За руку с ветром
Шрифт:
Из-за этого разговора Никита нервничал еще больше, поэтому молчал – чтобы не сорваться окончательно на сидящей рядом с ним девчонке, изредка поглядывающей на него недовольными голубыми глазами. Она и так раздражала своим поведением. В такой ответственный момент взяла и свалила, чтобы пофлиртовать в лесу с очередным придурком, на лбу которого так и светилась надпись: «Фраер».
Они, не разговаривая и не глядя друг на друга, приехали домой к Нике, но в квартире, по которой витал игривый аромат свежей выпечки, и парня, и девушку ожидал сюрприз – неожиданно вернувшиеся Карловы-старшие. Едва ничего не подозревающие Ники переступили порог квартиры Карловых, как в лоб Никите чуть не прилетел старый стоптанный ботинок, выпавший из рук стоявшего на табуретке невысокого
Только отменная реакция спасла опешившего Кларского от синяка или других повреждений на лица. Он резко уклонился, и ботинок упал на пол, стукнувшись о дверь.
– Упс, прошу прощения, – сказал мужчина, с пыхтением слезая с высокого табурета. В руках его был зажат второй ботинок – точный близнец того, что едва не ударил Никиту. Еще несколько пар разнокалиберной обуви и какие-то выпавшие сверху коробки и свертки в живописном порядке валялись на полу. Видимо, мужчина был очень «ловким».
– Папа?! – удивленно выкрикнула не ожидавшая увидеть отца дома Ника. – А вы разве не на даче должны быть?
– Должны. Но нам позвонили Орловы и позвали завтра на рыбалку. Теперь я ищу свой спиннинг, чтоб его, – добродушно ответил мужчина. – Молодой человек, я вас там не покалечил? Я боевой малый, могу ударить и не заметить. – И папа Ники громогласно расхохотался, довольный своей шуткой. Он был ниже Ника головы на полторы и шире раза в два.
– Не покалечили, – отозвался Никита, взглядом спрашивая у девушки, что происходит? Она, правда, и рта не успела раскрыть, как ее папа важно спросил:
– А вы рыбалку любите? Я вот очень. А друг мой, Иван Игнатьич Орлов – мы его графом Орловым зовем между собой – просто обожает. И меня приучил к ней.
И тут последовала целая история о том, кто такой Иван Игнатьич Орлов, с каких лет он увлекается таким интересным делом, как рыбалка, и почему рыбалка – самый лучший в мире отдых, как с точки зрения папы Ники, так и с точки зрения неизвестного Орлова.
У Никиты в глазах застыло безмолвное изумление. Субъект с залысинами и бородкой болтал, как заводной, и даже умудрился заставить молодых людей разуться и пройти в гостиную. Он был настолько беспечным и добродушным, что на него невозможно было злиться. Когда же мужчина решил выяснить, кого же, собственно, привела его дочка домой, из соседней комнаты к ним выплыла худая высокая женщина в очках.
– Вова, опять ты в коридоре устроил… Ой, Ника! – всплеснула руками она и ту же стала пристально изучать Никиту. – Это твой друг?
– Да, – пришлось сказать девушке. – Это… Никита. А это моя мама и папа. Ну, ты понял.
– Приятно познакомиться, – ответил Кларский, чувствуя себя не в своей тарелке. С родителями девчонки он знакомиться никак не планировал!
– И мне приятно. Эльвира рассказывала, что видела Нику с парнем, – обратилась женщина к своему добродушному супругу, имея в виду ту самую тетю Ники.
Никита вопросительно посмотрел на девушку, а та лишь пожала плечами.
– Рада с вами, наконец, познакомиться, Никита. Ну-ка, улыбнитесь, – сказала вдруг Карлова-старшая парню.
– Зачем? – не понял тот.
– Давайте-давайте. Улыбнитесь, – скомандовала вновь женщина, и ему пришлось раздвинуть губы в настороженной улыбке.
– Хорошие зубы, – вынесла она свой вердикт, – отличные, я бы сказала. И выглядишь очень здоровым мальчиком. Наверное, в детстве много кальция кушал?
– Может быть, – растерялся вдруг Никита. Про детство он вспоминать не любил.
– Мама! Не лезь к нему! – прикрикнула на мать Ника, а ему не без дрожи в голосе пояснила: – Мама – стоматолог.
– И причем отличный стоматолог, – подмигнула хозяйка дома парню. – Так, Ника, бери своего Никиту, и идите в ванную мыть руки. Ужинать будем, – пояснила она парочке.
– Но, мам, мы спешим!
– Не уйдете из дома, пока не поедите, – отрезала та и добавила: – И с молодым человеком я хочу пообщаться. Никита, вы же не против?
– Конечно,
он не против, Людочка, – встрял Никин папа. – И я не против, и Николетта. Посидим все вместе, вам историю про то, как мы карася с Орловым ловили, расскажу…– Уймись ты уже со своей рыбалкой и со своим Орловым, – повелительно махнула в сторону супруга женщина. – Дети, я вас жду на кухне.
Никита, которого «дитем» называли в последний раз очень давно, лет так десять назад, только бровь поднял, а Ника едва не прыснула – такой дерзкий и уверенный Кларский не стал спорить с ее бойкой мамой. Им пришлось идти в ванную и мыть руки, а потом еще час или больше сидеть на кухне, за уютным квадратным столиком, наскоро накрытым Карловой-старшей на четыре персоны. Мать девушки, Людмила Григорьевна, словно знала, что к ним придет гость, и после того как приехала с дачи, приготовила обильный ужин. Она много болтала, поучала своего мужа-растяпу, обо всем расспрашивала Никиту (узнала, что у него нет родителей и долго охала, вполне искренне сочувствуя парню), ругалась на Нику за то, что она не убралась в своей комнате, умудрялась болтать по телефону, бегать от плиты к столу, всем всего подкладывать в тарелки и подливать в высокие хрустальные бокалы с красно-оранжевой каемочкой посредине.
Никита наблюдал за ней, как замученное тоской животное за посетительницей, принесший ему совершенно бескорыстно кучу сладостей. Он был молчалив и вежлив и показался Карловым «приличным мальчиком». Ника, которая поначалу злилась, теперь глядела на парня и хотела смеяться. Как он умеет играть, а! Вы только посмотрите!
Владимир Львович затянул какую-то крайне мутную, затянутую, понятную и кажущуюся веселой ему одному историю о ловле судака и очередных невероятных похождениях рыбака Орлова. Его жена только головой качала, Ника лениво ковырялась в своей тарелке вилкой – видимо, истории отца надоели им уже давно, а Никита, внимательно слушая, осматривался, неспешно обводил взглядом светло-розовую кухню. Ему не слишком часто доводилось бывать в нормальных квартирах с нормальными семьями и – как бы странно это ни звучало – с нормальными кухнями. Исключением, наверное, был только дом Димки Чащина. Он многое видел в своей жизни, но вот такие простые вещи были для него в диковинку. Здесь вкусно пахло домашней едой, на стене тикали часы с кукушкой – таких Ник еще никогда не видел, только в кино или на картинках, а в открытой деревянной хлебнице лежал белый свежий хлеб. Простые вещи, знакомые каждому с детства, казались Кларскому необычными. А еще странным было то, что Ника отлично вписывалась в этот интерьер.
– И с тобой мы тоже обязательно съездим на судака, Никита. Тебе понравиться! – закончил, наконец, свою непонятную и крайне запутанную историю со множеством главных и второстепенных действующих лиц Владимир Львович. Его супруга в который раз покачала головой и принесла сладкое – только что выпеченные ею самой булочки с маком и корицей.
Никита пил горячий чай с молоком – раньше ему и в голову не приходило добавлять молоко, а в этом доме чай, оказывается, пили именно так. Он слушал спор родителей Ники и с удивлением поглядывал на часы. Стрелки медленно двигались вперед – время никогда не останавливало свой ход в те моменты, которые вдруг становились Никите важными или приятными. Куда охотнее время останавливалось тогда, когда ему было плохо. Однако сейчас время не спешило, и парень словно завис во времени на этой уютной кухне, придя в себя только тогда, когда из часов высунулась кукушка.
Время все же поджимало. Они с Никой должны были уже ехать к нему – за пригласительными. Понимая, что никуда уезжать ему не хочется, Никки осторожно опустил руку под стол и коснулся колена девушки. Она тут же одернула ногу, машинально ударила парня по ладони, и только потом до нее дошло, чего он от нее хотел – наверное, по его сердитому взгляду. Парень совершенно не ожидал, что Карлова треснет его по руке.
– Мама, мы с Никитой должны уехать, – ловя на себе предупреждающий взгляд Ника, произнесла девушка. – Спасибо за ужин! Я сейчас переоденусь, и мы уйдем.