За секунду до взрыва

У него начало что-то проклевываться еще до встречи с полицейским и его бродягой, но теперь идея окончательно созрела.

Итак, он купил серые парусиновые штаны с резинкой на поясе, пару дешевых парусиновых туфель на резиновой подошве, белую майку и ветровку грязно-коричневого цвета. Расплатился, конечно, наличными, остановившись незадолго до этого у ближайшего банкомата. Усталость внезапно охватила его с головы до пят. Как будто что-то острое и неимоверно тяжелое вонзилось ему в виски. Глаза как будто разбухли, в горле пересохло, в животе появилась тупая ноющая боль. Живот, голова, позвоночник, все суставы и все мышцы — все его существо было пронизано болью. Глаза не открывались, как будто в них насыпали песку.

А ведь еще столько оставалось сделать! Непочатый край. Главная идея, этот диковинный цветок его причудливого воображения, уже совсем-совсем созрела. Она зародилась, по-видимому, в те минуты, когда он увидел портфель Дэггета с его содержимым. Идея эта была до смешного проста: Корта раскрыли, значит, Корт должен умереть. Пока Корт жив, пока его считают живым, агенты ФБР будут гоняться за ним день и ночь и не успокоются, пока не схватят.

Он распаковал купленную одежду, оторвал бирки и ярлыки, сунул все в один целлофановый мешок.

Главный трюк состоял в том, чтобы отыскать запасной выход из туннеля на красной ветке метро, где-то между «Кольцом Дюпона» и «Северным Фарагутом». С этим он, кажется, справился, посмотрев инженерные схемы вашингтонского метро в библиотеке Конгресса, они там были в открытом доступе. Корт отправился в библиотеку в час дня, как только закончил переговоры с Синди Экстэл. Однако он вскоре убедился, что отыскать нужную точку на схеме в библиотеке — это одно, найти же реально существующую дверь где-то на боковом въезде в запутанной сети узких улочек — совсем другое. В конце концов он справился и с этим. И привел его к этой двери тот человек, который как раз был ему нужен. На двери было написано огромными буквами белой краской: «Ни в коем случае не парковаться! Не загораживайте дверь! Запасной выход!»

Корт следовал за этим человеком, стараясь держаться на расстоянии, чтобы не испугать его. Никогда не следует пугать того, кого задумал убить.

Сразу за стальной дверью начинались стальные же ступени вниз. Лестница оказалась невероятно длинной. Корт не считал, пока спускался, но там было не меньше шестисот ступеней — пожалуй, двадцать этажей, не меньше. Освещались они лишь тусклым красным светом от знаков «Выход» со стрелками, указывавшими вверх. Те, кто пользуется этой лестницей, должны быть очень здоровыми людьми, подумал Корт, включая и бродяг, избравших туннель своим пристанищем. Удастся ли ему преодолеть этот подъем сегодня ночью, да еще бегом? К тому же с каждым новым пролетом становилось все жарче. Кажется, лишь теперь Корт начал в полной мере понимать, до какой степени отчаяния должен дойти человек, чтобы здесь поселиться. Воздух был не просто жарким, но удушливым, пахло горелой резиной. А темень была, как в аду. Если не считать редких тусклых лампочек да знаков, освещенных тускло-красным светом. Иногда что-то хрустело под ногами и едкая пыль оседала в ноздрях, в горле, вызывала горький вкус во рту. Время от времени приходилось останавливаться, прислушиваясь, звучат ли еще шаги бродяги впереди. В какой-то момент он в очередной раз остановился, прислушался — и не услышал ни звука. Шаги смолкли. Это могло означать одно из двух: либо они уже дошли до самого низа, приближается поезд и бродяга об этом знает, либо он достиг того места, где собирается сделать привал и заглотнуть то, что у него в бутылке. Корт еще раньше заметил бутылку, которую тот нес в коричневом бумажном пакете. В любом случае Корт знал, что ему делать. Вытащил из кармана фонарик — тот самый, которым пользовался прошлой ночью в доме Дэггета, — и, держа его наготове, продолжил спуск.

Он учуял бродягу еще до того, как приблизился к нему. Остановился примерно в десяти шагах. Слышно было хриплое дыхание и треск срываемой пробки. Потом звуки глотков и даже чмоканье. Бродяга, по-видимому, наслаждался, несмотря ни на что. Теперь запах вина перекрывал даже вонь, исходившую от него.

Вдали послышался звук приближающегося поезда, как гром в летнюю грозу. Огромный дракон несся на них из темноты ада. В этот момент Корт выступил вперед, зажег свой фонарик и направил луч прямо на бродягу. Несчастный вскочил, озабоченный, как видно, лишь тем, чтобы уберечь драгоценную бутылку. Незаметно Корт вытащил пистолет.

— Эй, вы там, убирайтесь отсюда! — прохрипел бродяга. — Здесь мое место.

Корт подступал все ближе, бродяга начал отступать назад, крепко прижимая к себе бутылку. Грохот поезда приближался, становился все более оглушительным в этом узком цементном туннеле. Корт совершенно оглох. Но надо было делать дело. Он направил луч света сверху вниз, осмотрел свою жертву. Да, он был прав: рост вполне подходящий. Подземное чудовище, испуская единственный луч света и отчаянно грохоча, поравнялось с бродягой. Пронесся первый вагон. Корт направил луч фонаря прямо в глаза бродяге и что было сил ударил стволом пистолета по голове. Раздался крик, потом булькающий хрип, потом звон стекла. Это разбилась бутылка.

Похоронен, но не забыт… Этому человеку суждено было зажить новой жизнью.

Так, надо заканчивать работу.

Через две минуты он уже поднимался обратно вверх по стальным ступеням. Их оказалось четыреста восемьдесят шесть. Четыреста восемьдесят шесть ступеней до света, прохлады, до города, до сентября. Голова у него раскалывалась от боли.

В другом, точно таком же магазинчике, в Джорджтауне, он купил еще пару точно таких же парусиновых туфель, точно такие же серые парусиновые штаны, майку и ветровку.

Теперь он был полностью готов к решающему телефонному звонку. Да, чтобы вырос и зацвел самый главный цветок в его саду, надо еще немало потрудиться. Господи, как же болит голова!

Глава двадцать девятая

Раздался телефонный звонок. Дэггет снял трубку.

— Телефоны-автоматы в старом здании почты. Первый этаж. Жду вас там через десять минут, — услышал он. Все смолкло.

Не сразу, совсем не сразу Дэггет сообразил, кому принадлежит этот резкий голос с едва заметным иностранным акцентом. Не сразу осознал, что после двух лет неустанных поисков нашел наконец Энтони Корта.

Старое здание почты было переоборудовано в ресторанчик с итальянскими столиками, пластмассовыми вилками и бумажными салфетками. Там подавали экзотические блюда практически всех стран мира. К трем часам дня там было уже почти пусто. Дэггет нашел три телефона-автомата и остановился у одного из них, разглядывая надписи, сделанные чернилами. Их было великое множество, просто места живого не осталось. Дэггет ждал, что один из автоматов зазвонит. Хоть бы он не заставил долго ждать, этот изверг. Терпение у Дэггета было на нуле. Чтобы хоть немного успокоиться, начал снова повторять слова, которые он ему скажет. Наконец один из автоматов зазвонил. Средний.

— Меня вместо него, — тут же проговорил Дэггет. — Время и место назначьте сами.

— Нет, — ответили на другом конце. — Идите наверх, там есть еще автоматы. Даю одну минуту. — Телефон смолк.

— Дерьмо собачье! — сквозь зубы проговорил Дэггет и, хлопнув трубку, помчался наверх.

Едва нашел эти телефоны-автоматы — они были в самом конце. Не успел он добежать туда и взглянуть на часы, как раздался звонок из крайнего левого автомата.

— Хватит глупостей! — сказал он в трубку. — Я больше не собираюсь гоняться за телефонами.

— Сегодня в девять вечера в метро на платформе станции «Кольцо Дюпона». Приходите один и принесите маршруты. Мне нужны все их маршруты. Вы понимаете, о чем я говорю.

— Еще раз предлагаю меня вместо него.

— Итак, платформа на «Кольце Дюпона», в девять вечера, и один. От этого будет зависеть жизнь вашего сына.

— А как я могу быть уверен, что он еще жив?