За каменной стеной

– Нет. Я не уверена.

– Да ладно? – Марк приподнял бровь. – Твой пропуск на территорию действует. Они точно привлекут тебя для свидетельства. Чуть позже начнется суд. Что все это принесет тебе, Алекс?

– Не будет суда, Марк, – застонала я, обманывая и себя, и его.

– Ты знаешь, что это неизбежно. Дело времени. Еще есть возможность отойти в сторону.

– Нет у меня такой возможности. Особенно после… Ты понимаешь.

– Понимаю, родная. Не понимаю только, почему ты должна платить за чужие махинация космических масштабов. Она подставила тебя, котенок.

– Все не так однозначно.

– Ты однозначно сядешь с ней вместе. Лет на десять.

– Папа, пожалуйста…

– Алекс, ты слишком веришь в американское правосудие. Но им будет все равно, понимаешь? Ты участвовала в разработках. Ты прикрывала ее.

Слезы навернулись на глаза. Я хлопнула по кнопке на кофеварке и взглянула на Марка.

– Я не знала. Я верила ей. Я действительно верила, что у нее получится. Это было одно из чудес долины. И все они тоже верили, пап. Ладно я, но остальные инвесторы. Все эти миллиардеры… Они ведь не тупые.

– Даже их можно обмануть, – выдал Марк и привлек меня к себе.

Я уткнулась носом в его майку, желая спрятаться от всего зла в этом мире. Марк был столпом справедливости и уверенности. Если кто-то и мог меня спасти, то только он. Или Алан. Или оба.

– Детка, послушай меня, пожалуйста.

– Угу, -буркнула я, зная, что вряд ли мне понравятся его речи, но, скорее всего, они будут разумными.

– Ты должна вернуться в Россию. Громов сможет тебя защитить.

– Смеешься? Громов дуется на всех нас с тех пор, как Клим и Эрик свалили вслед за Лерой.

– Его можно понять. Он создал все условия для инноваций, а мозги все равно потекли на Запад. Ты можешь его задобрить своим возвращением. Он много раз предлагал тебе работу.

– Где? В его министерстве магии? Звучит бредово.

– Возможно, но бред намного привлекательнее тюрьмы. Не согласна?

– Согласна.

– Я очень прошу тебя уехать. Хотя бы на время. Пока еще не посадили дома под арест или подписку. Тогда никто не сможет тебе помочь.

Я отстранилась и закрыла лицо руками. Как в детстве. Как будто я – весь мир. Если я никого не вижу, значит, никого нет.

Но руки пришлось убрать, глаза открыть. Мир был. И я была. А между нами было много конфликтов.

– Как я брошу ее, пап? – спросила я у Марка, заранее зная, что он ответит.

Отец не разочаровал.

– Она подставила тебя, Алекс. Обманула и подставила. Лучшее, что ты можешь сделать сейчас – защититься. Уехать. Мама просит тебя. Я прошу. Ты наш ребенок. У нас нет сил просто наблюдать, как тебе копают яму и хоронят.

– А Алан? – встрепенулась я. – Алан не просил?

– Ты же знаешь его, Лешк. Он не просит, а действует. Ал ждет нас в Лос-Анджелесе. Его трудами тебе организован безопасный выезд домой.

***

Марк вел машину по серпантину вдоль побережья Тихого океана. Я обычно предпочитала более ровную, менее живописную трассу. Но мой папочка не признавал полумер и любил выпендриваться во всем. Он хорошо водил, знал дорогу, и я не переживала. О дороге. Других переживаний хватало.

Я была не в восторге от перспективы вернуться домой, в Россию. Учитывая, что большую часть своей жизни я провела, кочуя с родителями по миру, дома в виде страны у меня не было. Можно сказать, моим домом была моя семья, а они были русскими. Поэтому я тоже чувствовала себя именно такой. Но прежде всего я себя идентифицировала не русской, а Стерн. Меня научили, что эта фамилия – большие возможности, большая удача и большая ответственность. Сама я добавила к этому списку еще и большую гордость.

Поэтому меня убивала потребность просить что-то у Громова. Пусть он хоть сто тысяч раз президент. Я-то Стерн. Почти королева.

Андрей Михалыч, конечно, мужик умный и сильный. Он сам все предложит и сам все даст. Однако до него все равно придется достучаться. Прямого доступа к президенту у меня не было. А вот Марк с ним, можно сказать, дружил. Я искренне полагала, что мои папочки наладили мосты.

– Что Андрей от меня хочет? – спросила я Марка, любуясь океаном.

– Громов? – уточнил отец.

– А какой еще?

– Боюсь, он хочет навсегда забыть, как мои дети его кинули.

В голосе Марка не звучала издевка, чтобы принять переживания за шутку. Я повернулась к нему.

– В каком смысле?

– В прямом, Лешик. Ты же сама знаешь. Клим и Эрик. До них – ты. Вы все уехали, отказались от его предложений. Боюсь, он не горит желанием иметь с нами дело.

– Ты серьезно?

– Да. Вполне.

Я начала нервничать.

– То есть, ни ты, ни Алан не говорили с ним?

– Если мы заведём об этом разговор, то, скорее всего, только усугубим твое положение. Громов стал малость нервным после истории со своим дворецким. Начни я или Алан проталкивать тебя, могли бы и на запрет въезда в страну нарваться. Тогда точно дело – труба.

После этих слов к нервам прибавилась и злость. Я взмахнула руками не в силах сдержать эмоции.

– Так какого черта мне лететь в Россию? Если Громов знать меня не хочет, то…

– Лиза, – перебил мою истерику Марк.

– Кто?

– Элизабет Торнтон Громова, – назвал он полное имя жены президента.

– И что с ней?

– Вы подруги, кажется.

– Все еще не вижу связи.

– Ох, Лекси, ты у меня такая умница, но в фундаментальной науке нихренашечки не смыслишь.

– В какой фундаментальной? В физике?

Марк захохотал на весь каньон и, только проржавшись, пояснил:

– В любви, девочка моя. В любви. Элизабет имеет очень большое влияние на нашего дорогого презика.

Я сморщилась. Отец иногда говорил, как Клим. А Клим говорил, как гопник. Им обоим шел легкий налет быдла, но меня немного раздражало.

– Так вот, если ты пообщаешься с Лиз и объяснишь ей все, она обязательно донесет Андрею и так прекрасно донесет, что он не сможет игнорировать твое присутствие с ними в одной локации.

– А мы будем присутствовать в одной локации?

– Да, тебе нужно будет добраться до Алтая. Элизабет любит снимать дом в горах летом. Расписание Андрея чуть плавает, но мы уточним его.

– Господи, как это унизительно. Может, не надо, пап?

– Полиция, суд, тюрьма, – напомнил Марк кратенько.