За Калинов мост

– Что это ты делаешь, Огненная Ладонь? – услышала она голос проснувшегося Игоря.

– Прикинь, я готовлю еду! – рассмеялась она и повернулась к нему лицом.

Он сморщился от смеха, хотя честно хотел это скрыть.

– А почему у тебя такое странное лицо?

– Чем это оно странное? – удивилась Маринка, подошла к воде и взглянула на свое отражение. Даже в таком скверном зеркале и то было отчетливо видно, что лицо ее покрыто черными пятнами – не иначе, она трогала его руками и оставляла хорошо заметные отпечатки сажи. Она снова рассмеялась.

Игорь поднялся и, здорово прихрамывая, подошел к костру.

– Неужели ты умеешь варить гречневую кашу? – спросил он с едва заметной улыбкой.

– Еще как. Сейчас я заварю чай, и ты ее попробуешь. Между прочим, мне бабушка тоже дала в дорогу гречку с тушенкой, так что питаться нам придется однообразно.

– У меня есть сухарики... И шоколад, – он с трудом нагнулся к своему рюкзаку и достал полотенце и зубную щетку.

– Сухарики я уже грызу. Как твоя коленка?

– Нормально.

– Ты хотел сказать: очень плохо?

Игорь виновато улыбнулся:

– Да, примерно это я и хотел сказать. Ничего, сейчас мы позавтракаем, и я ее вылечу. Не беспокойся, к вечеру все будет хорошо.

Он ушел умываться, а Маринка осталась заваривать чай. Интересно, как он собирается лечиться? В кармашке его рюкзака она нашла финалгон, но бабушка, например, лечилась им очень редко. И сама Маринка воспользовалась им один раз в жизни – в первый и в последний, когда потянула спину и решила, что это самое надежное средство. Средство оказалось чересчур радикальным. Пожалуй, надо погреть песок, который дала ей бабушка, от этого ненормального можно ждать чего угодно. Сожжет кожу и вообще не сможет ходить.

Маринка перелила кипяток в кружки, вытерла кастрюльку насухо, высыпала в нее песок и поставила на угли. В случае чего, она просто пересыплет его обратно.

Каша получилась вкусной. Или Маринке так показалось с голодухи? Во всяком случае, Игорь ее похвалил. Но с него станется, он мог похвалить ее кашу просто из вежливости.

– Эх, я бы подремала еще часиков восемь-десять, – Маринка поднялась и потянулась, хрустнув косточками, – не хочешь?

Игорь пожал плечами.

Она принесла к догорающему костру спальник и белый коврик Игоря.

– Ты поспи, – предложил он, – а я полечусь и на солнышке погреюсь.

– Э, нет. Что-то я тебе не доверяю. Показывай-ка свою коленку.

Он смутился, как девочка, и даже покраснел.

– Не надо, я сам.

– Вот еще! Давай-давай. Знаю я, как ты собираешься лечиться.

Он, поломавшись еще немного, закатал штанину и развязал шерстяной шарф, намотанный на ногу. Колено было опухшим, покрасневшим, а местами – с облезшими волдырями.

– Ты больной на голову придурок, Медвежье Ухо, – поставила Маринка диагноз, – кроме того, что это воспаление, тут еще и химический ожог. Не иначе, ты собирался и дальше лечиться своим радикальным средством.

– Но помогает же... – попробовал он оправдаться.

– Мы будем лечить тебя физиотерапией, надеюсь, она тоже поможет. Бабушка всегда так лечится.

Она долго возилась с горячим песком, но, в конце концов, нашла способ, как пересыпать его обратно в мешок. Джинсовая штанина нагрелась слишком сильно, пришлось подождать, пока она слегка остынет. Но, в конце концов, Маринка обернула ею ногу Игоря, намотала сверху шарф, заправила его брючину в сапог, и для верности привязала сверху свою куртку – на фуфайке Игорь сидел.

– Ну как? – спросила она, очень довольная собой.

– Тепло, – он улыбнулся.

– Вот то-то. Представь, как бы ты сейчас мучился со своим финалгоном.

– Спасибо.

– Ерунда. Можем пока немного поспать, а можем попробовать перевести латинский текст с того листочка.

– Каким образом?

– Я распечатала словарь и взяла с собой. Только очень мелко, чтобы много бумаги не тащить.

– Ну, тогда давай попробуем, – Игорь достал из-за пазухи сложенный листок и развернул его.

Маринка принесла словарь и села поближе. К тому моменту, как она задремала на теплом солнышке, они не перевели ничего. Во всяком случае, в словаре не нашлось ни одного варианта первого же слова, которое они встретили. Почерк был неразборчивый, и вариантов оказалось сразу несколько. Однако, когда она проснулась – а солнце уже далеко перевалило за полдень – Игорь таки успел перевести пару предложений.

– Ну, как тебе спалось? – улыбнулся он.

Маринка потянулась:

– Отлично. Еще бы пару часиков так же. И тебе, кстати, того же желаю. Я за последние дни спала часа по четыре.

– Я еще успею. Посмотри лучше, какой интересный текст. Первое слово я перевести не смог, но думаю, что это какое-то ботаническое название. А дальше пошло легче. Называется документ примерно так: «Получение семян от какого-то вольного растения». А поскольку ниже идет описание этого растения, то могу предположить, что речь идет о нашей травке. Вот: «светящиеся в темноте лепестки, мелкие, с зазубренными краями, имеющие радужную окраску, собраны в крупное соцветие. Не имеет пестика и тычинок. Стебель вьющийся, тонкий, с мелкими листьями удлиненной формы. После зацветания перемещается с места на место по своему усмотрению. Причины и закономерности перемещения не выяснены». Это пока все, что я перевел.

– Ничего себе. Значит, этот таинственный монах тоже охотится за травкой, как и мы?

Игорь пожал плечами:

– Вполне возможно. Помнишь, Волох говорил, что травка не дается в руки тем, кто обладает магическими способностями? Я думаю, не монах ли этот за нами следит? Ждет, когда мы поймаем травку?

У Маринки по спине пробежали мурашки – монах казался ей выходцем из ее детских кошмаров, привидением, посланным специально для ее запугивания.

– Да уж, – пробормотала она, – веселенькая перспектива.

– Я думаю, надо просто быть к этому готовыми. Ты не заметила, что прошлой ночью за нами кто-то шел?

– Если честно, то нет. Но мне было как-то не до того. А тебе?

– Ночью – нет. Но утром мне показалось, что рядом кто-то есть. Но, возможно, это мне просто померещилось.

– Давай переводить дальше, – Маринка поднялась на ноги, – а лучше ты поспи, а я буду переводить. Только... Слушай, ты меня напугал своими монахами. Мне, простите, надо в кустики, и я теперь боюсь отойти.

Лицо Игоря стало смущенным и несчастным. Видимо он не знал, стоит ли ей предлагать помощь в этом деликатном вопросе. Она рассмеялась: