За пределом

А Алекс набрасывается сверху и начинает что есть сил бить меня. Мне остаётся только прикрывать голову руками, из-за чего ему не очень удобно доставать меня ударами. После этого он поднимает голову и вновь бросается за пистолетом, но в последний момент я его хватаю за ногу, от чего Алекс растягивается на полу. Быстро встаю одновременно с ним и обмениваюсь ударами по голове. Но, в отличие от меня, он куда более лёгкий, пусть и более быстрый.

Мы обмениваемся ударами много раз, и пусть он быстрее, я куда лучше держу каждое попадание в голову, чем он, потому наступаю, даже не пытаясь прикрываться. Бью, бью, бью, постоянный напор, не давать ему передохнуть и отступить. Моё преимущество лишь вес, поэтому просто давлю его.

А потом резко бросаюсь вперёд, когда он вновь уходит в защиту, врезаюсь и валю на землю. Теперь уже я сверху, и ему меня точно не сбросить. Он пытается защищаться, пытается душить меня, а потом тянется к глазам, но я его опережаю. Хватаю за голову и начинаю вдавливать большие пальцы в его глазные яблоки. Всё сильнее и сильнее. Очень скоро он начинает орать благим матом и хватается за мои руки в попытке оттянуть их от лица. Но у него ничего не выходит.

В какой-то момент я чувствую, как мягкие, но довольно плотные шары под моими пальцами лопаются. Буквально уменьшаются в размерах, пропуская в себя мои пальцы. Чувствую, как пальцы погружаются всё глубже и глубже в тёплую кроваво-белую жижу. Алекс кричит, не переставая, оглушая меня в замкнутом помещении. Пальцы упираются во что-то твёрдое — кость с обратной стороны глаза.

И тогда я приподнимаю его голову и со всей дури бью затылком об пол. Один удар, второй… после него он перестаёт кричать. Потом третий…

На четвёртый удар я слышу лишь хруст костей. Сочный, яркий, словно кто-то от души хрустнул пальцами. Алекс обмяк в моих руках, превратившись в куклу и окончательно перестав показывать признаки жизни, а под его головой начала растекаться кровь. Я ещё до конца даже не понимаю, победил я или нет, почему бросаюсь к пистолету, хватаю его, оборачиваюсь и целюсь. Стреляю.

С обратной стороны его головы вылетает кровь вместе с мозгами и костями прямо на пол. Это выглядело со стороны, словно кто-то наступил на тюбик с пастой и оттуда вылетела краска.

А дверь тем временем уже вовсю сотрясается, и скоро её точно выбьют. Только сейчас я обратил внимание, что к нам не стучатся, а ломятся.

Дело труба, если мы отсюда не будем выбираться. Я быстро огляделся в поисках люка и нашёл его под столами с деньгами. Ни на секунду не задумываясь, перевернул их, освобождая люк, после чего подбежал к Малу.

— Ходить можешь?

— Да, но… кажись, мне кранты… Он прострелил мне живот…

— Давай, подползай, пока я буду открывать люк.

Благо здесь есть ручка, чтоб приподнять его и откинуть, что я и делаю. После этого хватаю пачку банкнот на нужды и помогаю Малу спуститься вниз.

Дверь затрещала. Начал вываливаться кирпич из стены. Ещё несколько ударов, и её просто вынесут.

— Быстрее! Прыгай давай! — я быстро переводил взгляд с Малу на дверь. Не выдержал, схватил ручной фонарик с пола и быстро полез за ним. Бросил прощальный взгляд на изуродованный труп Алекса, почувствовав, как в груди кольнуло болью и грустью. Правда в том, что он поступал так же, как и я — всё ради тех, кто тебе дорог. А когда такие пути пересекаются, выйти сможет лишь один.

К тому моменту, когда я настиг Малу, он уже коснулся земли ногой.

— Ни черта не видно и опять под землёй… — пробормотал он.

— Давай, запрыгивай, я смогу нас унести отсюда.

Он даже не пытался спорить, лишь забрался ко мне на спину, после чего я побежал. Побежал так быстро, как мог, держа в одной руке пистолет, а в другой фонарик, который выхватывал из темноты полуразрушенный коллектор заводского комплекса. На полу виднелась грязь и тина, уже замёрзшая из-за низких температур, что знатно облегчало нам задачу по передвижению.

Едва мы пробежали метров пятьдесят до первой развилки, как позади послышался грохот. Подозреваю, что они только что выбили дверь. Долго же ломились. Или же дверь очень прочная. В любом случае, я свернул вбок и вновь побежал. На следующем перекрёстке я окончательно потерял силы.

— Теперь ты сам иди, давай. Можешь обхватить меня за шею.

— Они сейчас бросятся за нами в погоню, — пробормотал он.

— Естественно. Они уже бегут за нами, идём.

Малу даже не потребовалось обхватывать меня за шею. Он сам смог добежать до следующей развилки, пусть и стоило это для него огромных усилий. Практически сразу за поворотом мы обнаружили лестницу наверх — самые обычные железные скобы, вбитые в стену. По ним мы и поднялись наружу. Топот преследователей слышался уже совсем близко, когда я начал подниматься наверх, буквально подталкивая Малу.

Мы, наверное, разминулись с преследователями буквально на секунду, потому что, когда я наконец вылез и резко перекатился в сторону, услышал прямо под люком их голоса. Они так громко топали и разговаривали, что буквально оглушали сами себя. То, что они не прислушивались к обстановке, было их главной ошибкой и нашим спасением.

— Дальше побежали? Влево, вправо, вперёд?

— Побежали бы вперёд, мы бы увидели.

— Или наверх полезли? — предположил первоначальный голос.

— Залезь, оглянись тогда. Надо поймать ублюдков, иначе Стрела опять всех заебёт.

Я хотел уже было толкнуть Малу, но он и сам без меня всё прекрасно понял, медленно поднявшись и уже ковыляя к какому-то старому ржавому станку, оставшемуся здесь с допотопных времён. Я же быстро и тихо бросился к опоре, что поддерживала крышу этого цеха. Спрятался за ней, замер, дыша едва-едва, и стал ждать.

В этот момент я буквально слился с обстановкой, слыша то, что слышит этот цех каждую ночь — ничего. Лишь поскрипывание ржавых цепей или каких-то механизмов, да стон здания, если не считать далёкий шум куда более живого города. На какое-то мгновение мой бесконечный вечер стал действительно тихим и умиротворённым. Стоя за столбом, мне на мгновение показалось, что я стал частью этого погибшего мира.

Не прошло и полминуты, когда по округе начал бегать луч света от фонарика. Он прошёлся по моему укрытию, мелькнул по помещению цеха, задержавшись на каких-то агрегатах, что раньше, скорее всего, были станками. После чего пошёл гулять дальше, пока не сделал полный оборот.

— Вроде никого! — громко крикнул вниз мужчина, однако слышно его был отлично и здесь. Его голос эхом пробежался по помещению.

— Точно? — раздался приглушённый голос снизу.

— Я не вижу! Тут темно, но никого вроде нет!

— Ладно, спускайся, и пошли. Если захотят, пусть здесь на машинах сами всё объездят.

Луч фонарика напоследок прошёлся по мёртвому заводу, после чего послышались тихие металлически шорохи, когда мужик спускался вниз по лестнице.

Для верности я выждал ещё две минуты, после чего бросился к Малу. Больше ждать было нельзя — скорее всего, не найдя нас в туннелях, они будут патрулировать это место на машинах, уже просто обыскивая каждый цех.

Или Малу истечёт кровью к тому моменту, кто знает.