За пригоршню чар

Она уронила руку, и у меня в груди стеснило дыхание. Она собралась и встала, и я услышала свои слова:

— Не уходи.

Айви резко остановилась. Повернулась ко мне подчеркнуто медленно, напряженная, как натянутая проволока.

— Прошу прощения, — сказала она голосом таким же оцепенелым, каким было ее лицо. — Я не должна была этого говорить.

Я облизнула губы, чтобы их смочить. Сердце колотилось.

— Я больше не хочу бояться.

У нее глаза вспыхнули черным.

Выброс адреналина пронизал меня, сердце понеслось вскачь. Айви нашаривала за собой ручку двери, лицо ее побледнело — она оказалась на незнакомой территории.

— Мне нужно уйти, — сказала она, будто убеждая себя. Будто во сне, я протянула руку, закрыла окно, задернула занавеску.

— Я не хочу, чтобы ты уходила.

Сама не могла поверить, что я это делаю, но я хотела знать. Я жизнь прожила, не зная, почему никак в нее не встраиваюсь, а с простым объяснением Айви нашелся и ответ, и средство. Я заблудилась, а Айви хотела убрать камни, мешающие мне идти. Я не могла прочесть слов, и Айви хотела провести моими пальцами по буквам, чтобы я заново определила свой мир. Если она права, то таящаяся во мне угроза превращает меня в парию среди тех, кого я люблю, но я могу найти понимание среди таких же изуродованных силой, как я. Если это значит, что я должна найти новый способ показать дорогому мне человеку, что он мне дорог, то надо бы мне затаить свои страхи, пока Айви не заставит их молчать. Она мне верит — может быть, настало время мне поверить ей.

Она увидела мое решение, и заставила себя ничего не выразить на лице, когда ее инстинкты налетели на нее бурей.

Это неправильно, — сказала она. — Не заставляй меня говорить «нет». Потому что я не смогу.

Так и не надо.

Ниточка страха заструилась во мне, превращаясь в ленту восхитительного напряжения в паху, в покалывание кожи. Господи, что же я творю?

Я чувствовала, как она бьется со своими желаниями, я смотрела ей в глаза и не видела страха в этой абсолютной черноте. Я была покрыта ее ароматом, а мой собственный шелковыми кружевами расходился по салону, смешиваясь с запахом Айви, дразня, маня, обещая. Пискари был слишком далеко и вмешаться не мог, такой шанс может никогда и не повториться.

— Ты в смятении, — сказала она, тщательно сдерживаясь, недвижная, застывшая.

Я облизнула губы и ощутила в них покалывание.

Я в смятении. Но не в страхе.

А я в страхе, — выдохнула она, и черные ресницы упали на бледные щеки. — Я знаю, чем это кончается, слишком много раз видела. Рэйчел, ты в обиде, ты не можешь ясно мыслить. Когда это случится, ты увидишь, что ошиблась. — Она открыла глаза. — Меня все устраивает и так. Я почти весь год убеждала себя, что, лучше ты мне будешь подругой, которая не разрешает до себя дотронуться, чем разрешишь — и убежишь от страха. Прошу тебя, скажи, чтобы я ушла.

Адреналин волнами уходил все глубже, я стояла, не в силах дышать. Мысли вернулись к руководству для свиданий, которое она мне давала, к ощущениям, невероятно манящим и пугающим темным ужасом одновременно — тем, что она внушала мне, пока я не запомнила, чего не надо делать. Мелькнула мысль, что я прямо сейчас ею манипулирую, зная, что она не в силах подавить свои инстинкты, когда есть доброволец. Я могу ее повернуть сейчас в любую сторону, и от этой мысли предвкушение ужаса плеснуло в меня волной.

Стоя перед ней, я покачала головой.

Скажи, почему, — прошептала она, и лицо ее прорезали морщины глубокого страдания, будто она почувствовала, как сползает куда-то, куда ее влечет и отпугивает одновременно.

Потому что ты мой друг, — сказала я дрогнувшим голосом. — И потому что тебе это нужно, — добавила я.

В глубине ее глаз, черных в тусклом свете, мелькнуло облегчение.

— Этого мало. Я так хочу тебе показать, что это такое… До боли хочу. — Голос ее вился серой лентой. — Но не стану, если ты не признаешь, что тебе это нужно не меньше, чем мне. Если нет, то оно того не стоит.

Почти в панике я попыталась понять: что она хочет, чтобы я признала? Я даже не знала, как назвать те эмоции, от которых у меня глаза увлажнились непролитыми слезами, а тело жаждет чего-то, мне непонятного.

Увидев мое испуганное молчание, она отвернулась. Длинные пальцы взялись за ручку двери, я застыла, увидев, как все это превращается в неприятный инцидент, который навеки раскроет между нами пропасть. В панике я быстро выговорила:

— Потому что я хочу тебе, верить. Потому что я уже тебе верю. Потому что я этого хочу.

Она уронила руку с дверцы, у меня пульс забился громом, а у нее задрожали пальцы. Я знала: она услышала в моем голосе правду в тот же миг, как я ее осознала. Она почувствовала. Она почуяла ее в воздухе своими неимоверно изощренными чувствами и еще более изощренным мозгом, который умел их понимать.

— Зачем ты со мной это делаешь? — спросила она, не оборачиваясь. — И почему сейчас?

Она обернулась — и ее страдающие глаза меня потрясли. Едва дыша, я шагнула ближе, протянула руки — но остановилась нерешительно.

— Я не знаю, что надо делать, — сказала я. — Терпеть не могу чувствовать себя дурой. Делай что-нибудь, прошу тебя.

Она не шелохнулась. Слеза выкатилась из ее глаза, и я потянулась ее стереть. Айви дернулась, поймав меня за кисть. Ее пальцы сияли белизной рядом с черным золотом Кистенова браслета, их бледная удлиненность закрыла метку демона. Я подавила инстинктивное желание выдернуть руку, подчинилась, когда она подтянула меня ближе, положила мою руку себе на поясницу.

Так неправильно, — прошептала она. Наши тела не касались друг друга, но ее волосы переплелись с моими, и моя рука обнимала ее за талию, а она держала меня за запястье.

Так сделай правильно, — сказала я, и карее кольцо вокруг ее зрачка сузилось.

Она сделала глубокий вдох, закрыла глаза, на запах определяя, на что я пойду и на что нет. Когда ее глаза открылись, карего там не было — сплошь чернота.

— Ты боишься, — сказала она.

— Я не тебя боюсь. Я боюсь, что не смогу забыть. Боюсь, что это меня изменит.

Она приоткрыла губы:

Изменит, — выдохнула она в дюйме от меня.

Я задрожала и закрыла глаза:

Тогда помоги мне не бояться, пока я не пойму.

Она легонько тронула меня за плечо — и я вздрогнула, широко распахнула глаза. Что-то во мне сместилось. Я глубоко вздохнула и ахнула, когда Айви скользнула ко мне. Я невольно попятилась, а она одной рукой придержала меня за плечо — другая все еще держала мое запястье у нее за спиной — и подалась за мной, пока я не уперлась спиной в стену. Не сводя с нее пристальных глаз, я задержала дыхание, не собираясь сопротивляться. Пробовала уже как-то раз. Живой осталась, слава Богу.