За последним порогом. Цена жизни

– Да вроде всё то же самое, – неуверенно отозвался я, пристально рассматривая мутноватый шар неправильной формы с множеством шишек и выростов.

– Не на то смотришь, – снисходительно сказала Ленка. – Ну, я и сама, считай, несколько месяцев эту штуку разглядывала, прежде чем поняла, куда надо смотреть. Всё там просто оказалось – смотри не на общую форму, а выдели точки и линии напряжения. Куда пространство сильнее всего стянуто, не знаю, как точно сказать.

У меня всё равно не получалось что-нибудь увидеть. Я долго таращился на этот шар, пока у меня не начали слезиться глаза, но так и не смог ничего заметить, кроме мутных разводов.

– Давай помогу, – наконец, сжалилась надо мной Ленка. – Откройся мне и следи за моим взглядом.

У нас всё лучше и лучше получалось объединение чувств, и я в самом деле, наконец, увидел.

– Видишь, Кени – это на самом деле никакой не шар, а многогранник, и рёбра у него образуют правильную структуру. Разные вздутия и неровности на гранях, похоже, никакой роли не играют – главное, что все вершины находятся там, где надо, и рёбра не исказились. Вот конкретно эта штука перед нами является икосаэдром, – она посмотрела на моё непонимающее лицо и пояснила: – то есть двадцатигранником. А ещё мы знаем, что икосаэдр – это один из пяти правильных многогранников, и у него есть дуальный правильный многогранник, а именно додекаэдр, правильно?

– Эмм… – промычал я. – Уверен, что ты совершенно права, милая.

– Было бы очень интересно посмотреть, как ведёт себя пространственная структура, основанная на додекаэдре, – увлечённо продолжала Ленка. – У икосаэдра грани представляют из себя треугольники, и к каждой вершине подходят пять рёбер, а у додекаэдра, наоборот, грани являются пятиугольниками, зато от вершин отходят только по три ребра.

Есть свои плюсы в том, чтобы иметь умную жену, которая легко разберётся с любым додекаэдром и объяснит его мужу понятными словами. И от которой никогда не услышишь: «Дорогой, я опять забыла, какую кнопочку здесь надо нажимать».

– Ну, наверное, было бы интересно посмотреть, – согласился я. – И как ты собираешься это сделать?

– Пока никак, – вздохнула она. – Я даже простейший тетраэдр не могу построить. Очень трудно создать напряжение пространства в виде идеально ровной тонкой линии. Да и от одного ребра толку никакого. Даже одна грань из трёх рёбер ничего не даст – нужна замкнутая фигура, чтобы пространство внутри свернулось. Я вроде поняла, как этого добиться, но нужно много практики.

– Вообще-то, это не должно быть сильно опасно, – прикинул я, рассматривая структуру. – Попрактикуйся. Правда, не совсем понятно, какие возможности здесь открываются, но что-нибудь полезное из этого наверняка выйдет.

– Давай этим вместе позанимаемся, – предложила Ленка. – У меня одной не очень получается, а вместе мы можем попробовать собрать что-нибудь простенькое, вроде тетраэдра.

– Ну, можно и позаниматься, – согласился я. – А почему ты зациклилась именно на правильных многогранниках? Возможно, другие виды многогранников тоже имеют какие-то интересные свойства.

– Мне кажется, что все рёбра и углы должны быть одинаковыми, а это верно только для пяти правильных многогранников. Есть у меня ощущение, что разные длины рёбер приведут к нестабильности структуры. Вот в этой структуре, например, посмотри на дальнее ребро в верхней части слева. Видишь, оно уже начинает немного деформироваться? И смежные рёбра ниже из-за этого стали немного короче, а верхние чуть длиннее. И если мы попробуем это ребро согнуть чуть посильнее… Ой!

Силы она приложила совсем мало, но ребро очень легко согнулось, и структура заволновалась. Сначала она слегка задрожала, затем дрожь перешла в колебания, которые начали усиливаться, а затем вся структура вдруг лопнула, и беззвучный взрыв отшвырнул нас прочь. Пейзаж закувыркался, и я неожиданно обнаружил, что крепко обнимаю Ленку, которая лежит на мне, а сильная боль в спине говорит о том, что я и на болоте умудрился найти какой-то камень.

– Вот! – с воодушевлением воскликнула она, даже не пытаясь подняться. – Не надо особо прикладывать силу, нужно просто надавить в нужную точку. А мы-то поначалу пытались на грани давить.

Я только закатил глаза, не желая поддерживать научный спор. Быстро же она забыла все свои опасения, стоило только чуть увлечься. А может, ей в конце концов передалось моё отношение – я-то вообще не верил ни в какие армии демонов в этом пузыре.

– Ты не ушиблась? – озабоченно спросил я вместо этого.

– Нет, – отозвалась она, прислушавшись к себе. – А ты?

– А я, кажется, да, – она немного толкнула меня вставая, и я скривился от острой вспышки боли. Синяк наверняка получился роскошный. – Знаешь, Лен, чем опасны увлечённые наукой учёные? Тем, что они могут и планету уничтожить – просто для того, чтобы проверить, получится у них или нет.

– Ой, что это?! – воскликнула Ленка, не обратив внимания на мою укоризненную речь. Она смотрела на то место, где раньше находилась структура. Я, морщась, сел, но взглянув туда, сам сразу же забыл о боли.

Там, где раньше находилась структура, сейчас располагался большой круглый сугроб саженей пять в диаметре. Через весь сугроб пролегал санный путь со следами полозьев и копыт, а в центре стояли сани. Даже мне, человеку, совершенно незнакомому с лошадьми, было очевидно, что лошадь выпрягли в спешке, обрезав элементы упряжи. Сани были порядком заляпаны кровью; кровь была и на снегу, а вокруг было множество следов какой-то примитивной обуви – то ли валенок, то ли каких-то онучей.

Но спрятали в структуре, конечно же, не крестьянские сани. Посреди саней стоял грубо вырубленный угольно-чёрный камень, при взгляде на который сразу появлялось ощущение липкой мерзости – в точности, как возле алтаря в нашем подземелье.

– Сколько же их, – потрясённо выдохнула Ленка.

Я непонимающе посмотрел на неё, но тут же увидел и сам. К камню начали стягиваться духи – и наши духи, и какие-то посторонние, которые обычно не решались даже приблизиться к поместью. Сейчас они, забыв все страхи, возбуждённо толклись вокруг саней, пытаясь протиснуться поближе к камню. Я, неожиданно для себя разозлившись, обратился к источнику и одним волевым усилием вымел их всех за пределы поместья.

– Они вернутся, – заметила Ленка. – Голод пересиливает страх.

– И что, нам этот камень теперь всегда караулить? – мрачно вопросил я в пространство.

– А уничтожить никак?

– Я не знаю, как, – вздохнул я. – То есть можно, наверное, как-то раздробить, но не станет ли от этого хуже?

– Скинуть в море? – предложила она.

– Чтобы потом оттуда какие-нибудь жуткие монстры полезли? Нет, тоже так себе вариант. Разве что в подходящую океаническую впадину, но до неё ещё долететь нужно.

А главное, где эту впадину искать? В этом мире океанография не особо развита, и я глубоко сомневаюсь, что мне удастся найти полную карту океанических глубин. А сам я помнил только про Марианскую впадину где-то в Тихом океане, но не имел ни малейшего представления о её точных координатах.

– А если Морену попросить? – выдвинула ещё одну идею Ленка. – Мне кажется, она не должна из-за этого очень уж разозлиться.

– Где же её найти? Я уже давно её не встречал.

– Может быть, просто воззвать к ней?