За поворотом новый поворот

Однажды Галина Павловна нашла у дочери успокоительное. Полина, опасаясь резких комментариев, не рассказывала матери, что давно уже ходит к частному врачу, чтобы подавить чувство постоянной тревоги, и без таблеток не может ни спать, ни бодрствовать. Расплакавшись, она призналась, что её видимое семейное благополучие имеет безобразную изнанку. Но мать её перебила: «Чтобы больше этого не слышала! Напридумывала себе черте чего. Ты не знаешь, какие мужья бывают. Живешь без ругани, в достатке, и всё тебе мало. Тебе алкаша нужно, чтобы не в дом деньги нёс, а из дома вещи на пропой выносил, вот тогда бы у тебя действительно тревожность была, во тогда бы поняла, что на таких, как Денис, молиться надо. Поговорить ей видите ли не с кем! Со мной поговори».

Так и жила Полина, имея все атрибуты счастливой жизни и не делясь ни с матерью, ни с подругами тем, что скрывалось за фасадом семейного благополучия. Её подруга Влада любила стихи Ахматовой и часто цитировала красивые строки. Одно двустишие застряло в памяти Полины.

В узких каналах уже не струится — Стынет вода.

Здесь никогда ничего не случится, — О, никогда!

Это про неё стихи, думала Полина, это в её жизни никогда ничего не случится. Так и будет она вечно успокаивать себя тем, что детям нужен отец, что в доме уют, и при этом плакать по ночам, пить антидепрессанты, и изо всех сил стараться сохранить то, что она называет семьёй.

ГЛАВА 2

Полина лежала и думала о ночном звонке, а в памяти сами собой всплывали прошлогодние события, когда тёплым осенним вечером позвонила Влада:

— Как насчёт того, чтобы в субботу в Салтыковку прокатиться, пока погода не испортилась?

В Салтыковку, значит, в гости к Вероничке. Впервые Вероника привезла подруг туда после летней сессии на первом курсе. Водила по старому, ещё дореволюционному, дачному посёлку, будто экскурсовод объясняя: вот на этой улице жил Мейерхольд, а на той — Андрей Белый, а вон за тем забором — дворец Бранцалова. В старом дачном доме из потемневших бревен жила бабушка Вероники, такая же, как внучка, разговорчивая и весёлая. Сидели на полукруглой веранде, смеялись, пили чай из разноцветных чашек, в воздухе был разлит опьяняющий запах пурпурно-фиолетовой сирени, растущей у крыльца, и Полина неожиданно почувствовала себя абсолютно счастливой. Уклад дома Вероничкиной бабушки был совершенно не похож на чопорный порядок, царивший доме Полины — разноцветные чашки из разных сервизов, беспорядочно разбросанные диванные подушки, стоящие в углу стопки журналов — всё это Полинке, привыкшей к строгой симметрии во всем, показалось удивительно милым. И ещё её удивляли отношения между обитателями этого дома, изумляли мелочи: разбитая Вероничкой чашка стала не поводом к осуждению, как было бы в семье Полины, а дала возможность бабушке радостно объявить, что вот-вот произойдёт что-то замечательное, ведь «посуда бьётся к счастью». Потом ненадолго заехали Вероничкины родители, шутя рассказали, что хотели привезти на дачу ненужные детские санки, но уже подъезжая к даче обнаружили, что оставили их дома. И опять все смеялись, припоминали подобные случаи рассеянности, а Полина с изумлением наблюдала, что никто никого не ругает за несобранность. И сами родители Вероники, держащиеся за руки, вызвали удивление Полины: её родные всегда делали замечания друг другу, мать раздраженно говорила об отце, он, в свою очередь, указывал матери на её тяжёлый характер, да и в семье её тётки, и в семьях знакомых было то же — никто спустя годы не ходил, держась за руки, не смотрел с любовью друг на друга. Полина как-то спросила Вероничку:

— У тебя родители хоть иногда ругаются?

— Ещё как! Тарелки об пол бьют, — улыбнулась подруга. — Потом, правда, сразу мирятся.

Тем далёким июньским днём на веранде в Салтыковке Полина решила, что у неё будет такая же семья, как у родителей Вероники, семья, в которой никто никого не пилит, не ругает, а они с мужем будут идти, держась за руки, всё делать сообща и радоваться друг другу.

Но прошло пятнадцать лет, и Полина с горечью вспоминала свои девичьи мечты. Какие прогулки за руку! Какие совместные дела! Денис живет параллельной жизнью, возможно, у него даже есть другая женщина, а Полина обречена на постоянный страх, что он её бросит, и тогда пусть даже мнимое благополучие рассыплется, поэтому она не живёт простой и ясной жизнью, а, стараясь угодить мужу, изо всех сил набирает баллы за ведение домашнего хозяйства.

— С тебя крылышки для барбекю, — звенел в трубке голос Влады, — те, что ты на майские мариновала. До сих пор вкус забыть не могу. Шашлык Вероничка на себя взяла.

— А сколько человек соберётся? В связи с чем такая подготовка?

— Никого особенного не будет, нас трое и Вадим. Я за него Вероничку сватаю.

— Вот отсюда поподробнее, пожалуйста. Что за Вадим?

— Мой сосед. Да ты его знаешь. Помнишь, он в кафе на Дорогомиловской к нам подходил поздороваться.

— Помню. Ты тогда вспомнить не могла, где с ним познакомилась.

— Во-во. Его и повезем в субботу к Вероничке.

— А Вероничка согласна?

— Совершенно. Она после Лепёхина мечтает о таком реальном, спортивном, нерефлексирующем. Вадим, кстати, спортсмен, хоккеист. Мы договорились, что он поможет Вероничке мебель подвинуть, а там, смотришь, и отношения завяжутся. Короче, в субботу утром подъезжаешь ко мне. О точном времени в пятницу договоримся.

И вот в субботнее утро Полина аккуратно выгрузила из такси на тротуар перед подъездом Влады сумки с контейнерами, наполненными всевозможными вкусностями. Накануне она весь день посвятила подготовке к поездке в Салтыковку: мариновала куриные крылышки, пекла свои фирменные пирожки — словом, делала то, что от неё и ждали — домохозяйки, чью духовную пищу составляют кулинарные рецепты и передачи о здоровом питании.

Влада, радостно улыбаясь, выбежала из подъезда. Она была, как всегда, ослепительно хороша — джинсы сидят идеально, короткая куртка подчеркивает великолепную фигуру, легкая походка… Полина всякий раз замирала в восторге, глядя на подругу: как бы хотелось быть если не такой красивой, то такой же уверенной, такой же независимой.

От соседнего подъезда к Владе подошли двое мужчин, поздоровались. Полина сразу узнала Вадима, потенциального жениха Веронички, а второго стала внимательно рассматривать — худощавый, высокий, добрый взгляд светло-карих глаз — Полине он показался симпатичным. Выяснилось, что это брат Вадима, на несколько дней приехавший из Красноярска.

— Знакомьтесь, Полина, — представила Влада подругу.

— Ермолаев, — кивнул брат Вадима.

Все рассмеялись.

— Роман, — мужчина смутился. — По привычке сорвалось.

— Роман у нас — компьютерный гений, — вступил в разговор Вадим. Он явно гордился братом.

— Да какой там гений! Обычный айтишник.

Поехали на машине Вадима. Влада села впереди и показывала дорогу. Полина оказалась рядом с Романом на заднем сидении. О чём говорить с ним, она не знала, и смущенно рассматривала пейзаж за окном, иногда вставляя замечания в то затихающий, то вновь возникающий общий разговор.

Огромный кожаный диван, принадлежащий ещё деду Веронички, гордо стоял посреди веранды, преграждая проход в дом. Повод, чтобы привезти Вадима в Салтыковку якобы для помощи подруге, был придуман Владой и блестяще воплощен Вероникой. Накануне она нашла на станции двух пьянчуг, которые за малую мзду, кряхтя и ругаясь, притащили этот диван из гостиной на веранду. Также на станции были куплены коньяк и вино, пластиковое ведро шашлыка и готовые салаты — Вероничка готовить не любила, да и не умела, но обладала массой других достоинств. Будучи натурой увлекающейся, она, тусуясь в юности с рокерской компанией, боролась со стереотипами и шаблонами общества рваными джинсами и песнями Курта Кобейна, затем Вероничка погрузилась в эзотерику, и поиск внутреннего «Я» привел её в Индию, чтобы в ашраме погрузиться в изучение постулатов религии и просто разобраться в себе. Было и увлечение гончарным мастерством, и росписью по дереву… Стоит ли говорить, что смены пристрастий были вызваны очередными романами, и подруги были посвящены во все любовные перипетии Веронички, искренне сопереживая буре её эмоций. Но меняя увлечения и любовников, Вероника сохранила главное своё занятие — содержание питомника цвергшнауцеров, и даже пользовалась высоким авторитетом в кругу кинологов. После смерти бабушки Вероничка перебралась в Салтыковку вместе со своими питомцами, зарабатывая на жизнь разведением высокопородистых щенков и груммингом.

Полина поднялась по скрипучим деревянным ступеням на полукруглую веранду, через разноцветные ромбы стёкол — синие, красные, зелёные — светило нежное осеннее солнце. На душе стало тепло от воспоминаний, связанных с этим домом, с радостью, всегда наполнявшей его.

— Какой интересный дом, — рядом с Полиной остановился Роман, с интересом рассматривая обстановку, — как из фильма о старинных усадьбах.

Огромный диван, поставленный поперек веранды, был дружно подхвачен братьями, оттащен в отведённое для него место, и на этом мероприятие было завершено. Оказав обещанную помощь, Вадим собрался уезжать, не проявив никакого интереса к хозяйке дома. Похоже, что сватовство срывалось, но подруги пустили в ход всё своё обаяние, и гости остались, поддавшись на уговоры и красоту последних тёплых дней осеннего Подмосковья.

Стали готовиться к застолью. Как-то само собой получалось, что Роман оказывался рядом с Полиной, он помогал ей выгрузить из машины контейнеры с едой, помогал разжигать мангал, переворачивал решётку с маринованными крылышками. Всё, что он делал, получалось ловко и весело. Полине было приятно смотреть, как он умело поддерживает нужный жар в мангале, как нанизывает на шампуры куски шашлыка. Они обменивались шутливыми замечаниями, обсуждали тонкости готовки, и Полина удивлялась, как легко было ей, обычно трудно сходившейся с людьми, общаться с этим практически незнакомым человеком.