За Стеной

– Волкособы… Птичник…

Женщина всё ещё не восстановила дыхание и не могла связно говорить, но более подробное объяснение и не требовалось: на посёлок напала стая гибридов, которых в окрестностях развелось довольно много. В застенье ссылали не только людей. Здесь оказались и домашние питомцы, от которых избавились, чтобы сэкономить на содержании. Животные тоже всеми способами старались выжить. Не удивительно, что собаки вернулись к своим историческим корням и прибились к волчьим стаям.

Бежать за Робом времени не было. Промедление грозило потерей всего поголовья кур и уток, а это означало, что до весны посёлок останется без белковой пищи. Значит придётся отгонять волкособов самостоятельно. Но Мика и тётушка Лия не справятся с огромными животными вдвоём. Ситуацию осложняла разгулявшаяся к ночи метель. Девушка умела обращаться с оружием, но при сумасшедшем ветре, способном сбить с ног, от этого умения не много толку.

Единственными, кто могли помочь справиться с дикими животными, были цитадельцы. Но можно ли доверить им оружие? Сто сорок четвёртый выглядит спокойным и рассудительным, но в его состоянии он скорее сам станет добычей, а младший слишком уж ненавидит застенцев.

– Собаки? – старший цитаделец привстал из-за стола и обратил внимание, как Мика при этом упоминании машинально перенесла вес на левую ногу и приподняла правую, будто та внезапно заболела.

– Крупнее и свирепее обычных собак. Потомки тех, кого выбросили цитадельцы.

– Тебе нужна помощь, – сто сорок четвёртый не спрашивал, а утверждал, он безошибочно распознал страх в глазах Мики. – Оружие есть?

Мика всё ещё сомневалась, стоит ли доверять этим военным, но решение должна была принимать она. И быстро.

– Не дури! Тебе не справиться самой, а Роб доверяет мне, иначе не оставил бы тебя здесь в опасности.

– Но сто сорок…

– Заткнись, сейчас не время препираться! – старший резко оборвал своего подчинённого. – Ты пойдёшь с ними и сделаешь всё возможное, чтобы отогнать тварей. Эта девушка тебя из покорёженной машины вытащила. Так что прекращай скулить и выполняй!

Мика быстро метнулась внутрь основной части дома и вернулась с оружием. Ружьё она отдала дрожащей тётушке Лие, а пистолет уверенным движением вручила семьсот сорок восьмому, себе оставила автомат.

Девушка стремительно вышла на улицу, но быстро добраться до соседнего дома не удалось. Снег застилал глаза, а ветер не давал сделать вдох. Когда все трое, наконец, приблизились к загону, три огромных волкособа расхаживали вдоль высокого забора. Свет фонаря, висевшего во дворе и дико качающегося на ветру, выхватывал из тьмы их серебристые силуэты. Своими мощными лапами они периодически пытались раздвинуть металлические пластины заграждения. Один волкособ начал рыть мёрзлую землю. Силы его лап оказалось достаточно, чтобы вырывать крупные комья и отшвыривать их далеко назад.

Мика старалась прицелиться, но ветер мешал ей это сделать. Можно было дать очередь, но патроны были слишком ценны. Одиночный выстрел. Ещё один. В свете фонаря сверкнули алые брызги и один из волкособов взвизгнул, но не упал. Мика лишь ранила его и разозлила. Вся троица переключила своё внимание на девушку, как на более доступную добычу. Она сделала пару шагов назад, озираясь в поисках подмоги, и споткнулась обо что-то под снегом.

Ударившись спиной, Мика выронила автомат и задохнулась от боли. Перед глазами вспыхнула картина из детства: две бойцовские собаки наступают на неё, упавшую в пыль, трое наглых цитадельских мальчишек, резкая боль в правой ноге… Тогда Роро спас её, но сейчас он не придёт. А если и придёт, то сам погибнет – старый кролик слишком слаб, чтобы сражаться с тремя волкособами.

Выстрел! Это тётушка Лия взяла себя в руки и попыталась подстрелить хотя бы одного хищника. Мимо. Но манёвр отвлёк зверей от Мики. Они замедлили наступление и повернули морды в сторону женщины. В этот момент прозвучало ещё три выстрела. Волки один за другим упали и стали корчиться в снегу.

Мика нашарила руками автомат и спотыкаясь бросилась прочь от волкособов. Она успела порадоваться, что всё-таки не зря доверила пистолет семьсот сорок восьмому, но стрелял не он. Рядом с парнем пошатываясь стоял его старший с оружием в руке.

– С детскими страхами сложно совладать, правда?

Сто сорок четвёртый протянул руку к Мике, возвращая пистолет, и стал падать. Девушка едва успела подставить плечо, чтобы подхватить его под руку. Наконец, вышел из оцепенения младший цитаделец и тоже подхватил офицера, потерявшего сознание.

– Только тяжести носить ты и пригоден, – прошипела Мика.

***

Утро следующего дня выдалось светлым и ясным. Ничего не напоминало о ночной встрече с волкособами, если, конечно, не знать, что слегка возвышающиеся над толстым слоем снега холмики возле забора птичника намело как раз над телами троих хищников.

Смотритель Роб вернулся домой лишь к утру, когда маленькой пациентке стало легче, а метель улеглась. Он ничего не сказал по поводу того, что Мика дала оружие цитадельцам и что сто сорок четвёртый, не смотря на свои ранения, отправился на помощь. Мужчина лишь выслушал рассказ Мики и кивнул, мол всё так и должно быть, а затем выдал молодёжи лопаты и отправил расчищать снег, пока тётушка Лия приготовит завтрак.

Старший цитаделец порывался присоединиться и помочь, но подчинился авторитету доктора и остался в медицинском крыле.

– Ты вчера достаточно погеройствовал. Сегодня дай своему телу восстановиться. Снаружи справятся и без тебя… сто сорок четвёртый, – Роб немного помедлил, будто решая, как лучше назвать своего пациента.

– Дядя, здесь слишком тяжело? Не жалеешь, что ушёл? Хотя что это я… Видно же, что не жалеешь и при любом раскладе ты выбрал бы свободу.

Роберт посмотрел в окно на Мику и семьсот сорок восьмого. Они были увлечены уборкой снега и перепалкой между собой и в дом возвращаться пока не собирались. Мужчина вздохнул и с некоторой грустью посмотрел на своего пациента.

– Арни, – голос мужчины дрогнул, он очень давно не разговаривал так со своим племянником, – ты ведь знаешь, почему я здесь. Моё место в посёлке среди людей, а не среди крыс. А вот за тебя я волнуюсь. Как тебе удаётся сдерживаться? Ты же добрый мальчик.

Сто сорок четвёртый поёрзал на своей койке и прокашлялся. Так по-доброму с ним не разговаривал даже родной отец, а Роб ушёл из Цитадели, когда Арнольд был совсем ещё мальчиком. Если бы не дядя, то офицер специального пограничного подразделения и сам уже забыл бы своё имя.