За облаками – солнце

– Знаешь, после нашей той вечеринки я много думал. И понял, что именно такую женщину, как ты, я хотел бы видеть своей женой. Ты красива, умна, и ты… это ужасно звучит, но знаешь, на тебя можно положиться, что в наше время – поверь мне – является большой редкостью.

Лара молчала, и он продолжал:

– Я не стану требовать немедленного ответа, потому что вижу, что застал тебя несколько врасплох… но прошу тебя – подумай. Я неплохо обеспечен, и в дальнейшем будет еще лучше. Мы уже сейчас можем купить загородный дом. Цены на рынке недвижимости падают из-за кризиса, и, думаю, это самое подходящее время для удачной покупки. Если захочешь – сможешь не работать. Но я не настаиваю… Впрочем, у нас еще будет время обсудить детали…

Лара вдруг почувствовала огромное желание рассмеяться. «Нет, подумать только – мне тридцать три года, а меня замуж зовут! От мужа! Ой, кому рассказать – это ж не поверят!» Она представила лицо мамы и закусила губы, чтобы не расхохотаться. Но смех рвался наружу, неудержимый, совершенно несвоевременный и, видимо, несколько истерический. Надо срочно пойти попудрить носик… В это время тихонько тренькнул телефон, лежащий на столике рядом с прибором. Лара подхватила мобильник и со словами: «Сын звонит» – вскочила и быстро прошла в дамскую комнату, прижимая молчащий аппарат к уху и повторяя:

– Даня! Ты меня слышишь? Даня!

Закрыв за собой дверь, она глянула на телефон – всего лишь эсэмэска с рекламой от МТС. Достали, право… Потом уставилась на очередной аквариум – на этот раз в нем почему-то было мало рыбок, зато ползали крабы и креветки. Смех куда-то пропал, но появилось огромное желание отделаться от Игоря и побыть одной. Лара перевела дух, освежила помаду и провела пуховкой по лицу. Потом вернулась в зал и, не садясь за стол, сказала:

– Знаешь, Игорь, я пойду. Твое предложение было несколько неожиданным, и мне надо подумать… в одиночестве.

– Конечно! – Он вскочил, с тревогой глядя на нее. – С сыном все в порядке?

– Да, спасибо.

Игорь проводил ее до дверей, Лара махнула рукой, отказалась от предложения подвезти и пошла пешком к метро. Игорь, несколько озадаченный видимым отсутствием энтузиазма у будущей жены, вернулся в зал и попросил кофе. Потягивая ароматный напиток, он решил, что Лара имеет право на растерянность и ей нужно время, чтобы собраться с мыслями. Он и сам хорош – напрочь позабыл о муже. Не так-то легко ей будет разорвать этот брак, все же столько лет… Имущественные вопросы тоже, наверное, придется улаживать. Ну да это не так страшно. Он оглянулся и кивком показал официанту, что пора принести счет. Взглянул на часы. Еще только восемь вечера. Пожалуй, если не попасть в пробку, то можно успеть к Рустему – у него сегодня играют в бридж.

Глава 17

Дома Лару ждал страшно довольный собой Сергуля. Он сообщил, что у поставщиков что-то не срослось и завтрашняя встреча отменилась, а потому он вообще решил прогулять службу, и Димону уже позвонил, и их ждут на выходные! Завтра раненько и выедем, чтобы до пробок успеть. Лара как-то апатично покивала и пошла в душ. Мысли расползались, как тараканы, и она решила, что ляжет в постель и в темноте и тишине все хорошенько обдумает. Когда Сергуля пришел из ванной, она уже спала, свернувшись калачиком, одетая в старую Данькину футболку, вместо кружевной ночной рубашки. Он с нежностью посмотрел на жену, накрыл ее одеялом и решил, что еще часок может посвятить тому отчету, который зам прислал сегодня в конце рабочего дня. Что-то они там намудрили…

Ларе снился сон. Она плещется в воде, только теперь это не Москва-река. Все как в кино, и вокруг расстилается сине-голубая гладь океана, по которому плавают рыбки. Рыбок вообще много, и они перемещаются по воздуху, по поверхности воды и там, в глубине, тоже. Вроде это как-то не совсем правильно, озадачилась было Лара, но потом решила не заморачиваться: рыбки пестрые, красивые, так почему бы им не плавать где хочется? Вот совсем рядом проходит роскошная белая яхта, она приближается к острову, уже виден золотой песок пляжа и бунгало под пальмами, полускрытое зарослями пышных экзотических цветов. С берега машет Рустем, и Лара про себя думает, что вот его тут видеть не очень-то и хотелось. Потом ей становится интересно, кто, собственно, ведет эту яхту? И словно в ответ на вопрос на борту появляется человек. Лара щурится и никак не может разглядеть… Человек одет в белые брюки, синий клубный пиджак, на шее – шелковый платок от Гуччи, на голове – белая же фуражка… но кто же это? Такое мучительно знакомое, хоть и не симпатичное лицо. Черт, да ведь это Гиршман! Или Ривич? Короче, кто-то из адвокатской конторы по соседству с их офисом! Вот это да! И принесла же нелегкая. Вслед за первой яхтой к острову подходят другие суда, яхтсмены все как один шикарно одеты, но лица их знакомы только смутно, и нет ни одного человека, к которому она могла бы обратиться по имени. Женщины, загорающие на палубах, по большей части роскошные блондинки, и они не обращают на Лару совершенно никакого внимания. Между тем вода становится холоднее, и Лара понимает, что нужно вылезать, но до берега оказывается дальше, чем казалось сначала, и она подплывает к яхте Гиршмана (или Ривича?) и стучит по борту, потому что лестницы нет. Мужчина смотрит на нее с палубы и качает головой. «Ищи своего принца, – говорит он. – Ты без него как без ног».

«С ума он сошел, что ли?» – сердито думает Лара, и тут вдруг взгляд ее упирается в тень, что шевелится под водой прямо под ней. В первую секунду ей становится страшно от мысли, что это какая-то большая и, возможно, хищная рыба подплыла так близко, но потом… потом она понимает, что это хвост. Красивый, покрытый зеленовато-серебряной чешуей хвост, и он… он является естественным продолжением ее собственного тела. Русалка? «Я русалка?» Она бросает тоскливый взгляд в сторону бунгало на берегу и судорожно пытается вспомнить, что там нужно было сделать несчастной Русалочке, чтобы обзавестись ножками. Кажется, в аутентичном сюжете присутствовала некая ведьма, потребовавшая в обмен на ножки голос… или глаза? Нет, глаза у кого-то отобрали в другой сказке! Черт бы побрал этого Ганса Христиана Андерсена! Что за мрачный был человек! Лара терпеть не могла этого сказочника и его страшненькие, с грустным концом истории. Взять хоть девочку со спичками, которая насмерть замерзла на улице, – у кого повернулся язык назвать этот ужас детской сказкой? Лара прекрасно помнила, как в детстве рыдала над книгой, и потому никогда не читала Даньке ничего из Ганса Христиана, кроме «Гадкого утенка». Есть же другие истории, написанные скандинавскими писателями, среди которых имеются и шведы. Так что дело не в северной суровости края и не в национальном характере. Просто этот Андерсен был мрачный тип с диагнозом что-то вроде депрессии. Или депрессивного психоза. Или маниакально-депрессивного психоза. Знать бы, какой из этих диагнозов существует в действительности. Хотя на фига ей это знать?

Пока Лара предавалась литературно-маниакальным реминисценциям, все вокруг изменилось, причем в худшую сторону. Налетел ветер, и на потемневшей глади моря поднялись волны. Они вскипали пеной, и брызги летели Ларе в лицо. Ближайшая яхта прыгала и раскачивалась, ветер трепал паруса и скрипел в снастях. Матросы метались по палубе, задраивая люки, и боцман, крепко держась за ванты, отдавал команды хриплым голосом. Минуточку, какие снасти, какие паруса? Это не яхта, это настоящий парусник, каравелла, наверное, такая у Даньки на шкафу стоит, они ее с папой почти год клеили…

Лара рывком вынырнула из сна и села на кровати. Первым делом пошевелила пальцами ног и вздохнула с облегчением. Услышала, как скрипнула дверь ванной («Месяц уже прошу Сергулю купить смазку, а ему все некогда!»), прошлепали по палубе, тьфу, по полу босые ноги, и что-то плюхнуло. Потом голос мужа произнес несколько печально-матерных слов. Сообразив, что происходит что-то странное, Лара спрыгнула с кровати, выскочила в коридор и заглянула в кухню. Муж отжимал в таз большое махровое полотенце. На полу навалены были все остальные полотенца, включая новый красивый набор небесно-голубых с вышитыми ромашками… и еще его махровый халат. На голову ей капнуло, и, подняв глаза, Лара увидела протечку. Вторая образовалась в углу комнаты, и вода текла по стенке, заливая кухонный стол, и уж оттуда водопадиком перекапывала на пол. Добавив несколько своих выражений к мужниному матерному пыхтению, Лара подхватила полотенца и принялась помогать собирать воду.

– Не хотел тебя будить, – виновато сказал Сергуля. – Хотел сам справиться.

– Что случилось-то? Ты к соседям наверх ходил?

– Ходил! Коза эта, белобрысая такая, стала ванну наливать, а тут хахаль ее пришел. Ну, они про ванную и забыли, чухнулись только, когда я в дверь ломиться стал.

– А в ванной у нас что?

– Да ничего! В их квартире перепланировка была, так что ванная у них над нашей кухней.

– Вот черт!

– Ладно, не переживай, лишь бы шкафы не покоробились. Потолок у нас пластиковый навесной, на нем ничего не видно будет, да и помыть его можно. Пол и та стена – кафель.

– Все равно черт!

Разбудил их звонок сына. Пока Сергей общался с Данькой, Лара понеслась смотреть на свою кухню. Слава богу, следов залива практически не осталось: полотенца, разложенные на шкафах, остались почти сухими, пятно на потолке отмоется, все остальное в норме. Она взялась за кофеварку, и по квартире уже поплыл чудесный запах кофе, когда на пороге возник муж.

– Ребенок наш возвращается, – возвестил он. – И напрашивается с нами к Димону. Будем ждать или прокатим?