За кулисами второго фронта
Шрифт:
Одну из главных причин этого разгрома и бегства за Рейн указал генерал-фельдмаршал Клюге в докладе высшему руководству:
«Войска на Западе с точки зрения притока людских резервов и техники были почти изолированы. Это было неизбежным следствием отчаянного положения на востоке».
Действительно, в это время, с 23 июня по 29 августа 1944 г., на советско-германском фронте шло грандиозное сражение в Белоруссии. Результаты его общеизвестны: к концу августа из 97 дивизий и 13 бригад врага, участвовавших в боях, 17 дивизий и 3 бригады были полностью уничтожены. 50 дивизий потеряли более половины своего состава. Враг лишился более полумиллиона своих солдат и офицеров. Советские войска продвинулись на запад на 550—600 км.
Дуайт Эйзенхауэр, оценивая наступление советских войск в Белоруссии, сообщал 7 июля американскому послу в СССР А. Гарриману: «Я испытываю колоссальный трепет от той силы, с какой они уничтожают вооруженную мощь врага». «Никогда еще тактика концентрированных ударов… не была применена с таким искусством, с каким ее применила Красная Армия, рассекшая ударами германский фронт, — подчеркивала 20 июля английская газета «Дейли телеграф». Турецкая газета «Джумхуриет» 9 июля констатировала:
«Если продвижение русских будет развиваться с такими же темпами, русские войска войдут в Берлин раньше, чем союзники закончат операции в Нормандии». И это были не пустые слова.
В самом деле, в июле, в разгар битвы за Белоруссию и боев за Нормандию, против нашей армии действовали 228 дивизий и 23 бригады фашистского блока, а союзникам противостояли во Франции всего 18—24 дивизии вермахта.
А вот какими были оценки сложившейся ситуации в самой Германии. Выступая на совещании в «Волчьем логове» 31 июля, Гитлер заявил:
«Если говорить о том, что меня больше всего беспокоит, то это проблема стабилизации Восточного фронта… Я сейчас подумал о том, что относится к наиболее опасным моментам… Это прежде всего прорыв на Востоке».
Чтобы закрыть огромную брешь, образовавшуюся в центре советско-германского фронта, гитлеровцы вынуждены были перебросить туда с других участков Восточного фронта и из Западной Европы 46 дивизий и 4 бригады.
Потери вермахта на советско-германском фронте также значительно превосходили те, которые понесли немецкие войска в июне— августе в Западной Европе: 917 тысяч человек против 294 тысяч. Из 34 дивизий вермахта, расформированных в июне — июле в результате потерь, 29 приходится на советско-германский фронт.
Так обстояли дела на фронтах Второй мировой войны летом 1944 г. В начале сентября, освободив с помощью сил Сопротивления территорию Франции, союзники вышли к «линии Зигфрида» («Западный вал»), системе долговременных укреплений вдоль западных границ Германии, от Голландии до Швейцарии. Передовые части американских войск перешли границу Германии в районе Аахена и Люксембурга, а английские соединения вступили на территорию Бельгии и Голландии. В то время в высших эшелонах командования союзных войск преобладало очень приподнятое состояние, близкое к эйфории. Казалось, что воля противника к сопротивлению на Западе сломлена окончательно и уже ничто не может остановить продвижение американо-английских войск к «сердцу Германии». Союзная разведка оценивала войска вермахта на Западе «не как единую силу, а как большое количество слабых боевых групп, дезорганизованных и даже деморализованных, не имевших достаточно оснащения и вооружения». Полагали, что «можно уже видеть конец войны в Европе».
Черчилль ставил вопрос о том, чтобы «попытаться достигнуть Вены раньше русских», требовал встретиться с Красной Армией «как можно дальше к востоку». Эйзенхауэр и Монтгомери в те же дни заявили о своем намерении кратчайшими путями наступать на Берлин. «Нет никакого сомнения, — писал Эйзенхауэр Монтгомери, — что мы направим всю свою энергию и все свои ресурсы на то, чтобы нанести молниеносный удар на Берлин».
Однако эти замыслы не осуществились: «опередить русских» не удалось, хотя, казалось, все условия для этого были.
В начале сентября на всем Западном фронте немцы имели около 100 боеспособных танков против 2 тысяч у союзников, и это только в войсках первого эшелона. Против 570 немецких самолетов действовало 14 тысяч самолетов армий Эйзенхауэра. Таким образом, превосходство в танках было 20:1, а в самолетах— 25:1.
Итак, когда победа казалась совсем близкой, темпы продвижения союзных войск резко упали. Англичане, овладев переправой через Альберт-канал (Бельгия), не сумели преодолеть отчаянное сопротивление противника, эффективно использовавшего болотистую местность. За 10 дней они продвинулись всего на 30 км.
Американская 1-я армия двигалась примерно в таком же темпе. Главные ее силы вышли к укрепленной полосе вражеской обороны в районе Аахена и не смогли продвинуться дальше, хотя им противостояло всего 8 немецких батальонов. На юге 3-я армия Паттона 5 сентября форсировала в ряде мест реку Мозель, но была на 2 месяца остановлена обороной вермахта у г. Мец.
На всех участках фронта немцы действовали быстрее, чем союзники. Они умело сосредоточили свои силы на обороне рубежа, проходившего вдоль Рейна.
Конечно, при хорошо продуманном плане, согласованных решениях и воле к победе союзные войска имели все возможности прорвать «линию Зигфрида». Ведь прорвалась же американская танковая дивизия, форсировав Мозель, к г. Битбург. При этом немцам стоило немало усилий ликвидировать этот прорыв. Но, увы, это был всего лишь неповторимый эпизод. Союзники остановились перед «Западным валом».
Но почему?.. Да потому, что американские и английские высшие военачальники разошлись во мнениях относительно дальнейшей стратегии. Монтгомери, верный своей идее глубокого мощного наступления силами 21-й группы армий на узком фронте, навязывал свой план: нанести удар через Бельгию с форсированием Рейна к северу от Рура и выйти в центр Германии. В этом варианте была заинтересована Великобритания. Выйдя на берега Ла-Манша и захватив Антверпен, Британия становилась преобладающей силой в Северной Европе.
Эйзенхауэр предлагал вести наступление широким фронтом (у американцев на это хватало сил) на нескольких направлениях. При этом американская 1-я армия Ходжеса вместе с английскими войсками наступала бы через Бельгию севернее Арденн, а американская 3-я армия Паттона — южнее Арденн, чтобы форсировать Рейн на участке от Майнца до Карлсруэ. При таком варианте главную роль играли бы американские войска.
В конечном счете было принято компромиссное решение: использовать максимальные силы на севере для того, чтобы овладеть плацдармами на правом берегу Нижнего Рейна на флангах главных укреплений «линии Зигфрида», выйти им в тыл и в последующем отрезать немецким войскам путь отступления из Голландии. Учитывая, что главное направление на Берлин проходит через равнинные поля Северной Германии, расположенные за Рейном на севере, и что на юге гористая и лесистая местность не благоприятствует быстрому продвижению и наращиванию успеха, Эйзенхауэр и подчиненные ему командиры сошлись во мнении: направлением главного удара должна стать северная часть Германии. Главной целью были Рур, Северо-Германская низменность и Берлин. Предварительно необходимо было овладеть Аахеном и Нижним Рейном.
К этому времени в структуре союзных экспедиционных сил произошли дальнейшие изменения. С 15 сентября на правом крыле Западного фронта действовала 6-я группа армий. Ее командующий американский генерал Дж. Деверс имел в своем составе американскую 7-ю и французскую 1-ю армии.
Сложившаяся к середине сентября линия фронта создавала возможность быстро обойти правый фланг группировки немецких войск, и это побудило Эйзенхауэра нанести удар в северном направлении, к заливу Зёйдер-Зе (Северное море), повременив с освобождением важного порта Антверпен, подступы к которому с моря все еще находились в руках противника (операция «Маркет гарден»).