто дневал и ночевал в тренажерном зале и поглощал протеин и анаболики в неимоверных количествах. Рубашка туго обтягивала мощные бицепсы. На шее то и дело поблескивала серебряная цепь, на которой висел какой-то кулон. На правом запястье такого же плетения браслет. Обручальное кольцо.

– Шеф.

– Детектив. Проходи. У тебя пять минут.

Потратив несколько секунд на обдумывание, как лучше озвучить просьбу, Грин решил, что лучше всего говорить прямо и коротко. Шеф не нуждался в долгих предисловиях. Они его даже бесили.

– Мне нужна Катарина Куге.

Старсгард откинулся на спинку кресла и внимательно посмотрел на Акселя, который стоял посреди кабинета, слегка расставив ноги и заложив руки за спину. По-военному. Образ портили только длинные волосы, которые свободно лежали на плечах, обрамляя суровое лицо человека, который плохо спал и в целом не особо рад своему появлению на свет, но и менять что-либо не хочет.

– В каком плане?

– В команде. На время расследования.

– Чем тебя не устраивает текущая команда?

– Катарина знает все дела управления за последние тридцать лет. И она уже помогла. Она с ходу нашла восемь трупов, которые могут иметь отношение к моему делу. Возможно, трупы есть еще. У нас появилось несколько зацепок. И она может помочь их обработать.

– А ей самой-то это надо?

– Она хочет быть в команде. Шеф, позвольте, но она бесценный сотрудник. Зачем ее хоронить в архиве?