За короля и отечество
Шрифт:
— Прими мои соболезнования в твоих горестях, король Рейгеда.
— Благодарим тебя за заботу, — с неприкрытой иронией отозвался Мерхион Гуль.
Кута отвесил легкий поклон.
— Я плохо знаком с вашими обычаями. О каких таких поминальных играх ты сейчас говорил?
Вперед выступила спокойная, но властная Моргана.
— Они почтят душу моего покойного супруга, а также душу Думгуэйла Хена, — пояснила она. — Они порадуют их души подобием увеселений, ожидающих в мире ином. Ведь они теперь проживают там, в Царстве Христовом, сражаясь в его воинстве против Великого Искусителя и всех сил Тьмы. Мы почтим их доблесть в этом мире, а также те битвы, в которых они будут биться на стороне Господа. Мы празднуем их новое рождение в ином мире пирами и состязаниями
— Что ж, игры, достойные любого короля, — пробормотал Кута. — А где те наследники, о которых ты говорил, Мерхион Рейгедский? — поинтересовался он, отводя взгляд от Морганы так, словно ее и не было.
Раскрасневшийся от гнева Клинох сделал шаг вперед.
— Я новый король Стрэтклайда, сакс! Король Клинох ап Думгуэйл Хен. — Паренек бросил убийственный взгляд на Креоду — тот беспокойно поежился — и снова повернулся к Куте. — А что ты спрашиваешь?
— Ну, надо же мне знать своих новых союзников. — Он окинул неприязненным взглядом мальчишескую фигуру Клиноха. — Я обязательно почту память твоего отца, Клинох ап Думгуэйл Хен. Мне не раз доводилось скрестить мечи в ритуальных поединках. Я с радостью померяюсь силой и умением с новым королем Стрэтклайда.
Стирлинг беззвучно зарычал, но Анцелотис просто крепче сжал рукоять меча и выступил вперед.
— Я приношу извинения королю Клиноху и ни в коем случае не хочу бросить тень на его доброе имя, — заявил он. — Однако я предпочел бы, чтобы возможность, которой ты ищешь, — Кута снова резко повернулся, вторично застигнутый врасплох и едва сдерживающий бешенство из-за этого, — предоставил тебе Гододдин. — Анцелотис почтительно поклонился Клиноху. — Король Гододдина погиб прежде, чем Думгуэйл Хен, а значит, Гододдин обладает правом первого вызова или ответа на таковой. Я с радостью покажу саксам, как мы чтим павшего короля бриттов.
Кута испепелил Стирлинга взглядом.
— А кто такой ты,чтобы бросить мне вызов?
— Анцелотис, король Гододдина. Мы встретимся с тобой на ристалище, сакс. Или у вас в Сассексе принято биться только с безбородыми подростками и женщинами?
Креода охнул. Король Мерхион почти бездумно играл с рукоятью своего кинжала, не спуская с Куты взгляда прищуренных глаз. Юный Клинох открывал и раскрывал рот: обида явно боролась в нем с облегчением.
— Я встречусь с тобой в любом выбранном тобою месте! — рявкнул Кута. — Назначай время!
— В последний день поминальных игр, Кута Сассекский. Мы сразимся верхом — на мечах и копьях, — а спешив тебя, я разделаюсь с тобой в пешем бою. Попробуй одолей.
Уголок рта Куты раздраженно дернулся.
— Словам мало цены. Я с удовольствием принимаю твой вызов.
— Договорились.
Эмрис Мёрддин выступил из тени.
— А до тех пор не забывай, что этот дом в трауре, ибо покойный король Гододдина Лот Льюддок приходился королеве Тейни отцом. Уводи своих людей и не возвращайся, пока тебя не позовут на бой, если имеешь представление о вежливости. Тебя проводят в отведенный тебе дом. И забери это уэссекское отродье с собой. Короли бриттов не терпят в своем кругу предателей.
Креода побагровел еще сильнее, нервно сглотнул и опустил взгляд. Пока саксы тянулись из залы на яркий солнечный свет, Стирлинг отчаянно боролся с желанием утереть пот со лба — из боязни, что дрожащая рука выдаст его. На что, скажите Бога ради, он вызвался — на дуэль по правилам шестого века, да еще на оружии, которым и пользоваться-то толком не умеет? Ох, полцарства за пистолет и бездонную бочку патронов…
— Что ж, — нарушил воцарившуюся в зале напряженную тишину Арториус, — по крайней мере мы выиграли немного времени. Теперь нам нужно следить за ним денно и нощно, чтобы он не послал гонца в Сассекс с приказом нанести удар, пока мы не готовы. Буде он сделает такую попытку, — голос его сделался резким как сталь, — мы убьем гонца. Без предупреждения,
без жалости. Кута не должен связаться с отцом.Беззастенчив, смертельно опасен…
Именно то, что нужно сейчас бриттам.
Слава Богу, подумал Стирлинг, что Арториус не мой враг.
Лайлокен негромко мурлыкал что-то себе под нос, бродя по грязным, людным улочкам Кэрлойла с тяжелым парусиновым мешком на плече. Такой толпы он еще не видал. Солдаты в доспехах торговались с хмурыми, неразговорчивыми кузнецами Айнис-Меноу и Глестеннинг-Тора. Сквозь толпу с визгом шныряли косяки мальчишек.
Посреди всей этой суеты чинно шествовали особы королевских кровей в шелках и длинных шерстяных мантиях с оторочкой из горностаевого меха, в плащах из норки или совсем уже умопомрачительно дорогих соболей. Правители победнее щеголяли мехами черно-бурой лисы. Короли и королевы, надменные юные принцы и их изящные сестры направлялись к королевскому дому Рейгеда обособленными группами — по двое, по трое, порой даже по пять-шесть человек. Такого обилия правящей знати Лайлокен еще не видел.
До сих пор ему еще не доводилось бывать в Кэрлойле в дни, когда здесь собирались на совет короли. В результате наплыва приглашенных правителей, сопровождавших их солдат и знати, в радиусе получаса езды верхом от стен крепости не осталось ни одной свободной гостиничной кровати, ни одного свободного стойла. Не каждый день отмечается перемещение в мир иной сразу двух королей, и дельцы извлекали из этого редкого события максимум прибыли.
Местные горожане наперебой расхваливали свой товар: тонкое шитье и слепленные вручную восковые свечи с ароматными травами — такие горели куда ярче и ровнее, чем коптящие лучины или масляные светильники. Еще здесь имелись, разумеется, резная мебель и деревянная посуда из капа с замысловатым рисунком древесных слоев. Ювелиры торговали булавками и брошами для одежды, ожерельями и браслетами, пряжками для мужских поясов и целыми дамскими поясками из золота и серебра.
Сельские фермеры, только недавно пригнавшие свои стада с горных пастбищ на зиму, торговали свежезакопчеными окороками, жареными курами и утками, от которых по улицам плыли на редкость аппетитные запахи. Вперемежку с ними на уличных рынках стояли торговцы рыбой; вода капала из их корзин и тачек, полных серебряных рыбных тушек, креветок, мидий, пресноводных устриц, угрей и прочих водяных тварей, всего пару часов как выуженных из моря или близлежащих озер.
Рыба вызывала живой интерес у полудиких кошек со всего города, да и голодных уличных собак. В воздухе пахло также свежеиспеченным хлебом, вареньями, сырами в толстых восковых оболочках, а также связками сухого лука и чеснока. В общем, Лайлокен даже жалел, что не в состоянии отведать всего.
Чуть в сторонке щебетали и хихикали хорошенькие купеческие дочки в кружевных чепцах и выглядывавших из-под юбок белоснежных чулках. Они окликали знакомых горожан и привлекали к себе взгляды всех находившихся поблизости мужчин. Они торговали дорогими заморскими безделушками; впрочем, пококетничав с ними, покупатель погалантнее вполне мог рассчитывать на скидку. Не останавливаясь, Лайлокен улыбнулся двум-трем девицам, нырнул в узкий переулок, где играли в догонялки со щенками мальчишки, и отпер дверь в комнату, которую успел снять за несколько часов до того, как прибытие Арториуса превратило размеренную городскую жизнь в форменный бедлам.
Лайлокен опустил тяжелый мешок на пол, развязал его и принялся вынимать из него и расставлять на столе бутылку за бутылкой. Стол достался ему задешево из гостиницы, с трудом пережившей нашествие нескольких сотен кавалеристов со всей Британии, прибывших сюда для охраны своих сюзеренов. Прежде чем выставлять на него стеклянные и глиняные бутыли и пузырьки, Лайлокен убедился, что заменявшее отломанную ножку полено стоит на месте крепко, и чуть выровнял поверхность. Чтобы найти столько емкостей, сколько требовалось Беннингу, ему пришлось обойти все окрестные деревни и несколько помоек, однако нынешним утром он добрал недостающее количество, так что теперь принялся за работу.