За стеклом
Шрифт:
– Какой же он смешной.
Оксана развеселилась, присмотрелась к жилистому мужчине, и ее сердечко вдруг застучало. Она весь вечер думала, что делать с фотографиями, вроде могла оставить себе, ведь их хотели выбросить. И все же, они не ее. Оксана так и не решила, что делать, и поэтому спрятала их в шкафу среди своей одежды, уж сюда брат точно не доберется.
3
– Тебе сегодня надо стихотворение выучить.
– Опять?
– Да, сегодня Брюсов «Тени прошлого».
Антон встал и, покосившись на мать, ушел в свою комнату.
– Да… – протянула теть Наташа, – мужикам нужен кулак.
Оксана все же решила отдать фотографии. Она достала из сумки пачку старых снимков и положила их на стол.
– Я их нашла среди открыток. Они ваши, – и, улыбнувшись, добавила, – а вы были красивой.
На душе сразу стало легко, будто избавилась от ноши.
Полная женщина взяла снимки, на лице промелькнули ноты брезгливости, но они тут же сменились безразличием.
– Было дело, – сказала мама Антона и, сев на стул, который заскрипел под ее весом, продолжила. – Дура была, сверкала голой задницей словно кобылица, а оно-то во как получилось, – и провела рукой по своему брюху.
Оксана всегда считала, что у человека либо животик, либо живот. Последняя стадия – брюхо. Именно третье и было у мамы Антона. Она помолчала, а после, как ни в чем не бывало, стала рассказывать про свою молодость. Как любила и была любима, как мечтала, танцевала до упаду, а после голышом купалась.
– Ладно, это уже не важно. Хочешь чайку?
Оксана отрицательно закачала головой и, поблагодарив за обед, пошла проверять, что там успел выучить Антон.
– Мне снится прошлое. В виденьях полусонных встает забытый мир и дней, и слов, и лиц. Есть много светлых дум, погибших, погребенных…
– Это тебе что, молитва? – возмутилась Оксана, услышав его заунывную речь. – Читай строками, это же стихи. И интонация. Так легче запомнить. Давай, начинаем.
Антон все же выучил стихотворение, за это время Оксана решила примеры по алгебре и взялась за физику.
– Ладно, пыхти дальше сам, я пошла. И, кстати, у тебя хорошо получается, – от этих слов Антон зачесал в затылке, мол, ерунда, могу и лучше.
Она пришла к себе домой. Через час пришла Юля, и они вместе убежали к Кире. Вернувшись домой, она вспомнила про коробку, что все так же стояла в углу комнаты. Оксана разобрала ее, поставила на полку для чтения книжки, к ним она вернется чуть позже. Открытки положила в тумбочку, Сазонова собирает их, после отнесет. Взяла первую книжку и, открыв ее, стала читать.
Глаза пробежали несколько страниц.
– Социализм…
Люди строили утопию, забыв про человеческий характер, хотели все усреднить и тем самым добиться прогресса. Даже сейчас везде присутствует усреднение. Законы для большинства, товары для большинства, даже медицина для большинства. Если выпадаешь из общего списка, то ты либо аппозиция, либо больной.
– Что делать?
Спросила себя Оксана и стала листать книгу. Что-то промелькнуло, она еще раз перелистала страницы. Небольшая черно-белая фотография. Оксана взяла ее и поморщилась.
Опять обнаженная теть Наташа, но в этот раз она была вульгарна. Да, именно вульгарная поза бросалась в глаза. Она сидела, согнув ноги в коленях и разведя их в стороны.– Фи…
Дух романтизма, что был на прошлых снимках, сразу испарился. В душе заскребло, Оксана захлопнула книгу и быстро поставила ее на полку. Но ложась спасть, она вспомнила про него и еще раз украдкой, будто кто-то заметит, посмотрела его. И все же, он был ей противен, уже хотела разорвать, но не решилась.
– Макс, ты дома? – на следующий день, как только зашла домой, крикнула Оксана.
– Я ухожу, – сказал он, – съел мамины котлеты и посуду вымыл.
– Ты куда?
– Сегодня же среда.
– А…
Макс в среду и пятницу ходил в секцию бокса. Ему пару раз уже надавали, но он гордился синяком, словно медалью. «И чего это мальчишки вечно дерутся, бьют друг другу морды, что, по-другому никак нельзя?» – спрашивала себя Оксана, закрывая за ним дверь.
– Ладно.
Она подошла к полке, достала книгу и ту саму фотографию с теть Наташей. Теперь она уже не пугала ее своей откровенностью, а наоборот тянула к себе. Она минут десять молча сидела и рассматривала снимок. А после соскочила, закрыла дверь в комнату, быстро разделась догола и, как на снимке, села на пол.
Что-то в груди заскребло. Оксана представила, что вот тут, около окна, должен стоять фотограф. И опять это странное ощущение в паху. Она его испытывала целый день, стоило ей только вспомнить про фото. Это нежность, юность, игривость тела и в то же время вульгарность в желаниях.
Оксана тяжело задышала, стала задыхаться, упала спиной на пол и, смотря на потолок, постаралась успокоиться. В паху все напряглось, сухожилия тянулись, она так и не выпрямила ноги, и теперь коленки расходились все дальше и дальше. Боль смешалась с эйфорией, она такого никогда не испытывала.
– Он там, – тихо сказала девочка и посмотрела на окно.
Но фотографа не было, да это и не важно, она чувствовала его взгляд. Тело непроизвольно вздрогнуло, и руки скользнули от живота еще дальше.
– Ой…
Только и успела сказать Оксана, прогнувшись в спине.
– Это… это…
Она хотела еще что-то сказать, но глаза от удивления захлопали. Глубоко вздохнула, и пальчики, пробежав, остановились. Она улыбнулась, ладонь легла на живот. Уже ни о чем не думая, Оксана полетела в мир своих грез.
Через несколько минут ее тело затряслось, она сжалась, словно замерзла. А после тихо, даже робко, стала раскрываться. Девочка смотрела на потолок и чему-то улыбалась. Ее открытые глаза светились, а губы что-то шептали.
Она заглянула в чужой и столь далекий мир. Маленькую фотографию, что испугала ее своей откровенностью, Оксана спрятала подальше. Приходя в гости к Антону, она смотрела на полную женщину, на ее уставший и порой гневный вид. Но Оксана-то знала, что это не так. А потом девочка возвращалась к себе домой, доставала тот самый снимок, и, плотно закрыв за собой дверь, возвращалась в прошлое.