За семью замками. Снаружи
Шрифт:
И это бесит до трясучки. До состояния, когда контролировать себя Костя уже не может…
Поэтому идет в подвал. Туда, где только он и воображаемый враг… Туда, где можно лупить, пока не сдохнет. Пусть хотя бы у Кости в голове.
Туда, где не страшно испугать жену и сына.
Но жену он, как всегда, недооценил. Потому что Замочек — куда более прозорливая. Она всё подмечает. Оценивает по-своему. Предлагает решения…
Оригинальные…
Но пиздец правильные.
Агата для Кости действительно давным-давно стала куда большим, чем любовница. Но он в этом своем
Они оба хотят хотеть друг друга так, как было раньше. И любить друг друга так же.
Не приди Агата сейчас — он сам ещё долго шел бы к тому, что это всё им можно. Сам с собой же воевал бы и гасил. Тоже о грушу. Вместе с другой злостью, ещё и эту.
А сейчас… Вся злость прошла. На океане его настроения — полный штиль. Гладь такая, что аж не верится. Впервые за много-много-много дней.
Хорошо. Спокойно. Тихо…
Костя продолжал чувствовать поглаживания, держа глаза закрытыми. Потом услышал не смех даже — а только намек на него. Чуть повернул голову, прижался губами к скуле Агаты, усмехнулся сам, пусть и не знал, что развеселило жену…
— Чего смеешься? — Костя спросил, щекоча дыханием и касаниями губ кожу, Агата чуть шевельнулась, но не сползла, ясно давая понять — она первой от него не оторвется.
— Тут поверхностей много. На подоконнике можно было бы. Вроде удобней…
В ответ на такой практичный подход, Косте оставалось только улыбнуться.
— В следующий раз придешь — трахну на подоконнике. — И пообещать, ведя носом и чувствуя, что Агате угроза нравится. — Только резинку бери.
Костя оторвался от лица Агаты, отстранился, заглядывая в него, любуясь. Она по-прежнему была до невозможности довольной, немного будто пьяненькой, счастливой. И он такой же скорее всего. Не лучшее время для серьезных разговоров. Но потом сто пудов забудут.
Когда глаза встретились, Костины были серьезными и даже с легким укором будто. Агаты — абсолютно довольные, как бы уверенные. Губы улыбались, пальцы держались за мужские плечи.
Своими она легкомысленно пожала, глядя чуть в сторону…
— Пронесет…
И так же легкомысленно сказала. Только Косте показалось, что за легкомыслием скрывается что-то ещё.
— Опыт подсказывает…
Костя начал, Агата перебила, приближаясь лицом к его лицу, шепча в раскрытые губы:
— Ну и отлично… Тебе же хорошо было. Мне тоже…
Взгляд Агаты стал на мгновение серьезным, Костин тоже. Он мог бы возразить и возвать к здравому смыслу. Но зачем? Это ведь правда. И если вдруг да… Ну так и будет. Семья станет больше. Они со всем справятся.
Поэтому Костя кивнул, надавливая на Агатино колено, прося спустить. Она послушалась, контакт стал менее тесным.
Тепла меньше. Меньше спокойствия. Но из радионяни доносятся звуки, так что…
Костя прижал Агату к себе, ныряя носом в волосы напоследок.
— Через месяц без истерик, договорились?
Спросил сначала, потом почувствовал легкий удар кулаком в бок и новую порцию тихого смеха.
Сам тоже улыбнулся. Усилием воли заставил наклониться за шортами. Сначала натянуть
свои, потом взять Агаты. Она стояла у стенки, просто следила, как он приседает, встряхивает, как бы приглашая…Вытянула один носочек, шагнула в них. Потом второй…
Улыбалась, пока Костя поднимался, прокатывая ткань по ногам…
Ойкнула показушно, когда позволил резинке небольно шлепнуть под пупком…
Но потом снова улыбалась, когда Костя поднимал уже футболку, так же сам надевал. Брал за руку, вел к выходу из спортзала, радионяню схватил сам, но тут же отдал.
У Агаты в голове было как-то по-особенному пусто. Она понимала, что еще чуть-чуть и проснется та же ответственность, которую она внушает себе постоянно. Перед сыном и мужем.
Но сейчас…
Ей хотелось просто идти с ним за руку, улыбаясь в спину.
Вспоминая, как сильно сжимал и сладко имел…
Чувствовать новые приливы жара.
Пропускать, что он остановился перед лестницей, и ударяться о него всем телом. Ловить притворно возмущенное: «всё понятно»… Снова пожимать плечами. А потом взвизгивать, но быстро адаптироваться и целовать в щеки, подбородок, скулы, нос, когда вновь оказываешься на руках, оплетать ногами бока, чувствовать себя ещё немножечко счастливей.
— Давай в спальне сегодня? Хорошо?
Свой вопрос Костя задал, когда они поднялись на первый этаж.
Костя шикнул на Боя, опустил Агату на пол, прижал к себе ненадолго, произнося тихо и прямо на ухо.
Она, всё еще не совсем трезвая, сначала даже не поняла вопрос. Потому что ну куда же ещё-то? А потом вспомнила… Почувствовала укол сожаления… И груз ответственности.
Ей сложно было отказывать Косте. Он ведь почти ни о чем не просит. Но она не готова была оставить Максима одного. Она чувствовала, что он в ней по-прежнему нуждается больше…
— Пожалуйста…
И в этом, наверное, была обратная сторона её поступка. Костина жадность, неутолимый аппетит дремали, когда Агата была далекой-далекой. Теперь же он вспомнил, как ему важно, чтобы она была близкой.
Выждав несколько секунд, отведенных явно для размышлений и ответа, Костя не услышал ничего. А Агата — длинный выдох, который мог бы сойти за заурядный, но ей было понятно: он надеялся на согласие.
Не показал этого.
Развернулся, держал за руку, снова вел к другой уже лестнице.
Здесь не оборачивался и на руки не брал. Понял, что, кажется, нет…
Они оба мыслями были ещё немножечко там, но уже будто бы далеко. Их ещё объединял момент, но он уже передавал привет из прошлого.
С каждым новым шагом в сторону детской Агата чувствовала, как хват Костиной руки слабеет, а её сердце сжимается…
За миг до того, как он позволил бы их пальцам расплестись, Агата его придержала.
Получила серьезный взгляд через плечо, попыталась улыбнуться…
Костя остановился, она подошла.
Скользнула по щеке, привстала на носочки, шепнула в губы:
— Я сейчас проверю и приду. Хорошо?
Говорила и видела, что мужской взгляд зажигается. Он кивает, конечно же… И снова сжимает сильнее.