За любовь

— Сейчас узнаешь! — подмигнул отец сыну и они куда-то пошли.

На Аню Маркус больше не смотрел — это и радовало и в то же время огорчало девушку. Странно даже, что после стольких месяцев унижений, издевательств и ненависти она все еще на что-то надеется, все еще ждет чего-то. Смирилась ли она? Нет, однозначно нет! Но выхода не было! Все ее попытки защитить себя, оправдать, заканчивались его яростью, которая сносила все на своем пути! Обратиться к кому-то за помощью было невозможно, Маркус, как и обещал, приставил к Анне человека, который следил за ней день и ночь. Следовательно, теперь Аня могла посещать только магазины, которые ее вовсе не интересовали и места, которые предназначены для отдыха с детьми. Уйти? Нет, она не могла уйти! Маркус выкинет ее из жизни Мэтта. С его деньгами это не проблема, к тому же она иностранка. Выхода не было. Оставалось только терпеть, в конечном счете, ему самому когда-нибудь надоест.

Жизнь замкнулась в круге — унижение — боль — ненависть — любовь — боль! Любимый мужчина превратился в карателя, в садиста, который с наслаждением и безумной жестокостью рвал ее на части, отравлял ядом своей ненависти и ее и себя. Но уйти, сбежать было невозможно! И держал ее не только сын! Она не могла дышать без своего мучителя. Он был наркотиком, ее богом, он стал ее неотделимой частью, кровь была отравлена им! Она, словно мазохистка впитывала любое его внимание, грубое, пошлое, извращенное. Аня собирала эти крохи, разрезая ими сердце. С каждой минутой она чувствовала, что теряет себя, еще чуть-чуть, и он сломает ее, она боялась, но остановить апокалипсис их отношений было невозможно! Она и не знала, что можно так извратить брак! Каждое его слово резало по живому, каждый взгляд был настолько уничижителен, что Анна чувствовала себя оплеванной. Его ярость выжигала ее, физический контакт был как часовой механизм — стоило дотронуться, и взрыв неизбежен. Они с безумной жаждой и голодом накидывались друг на друга, забывая о ненависти на пару секунд, всего пару секунд, но ради них хотелось жить. А потом секс превращался в его орудие мести. Маркуса ничего не сдерживало, он осквернял ее тело самыми разными способами, творил такие мерзкие вещи, что казалось, лучше бы умереть и никогда не знать всего этого. Он морально уродовал, калечил ее душу, а она продолжала любить этого зверя. Любила, понимала и жалела. Его жалела, не себя! Может, она больна?! Она видела его агонию, по глазам читала, в каждом действии, в каждом жесте! Она знала его лучше, чем кто либо, ее не обмануть! Это для других они были обычной семьей, никто не замечал их разложения, они научились скрывать себя от чужих глаз, прятать свою боль, в душе оплакивать друг друга и вопить о свободе. Но всему есть предел! Наверно, чаша страданий была полна до краев, она уже не выносила этой психологической пытки! Если раньше был выход эмоциям в скандалах, в сексе, в колкостях, то теперь Маркус лишил ее и этого. Она для него словно исчезла, он больше не замечал ее — ничего не говорил, не трогал, даже старался не смотреть. Поначалу Аня вздохнула с облегчением, а потом поняла, что это более изощренная пытка, призванная окончательно свести ее с ума! Его равнодушие оказалось хуже ярости, так она хотя бы могла понять, что творится в его душе, мыслях и сердце, а сейчас не знала, что думать. Внутренности скручивало от какого-то нервного ожидания, от неизвестности и страха. Честно, она готова уже вынести все унижения, но этот холод, эта пустота была сильнее боли! Она устала от всех этих кавычек, подтекстов, устала искать что — то между строк…

— Мама, мама смотри! — влетел с радостным криком в комнату сын с каким то комком на руках и отвлек ее от печальных мыслей. — Смотри! — малыш вытянул руки, в которых был зажат щенок лабрадора, сонно оглядывающийся вокруг, чем очень рассмешил Аню. Она с улыбкой взяла теплый комочек и немного потискала это чудо, радуясь как маленькая. В детстве ей очень хотелось собаку, но ее мечта так и не сбылась. — Папа подарил нам! — радостно поделился мальчик. Аня лишь кивнула, что она еще могла сказать. В это время в дверном проеме появился Маркус, с полуулыбкой наблюдая за сынишкой. Аня пропустила удар. Сейчас он был похож на того мужчину, которым был полгода назад, в глазах плясали веселые чертенята, мальчишеская улыбка обнажила белые зубы, это был ее Маркус, тот мужчина, который насмехался над ней и Оксаной на дороге. Боже, как же давно это было, сколько всего утекло… .

— Мам, а поцелуйчик? — воскликнул Мэтти, Аня взглянула на маленькую копию мужа и с энтузиазмом чмокнула сына в пухлую щечку, от чего тот засмеялся, а потом посмотрел на отца и сказал — А папу?

Аня побледнела, внутри все оборвалось от страха, она не хотела разыгрывать спектакль перед сыном, но и сделать то, что он просит, не было сил. Медленно, подняв голову, она взглянула в глаза Маркуса, которые снова превратились в черные пустоты, и поняла, что он не поможет ей, он вытерпит, но заставит пройти по горящим углям!

— Конечно! — наигранно беспечно пожала она плечами и, медленно перебирая ватными ногами, пошла к нему, но каждый шаг был подобен восхождению на эшафот, сердце отдавало гулом в висках, ладони увлажнились, все дрожало внутри. Его запах — голова кружится, горячее дыхание — по коже мурашки. В крови коктейль из желания и неловкости, губы касаются холодной щеки, он замер, холодный, неприступный как скала. Она не выдержала и прижалась лбом к его лицу, силы покидали ее, он дернулся, но не отстранился, к ним подбежал Мэтти и обнял обоих! Слезы навернулись на глаза, ей казалось, что все уже выплакала, но нет…

— Что же ты делаешь Марусь?! — прошептала она с надрывом — Неужели не видишь, что я не могу дышать без тебя, не могу жить без тебя… .неужели ты этого не видишь?!

— Банально, как в бразильском мыле. Не трать сил! — его голос был спокоен и тих, но оглушал сильнее, чем крик. Было больно, горько, хотя куда уже больше?!

Маркус отодвинулся и, взъерошив сыну волосы, ушел со словами:

— Мне пора сынок! — а ей не сказал больше ни слова. Аня прислонилась к стене, медленно скатываясь вниз, играть и притворяться было невыносимо, хоть и понимала, что пугает ребенка, но боль рвала на куски. Слезы застилали глаза.

— Мамочка, почему ты плачешь? — испуганно пролепетал Мэтти, вытирая маленькими пальчиками ее лицо и целуя щеки, заставляя Аню содрогаться от рыданий.

— Мама плачет, потому что очень любит твоего папу! — сказала она сквозь слезы, прижимая к себе малыша, то единственное, что их теперь связывает, самое дорогое, что у нее осталось. Вскоре она успокоилась, и они с Мэттом решили поехать в город, пройтись по Пикадилли. Весь день они провели в Фанленде. Мэтти был как в раю, ну и еще бы — кино, боулинг, видеоигры — гонки, драки, стрелялки, купили обновки новому члену семьи. А Анна за это время приняла решение — пора бороться или он ее уничтожит! Ей нужно увидеть это видео еще раз, нужно понять, кто за этим стоит, она должна доказать Маркусу, что все ложь и клевета! Хоть и слишком сложно это сделать. Видео действительно повергало в шок своей схожестью и неподдельностью. Возникало миллион вопросов: Кто на пленке? Кому это нужно? Кто из слуг предатель, потому что спланировать так все идеально, даже узнать, когда она задержалась однажды в Лондоне, может только человек, живущий здесь! Но чтобы все обнародовать, нужны деньги, значит это кто-то у кого они есть…

Господи! Как она раньше об этом не подумала?! Это ведь он! Этот чертов ублюдок! Сэм Роджер, владелиц клуба Манчестер Юнайтед! Он ведь обещал ей, обещал, что она ответит за потерянные им деньги и за унижение! Боже, боже, боже… … Неужели это возможно, неужели это происходит с ней?!

Когда они приехали домой, Аня сразу же побежала в кабинет Маркуса, чтобы найти проклятое видео, разрушавшее ее жизнь. Она в горячке трясущимися руками просматривала файлы на компьютере, но на многих был пароль. В гневе девушка отшвырнула стопку бумаг и прижала руки к горящему лбу, пытаясь, успокоится, только сейчас она заметила какую то пустоту. В кабинете явно чего- то не хватало, она не понимала чего, но что-то изменилось! Аня выдвинула ящики стола с документами и заметила, что некоторые из них пусты, ей стало не по себе. Сорвавшись, она побежала в комнату, которую теперь занимал Маркус. Подбежала, остановилась, медленно, как вор заглянула внутрь-никого, темнота! Быстро юркнув за дверь, она забежала в гардеробную и замерла — его вещей почти не осталось, все любимые рубашки, футболки, костюмы — все исчезло! Она не понимала, что происходит, но ей нужно знать!

— Эльза?! — заорала Аня нетерпеливо, ей было плевать, как это все выглядит, она должна знать сейчас же!

— Да миссис Беркет? — испуганно протараторила девушка, забегая в спальню через несколько минут.

— Где вещи моего мужа? — кивнула она в сторону гардеробной.

— Мистер Беркет звонил днем и сказал, чтобы ему перевезли все вещи в пентхаус на Гайд-парк Гарденс! — объяснила ей девушка, хотя для Ани все стало еще более запутанным, она смотрела в одну точку, силясь хоть что-то понять.

— А он ничего не говорил еще? — сама не понимая зачем, спросила Аня, прекрасно зная, что Маркус прислуге раздает лишь указания и не более того.

— Простите, конечно, миссис Беркет, но мы очень за вас переживаем и все проклинают эту модель или кто она там… . — смущенно пролепетала девушка, а у Ани внутри все похолодело. Она с недоумением посмотрела на служанку, от чего та еще сильнее покраснела.

— Что это значит Эльза? — прохрипела Аня. Сердце отбивало барабанную дробь, ибо она начинала понимать, что и к чему.

— О, простите меня, прошу вас миссис Беркет, я такая дура! — чуть не плача, затараторила девушка со страхом — Я думала вы знаете, просто все знают! А вы такая замечательная, нам всем так жаль… .

— Эльза прекрати! — оборвала Аня истерику, чувствуя, как силы покидают ее тело и душу, она чувствовала унижение, эта неожиданная жалость со стороны чужого человека давила на нее тяжким грузом.

— Простите, просто может это слухи, но глядя на вас мы решили, что это правда! Ведь у вас с мистером Беркетом не все ладно, вы в последнее время так плохо выглядите и этот переезд и… .