За кулисами диверсий

Баптист Семченко оборудовал в доме некоего Стрельникова (станция Раменское) студию звукозаписи. «Друг русского народа» из «Ибра» Ярл Пейсти снабдил Семченко двумя магнитофонами «Танберг» и «Ухер», микшерными устройствами, микрофонами, кабелем и т. д. Семченко кое–что перепадало и в рублях. Все это из рук в руки непосредственно от агентов «Славянской миссии». Кстати, никто из них не раскрывает своих подлинных имен даже «клиентам», а имеет клички: Бенк, Соне, Стефан…

Правила конспирации строго соблюдались во всем: в Москве, Ленинграде, Киеве или каком–либо другом советском городе «автотуристская» машина парковалась обычно в таком месте, где чаще стоят автомобили с иностранными номерными знаками. Затем эмиссары перебирались в такси и совершали поездки по обусловленным в Стокгольме адресам. Подходили к домам по другой стороне улицы, с крайней осторожностью. Оглядывались, дабы удостовериться в том, что за ними никто не наблюдает. Порой встречались с нужными лицами и в метро. Особая инструкция «Славянской миссии» предписывала: одеждой не выделяться из толпы, стараться ничем не походить на иностранцев. Адреса, полученные в Швеции, выучивались наизусть, а бумага, на которой они поначалу были записаны, сжигалась. Существовал шифр для названий социалистических стран, советских городов и обозначения многого другого.

Так, баптист проходил под кодом «лодочник», «пятидесятник» — «летчик», зарегистрированный приход — «автобус», незарегистрированный — «метро», пастор — «загонщик», тайник — «ухо» и т. д. Если надо было срочно позвонить в Стокгольм, то для этого существовал постоянный телефон одной престарелой дамы, которая практически никогда не покидает свою квартиру и может передать зашифрованные сообщения «по инстанции». По возвращении все «путешественники» обязаны представлять руководству миссии подробные письменные отчеты, включая такие, например, данные, как слышимость в разных точках СССР радиостанций «Свобода», «Ибра» и т. д. Помимо этого, в докладных указывались новые адреса, по которым можно было установить контакты.

Каждый выезжающий в СССР или другие социалистические страны тщательно инструктировался лично Мартинссоном, Сарельдом или его братом Андерсом Перссоном, работающим, кстати сказать, в министерстве обороны (!) Швеции. Стоит особо подчеркнуть тот факт, что сам Сарельд — выпускник не обычных, а военных курсов переводчиков, в программу которых входил и такой, по меньшей мере странный, предмет, как допрос «советских военнопленных»… Спрашивается, о какой причастности Сарельда к истинной религии может идти речь, если даже беглое знакомство с биографией этого господина свидетельствует о его прямом отношении к органам разведки?!

И еще о некоторых методах деятельности «Славянской миссии». Каждый ее агент при выезде из Стокгольма снабжается «добрыми советами» из девяти правил конспирации. Дважды в год устраиваются специальные учебные сборы, как правило, не в миссии, а на частных квартирах, в лесу. О сборах их участники оповещаются открытками или по телефону.

«Славянская миссия» разбита на три рабочие группы. Сарельд и его «душка военный» брат Андерс Перссон входят во все три.

Первая группа составляет «планы работы» (прежде всего речь идет о поездках в социалистические страны). Маршруты разрабатываются в помещении миссии с участием Мартинссона и уточняются по географическим картам, схемам.

Вторая рабочая группа уточняет детали пугешест–вий, их исполнителей и задания. К примеру, в последней поездке Сарельд и Энгстрем должны были приобрести несколько экземпляров справочника «Улицы Москвы», отметить места, где расположены на трассе Москва — Киев посты ГАИ, и расстояния между ними. Аналогичные и иные задания, как, например, приобретение схем всех городов, которые посещаются, даются и другим «автотуристам». Для каждой пары устанавливается свой маршрут, не похожий на предыдущие, меняются пограничные пункты въездов и выездов из СССР и других социалистических стран. Намечаемые маршруты, а также сами факты выездов держатся в тайне от родных и знакомых.

Третья группа — транспортная. В ее ведении находятся пятнадцать автомашин с оборудованными фабричным способом тайниками. В гараж, где находятся машины, заранее свозится весь антисоветский груз, с которым отправляются в путешествие. Гаражом–складом управляет некто Роланд Ларссон. Машины регистрируются на подставных лиц, от которых «автотуристы» получают доверенности. Так, машина «Форд–консул-2000», на которой путешествовали Сарельд и Энгстрем, была зарегистрирована на имя Ингерйерд Линден.

Совершенно ясно, что перед нами тщательно законспирированный и организованный по всем правилам империалистических секретных служб центр идеологических диверсий и шпионажа. Религия здесь ни при чем. Ну какое, скажем, отношение к «чистой» религии имеет компилятивное сочинение на 425 страницах, составленное небезызвестным уголовником и антисоветчиком А. Гинзбургом, обнаруженное при таможенном досмотре в тайнике автомашины Сарельда и внесенное в качестве вещественного доказательства в протокол таможни города Бреста от 6 июня 1977 года?! И почему тот же Сарельд пытался в ночь с 5 на 6 июня физически препятствовать сотрудникам таможни, отказываясь добровольно вскрыть оборудованный в автомобиле тайник?!

Но вот минуло время, нарушители закона, судя по всему, поняли, что от неопровержимых фактов никуда не уйдешь! Сущность «Славянской миссии», ее деятельность и смысл собственных преступных акций квалифицировали сами задержанные — Бенгт Гуннар Са–рельд и Нильс Эрих Энгстрем. Они говорили и писали: «Руководители «Славянской миссии» встали на враждебные позиции по отношению к Советскому Союзу и проводят клеветническую кампанию о положении верующих в СССР»; «Истинные цели «Славянской миссии» и ее название в настоящее время не соответствуют действительности. Если бы верующие узнали, чем в действительности занимается миссия, то вряд ли бы они давали деньги на ее деятельность»; «Мы не знали жизни СССР, ничего не смотрели и ничем не интересовались. Туризм служил только прикрытием»; «Несоответствие сведений о положении верующих в СССР, которые нам давали в Стокгольме, с тем, что есть на самом деле, бросалось в глаза»; «Я теперь понял антисоветскую направленность дававшихся нам поручений. Те, кто нас послал, хотели бы, чтобы в СССР была другая политическая система»; «Мы поняли, что наносили ущерб интересам СССР»; «Мы занимались вмешательством во внутренние дела Советского Союза».

И Сарельд, и Энгстрем просили снисхождения, заверяли, что они не будут больше иметь ничего общего со «Славянской миссией», участвовать в ее неблаговидной деятельности.

Слова проверяются делами. Поживем — увидим.

Но все, кто имеет уши, да слышат: наш советский дом открыт для тех, кто едет к нам с добрыми намерениями. А пакостить в нашем доме мы никому не позволим.

* * *

В интересах добрососедских отношений между Швецией и СССР советские власти пошли навстречу просьбе шведского правительства и ограничились выдворением Сарельда и Энгстрема за пределы СССР.

Слуги двух господ

В этой книге мы считаем необходимым еще раз коснуться вопроса об ответственности средств массовой информации и журналистов. Напомним, что об этой ответственности говорилось с трибуны общеевропейского совещания в Хельсинки. Важность проблем информации зафиксирована в Заключительном акте совещания. Как же ответили журналисты, аккредитованные в качестве корреспондентов в странах своего пребывания, на установки хельсинкского Заключительного акта, относящиеся к условиям их работы?

В этом документе записано, что государства–участники ставят своей целью улучшать условия, в которых журналисты из одного государства–участника осуществляют свою профессиональную деятельность в другом государстве–участнике.

В Советском Союзе, в других социалистических странах многое сделано для осуществления на практике этих положений Заключительного акта.

В Москве, например, аккредитовано почти триста зарубежных корреспондентов, представляющих информационные агентства, теле– и радиокомпании, газеты и журналы самых различных регионов планеты, придерживающиеся самых разных, подчас прямо противоположных политических направлений. Очевидно, эти цифры будут возрастать и дальше. К этому нет никаких препятствий, так как в Советском Союзе отсутствуют квоты на представительство зарубежных средств информации.