За короля и отечество

— Выпьем, — улыбнулась она и протянула один — с подмешанным в вино зельем — Мёрддину. — За победу.

Он коснулся ее кубка краем своего и сделал большой глоток.

— Покажи, что надо делать.

Она пригубила вино, потом показала ему, как нагнетать воздух мехами.

— Да, вот так хорошо, — кивнула она, когда угли зашипели и засияли в центре горна золотом.

Она достала почти законченный кинжал, который оставалось только немного подправить молотом перед закалкой. Большими щипцами положила она его на угли и принялась наметанным взглядом следить за изменением цвета металла. В нужный момент она выхватила его с жара, положила на наковальню и ударила по нему молотом, взметнув фонтан искр.

— Еще вина? — предложил Мёрддин, оторвавшись от мехов, чтобы допить кубок. Качать мехи — нелегкая работа; он вспотел почти сразу.

Она мотнула головой.

— Нет, подожду, пока кончу. А ты наливай себе, не стесняйся. Можешь сделать перерыв, пока я кую.

Он выпил еще, потом по ее указке качал мехи еще, раздувая угли. За время, что она орудовала молотом, винный мех заметно сморщился. Впрочем, работала она скорее для виду, ибо кинжал был почти готов. Вино с подмешанным к нему зельем подействовало довольно быстро: он моргал все чаще и поднимал руки с заметным усилием. Потом он начал шататься. Когда он едва не упал на колени, Ковианна одарила его ослепительной улыбкой.

— Это тяжелая работа — раздувать угли. Даже молодые, крепкие подмастерья валятся с ног.

Он буркнул что-то в бороду и вновь едва удержался на ногах, схватившись за рукояти мехов. Она улыбнулась своим мыслям и подождала еще, наведя последний лоск на орудие его уничтожения. Ей не пришлось долго ждать. Он повалился на землю, удивленно ворочая глазами.

— Почти готово, — весело объявила она. — Все, что осталось, — это закалка.

Подняв раскаленный докрасна кинжал клещами, она повернулась, опустилась на колени, улыбнулась Мёрддину в глаза — и с размаху вонзила клинок ему в живот.

Он вскрикнул, широко раскрыв глаза от боли и потрясения.

Она ласково погладила его по волосам.

— Бедный старый дурачок. Неужели ты забыл секрет дамасских мастеров? Ты же сам научил меня ему.

Клинок шипел, остывая в смешанном с кровью вине. Кровь стекала по ручкам клещей. Рот его шевелился. Рука вяло поднялась и непослушными пальцами схватила ее запястье.

— За что?

Она погладила его по щеке.

— Тебе никак не стоило, — прошептала они и поцеловала его в губы, — советовать Арториусу убить Маргуазу. Она была моей первой наставницей, а уж алхимиком таким, как тебе и не снилось. Мой бедный доверчивый дурачок. — Она выдернула кинжал, и кровь хлынула из раны потоком. Он опрокинулся на спину, побелев от потери крови и шока. — Не переживай, милый. Тебе не придется долго мучиться. Даже если тебе и удастся остановить кровь, вода уже поднимается.

Говоря, она связала его по рукам и ногам, накрепко примотав к ближнему сталагмиту. Для этого ей пришлось протащить его по каменной поверхности несколько футов, оставляя кровавую полосу. Он негромко стонал от боли, ибо сил у него не осталось уже и на крик. Она привязала его так, чтобы он лежал головой вниз, в каких-то шести дюймах от плескавшей о камень воды.

— Скоро она поднимется выше твоей головы, — улыбнулась она. — Если ты, конечно, будешь еще жив к этому времени. О да, чуть не забыла! Тебе это может быть интересно: именно так я выковала Калиберн. Младший кузен Арториуса оказался таким же болваном, как ты. Не печалься, милый. Стоит тебе умереть, и я изрублю тебя на куски, а их выброшу в реку, и Богиня унесет их, как унесла тогда этого маленького болвана. Ты заслужил этого уж никак не меньше, чем он. И как знать — может, я и рожу твоего отпрыска, которого пошлю на тот свет вслед за тобой.

Она поцеловала его в последний раз, собрала инструменты и только что выкованный кинжал и оставила его умирать.

Всю дорогу домой она посмеивалась про себя.

Настойчивый стук в дверь разбудил Моргану и Бренну МакИген за час до рассвета. Рыбак, хозяин дома, где они с Рионой остались на ночь, капитан того самого шлюпа, который отвозил Медройта с Лайлокеном в Далриаду и обратно, с руганью поднялся отворить дверь; Моргана с Рионой тоже поднялись узнать, в чем дело.

— Тысяча извинений, — произнес задыхающийся голос за дверью, — но мне необходимо срочно поговорить с королевой Морганой.

Это был Клири, молодой послушник, оформлявший брак и договор о союзе.

Моргана встревоженно переглянулась с ирландкой и вышла на свет.

— Что случилось, Клири? — негромко спросила она, а в голове ее роились десятки возможных катастрофических событий.

— Это меня отец Ойлифф прислал, — дрожащим голосом объяснил паренек. — Беда, королева, ужасная беда. Я спал в одной комнате с Лайлокеном, твоим новым менестрелем, вот мне и показалось странным, когда он поднялся среди ночи, собрался и вышел. Оседлал лошадь, свои мешки навьючил на другую и поскакал в направлении Кэрлойла, да как поскакал. Может, я бы ничего такого не подумал, да только гонец прискакал со Стрэтклайдской границы, прискакал с жуткими вестями из Далриады. Ох, королева, я боюсь даже сказать тебе, что там вышло. — Глаза его наполнились слезами, и он задрожал еще сильнее.

Она положила руку ему на запястье.

— Успокойся и расскажи.

— Это мальчишка был, королева, — бритт, которого похитили на границе Стрэтклайда и Далриады. Его и всю его семью, и продали фермеру откуда-то из-под Дунадда. Он сказал, поутру вчера они увидали тучи воронья, тысячи и тысячи, и ветер принес вонь трупную. Он сказал, его хозяин поехал в Дунадд и увидел… — Голос у Клири дрогнул. — Весь город умирал — все до одного.Люди корчились, их рвало, парализовывало… Это, должно быть, поветрие какое ужасное, или… или… — Он бросил перепуганный взгляд на Риону Дамгнейт, лицо которой сделалось пепельно-серым, — или какая-то страшная отрава. Все до одного, королева, повсюду — от королевского дворца в крепости и до самой жалкой рыбацкой лачуги.

Хозяин парня, он пообещал свободу не только ему, но и всей его семье, если тот сумеет доскакать до британских земель и передать эту весть королю Даллану мак Далриаде. — Клири уже плакал и не замечал этого. — Аббат наш, отец Ойлифф, боится, что это измена. Саксонские козни. И ведь никто из нас этого Лайлокена не знает толком. С чего это он ускакал так поспешно темной ночью — как раз перед тем, как вести из Дунадда пришли? Вот аббат и послал меня за вами да за леди Рионой, покуда сам сходит за королем Медройтом и королевой Килин.

Моргане сделалось дурно, особенно от того совершенного ужаса, в который пришла Бренна МакИген. Выражение глаз Рионы было слишком хорошо знакомо Бренне: такой взгляд она видела у людей, на которых свалилось слишком много ужаса, чтобы мозг мог осознать размеры несчастья.

— Что, король Даллан отплыл уже? — прошептала Моргана, моля Бога, чтобы это было не так.

— Отплыл. Я первым делом побежал на берег, чтоб остановить его. А он, оказывается, попрощался уже с королевой Килин. Сказал, боится опоздать с отливом.

У Бренны перед глазами вдруг нарисовались до боли отчетливые картины: Лайлокен протягивает ирландскому королю бочонок с вином… Выражение глаз Лайлокена, когда отец Ойлифф настоял, чтобы вместо того вина выпили вино для причастия. Черт, вино было отравлено — теперь-то она поняла это совершенно отчетливо, но слишком поздно. Лайлокен — вот в кого, должно быть, вселился Седрик Беннинг. Другого объяснения его поспешному отъезду она не находила — и массовому уничтожению всего населения далриаданской столицы тоже. Но как ему это удалось? Оружие массового уничтожения давно уже стало орудием террора — уж это Бренна знала слишком хорошо, — но как Беннинг заполучил его в шестом веке?Нервно-паралитические или хотя бы горчичный газы требовали химического оборудования, которого Беннинг бы здесь и сейчас не нашел. Она попыталась сосредоточиться на симптомах — может, хоть это подсказало бы ей, какой яд он использовал. Моргана, впрочем, в ядах худо-бедно разбиралась.