За сокровищами реки Тунгуски
Шрифт:
С обоих берегов, спускаясь к воде, сверкали горы льда! Синей морщиной извивалась трещина, открывая огромную толщину ледяных пластов.
Между льдами неслась река, и вода ее казалась черной от белизны берегов.
Петя немного даже оробел. А Николай вопросительно смотрел на Ивана Николаевича, ожидая раз’яснения.
Лед оказался очень толстым, метров на семь, и весь спаянным из отдельных пластов.
— Это зимняя наледь, — решил Иван Николаевич, — она не растает и до следующей зимы! Речка здесь мелкая и примерзает до дна. Поверх
— Ишь, словно ледяные ворота! — сравнил Николай.
— Постой, постой, — вспоминал Петюха, — кто это нам про реку с такими воротами говорил? Да тунгусы! И, помнишь, пугали еще, что на этой речке полоумный якут живет? Который жену свою угробил и всякого приходящего из винтовки стрелять обещал?
— Ну, винтовка у нас и своя неплохая! — похрабрился Коля.
А все-таки мрачное ущелье, туманом дышащие льды, грохот реки и отвесные скалы обрывов не очень-то веселили!
После льдов дорога сделалась трудной. Карниз по краю реки стал узким, местами заваленным глыбами камня. Итти приходилось очень осторожно, чтобы не сорваться в воду.
И все-таки, путники бодро шагали вперед, подгоняемые жадным любопытством — а что же будет дальше?
В тенистых расселинах наверху нередко виднелись толстые полянки прошлогоднего снега. В иных местах они вероятно недавно сорвались в воду, увлекши за собой обвалы камней, загромождающих реку.
Вдруг Иван Николаевич сразу остановился, ударил молотком по черно-блестящей скале и удовлетворенно воскликнул:
— Графит!
Это был серебристо-черный и мягкий камень, словно ступенями лестницы выступавший из недр утеса.
Путешественники ликовали — они достигли того, чего хотели!
— Вот смотрите, — об’яснил Иван Николаевич, — графит со всех сторон окружен твердой изверженной породой — зеленоватыми и черными траппами. Эти траппы залили своей лавой бывшую здесь когда-то толщу угля и обратили этот уцелевший участок в графит…
— А во-время нам он попался, — заметил Николай, — дальше-то и дороги нет!
Действительно, выше графитовой скалы береговая терраса исчезала, и дальше тянулись отвесные стены.
— Эх, досада! — воскликнул Петя, — да там опять графит выходит!
И впрямь, шагах в двухстах повыше первой, черной скалы, виднелась вторая.
Но, увы, пробраться к ней было невозможно.
— Ну, Петюха, ты чай кипяти, а мы с Николаем измерения будем делать! — так решил Иван Николаевич.
Петя набрал обломков сучьев, скатившихся сверху, и, разведя костерок, повесил над ним котел.
А Иван Николаевич сперва горным компасом определил, в каком направлении тянется пласт графита, а потом рулеткой измерил его толщину.
— Окончательная промышленная разведка, — рассказывал он, — всегда старается узнать об’ем пространства, занимаемого
полезным ископаемым. Положим, что оно определилась в тысячу кубических метров. Тогда, зная, сколько весит один кубический метр графита или другого ископаемого, можно узнать вес запасов всего месторождения…За чаем продолжали эту беседу.
— А зачем узнавать запасы, — интересовался Петя.
— А как же! Положим, мы нашли железную руду и хотим из нее добывать чугун. Так прежде, чем строить рудники и завод, надо точно знать, каким количеством металла они обеспечиваются. А то выстроим большой завод, ухлопаем на него крупные средства и вдруг руды окажется мало!
Так разговаривали они, пережевывая сухари, пока ни опростали весь котелок. Николай, случайно взглянул на реку и очень удивился…
Встал, пристально пригляделся и неуверенно сказал:
— Глядите-ка! Не то река обмелела, не то берег поднялся!
Все вскочили, начали смотреть. К их удивлению, до второй графитовой скалы теперь свободно можно было добраться по осушившемуся карнизу.
Вода в реке убывала почти на глазах! Недавно бывшие под поверхностью камни, теперь обнажились и сверкали своими мокрыми головами.
— Пошли графит смотреть, — обрадовался Петя и, наскоро собрав котелок и посуду, побежал к скале.
За ним пошел, все еще удивленный, Николай, а сзади шагал что-то соображавший и очень озабоченный Иван Николаевич.
Когда добрались до графита, то речку курица сумела бы перейти в брод!
Вода еле журчащими ручейками сочилась меж каменьев, лужами накопляясь в ямах.
И тогда Иван Николаевич, вместо того, чтобы осматривать графит, остановил ребят и изменившимся голосом сказал:
— Я понял в чем дело. Может быть большая беда! Вероятно, речку где-то недалеко сейчас засыпало обвалом. Получилась запруда, и вода накопляется сейчас вверху. А как только она прорвет запруду, то ринется вниз таким валом, который смоет нас как пылинку!
— Бежать надо! — сразу же отозвался Коля.
— Куда? — раздумывал Иван Николаевич, — если назад — то не меньше часу надо до ледяных ворот итти! А часа запруда может и не продержаться…
— Особенно, если она из снега, — догадался Николай, — тогда ее живо размоет.
Все замолчали. Даже черный Хорька почуял тревогу людей, притих и жался к ногам…
— Наверх лезть надо! Наверх! — вдруг завопил Петюха, — ох, не хочу я, чтобы меня потопило! И Кольку и Ивана Николаевича!
— Не нюнь! — прикрикнул строго Коля.
Живо осмотрели стены ущелья. Первая скала графита поднималась крутыми уступами метров на десять. А выше, в массиве траппа, виднелась узкая расселина, уползавшая куда-то вверх.
— По той скале и — до трещины! — так скомандовал Иван Николаевич.
И действительно, несмотря на страшную крутизну указанного пути, больше подниматься было негде…
И все четверо, считая и Хорьку, бросились обратно, к первому графиту.