За тебя, Родина!

Спрыгнув со своего броневика Гюнтер сразу попал в дружеские объятия Пауля, своего лучшего друга. Тот был одет в парадную форму, так же тщательно вычищенную и зашитую. Широкая улыбка сверкала на его лице, показывая что он сегодня в отличном настроении.

– Гюнтер! Наконец-то!
– воскликнул он, отпуская Шольке на волю.
– Через десять минут начало а ты только сейчас появился! Я уж думал решили обойтись без тебя!

– Ха, размечтался! Впереди всегда идут разведчики, запомни, дружище!
– ухмыльнулся довольный Гюнтер.
– И в бою и в жизни, мы - те кто первыми получают удары судьбы и, одновременно, её подарки! И самых лучших женщин, в придачу! А вам, пехоте, останется подбирать то что останется после нас!

– Эх ты! Даже с другом не поделишься?
– наигранно огорчился Пауль.

– Я-то думал мы с тобой товарищи не разлей вода..

– Э, нет, не в этом случае!
– рассмеялся Шольке, оглядываясь вокруг.

Сотни солдат и офицеров СС толпились на улице, в который раз оглядывая друг друга и готовясь к началу парада. Гюнтер заметил вдалеке группу вышестоящих начальников во главе с самим Дитрихом. Он, заложив руки за спину, разговаривал со своими командирами батальонов и усмехался чему-то. Рядом с ним, как обычно, находился его адъютант Роске. Тот как раз увидел Шольке, улыбнулся и коротко кивнул. Гюнтер ответил тем же. Парень нравился ему. Не лизоблюд, не хапуга и не высокомерный наглец. С таким приятно общаться, зная что тот всегда поможет по службе. Он вспомнил как ненавязчиво Роске не только сбил Дитриха с гнева после штурма линии Греббе, когда Гюнтер воевал как пехотинец, но и умудрился подать своему начальнику мысль о его награждении. И пусть после этого не было никаких намёков на поощрение но зато и его промашку тоже больше не упоминали.

Вдруг Пауль, кинув взгляд ему за спину, внезапно заговорщицки улыбнулся и хлопнул его по плечу:

– Так, Гюнни, постой пару минут здесь, я сейчас вернусь!
– а затем, не дав ему опомниться, пропал в густой толпе военнослужащих.

Шольке, оглянувшись, ничего особенного не увидел и пожал плечами, удивляясь другу. Что он там заметил, интересно? Он хотел было прогуляться и размять ноги но тут снова увидел Пауля, который со смехом тащил, взяв их за руки, двух девушек в медицинской форме. И если одна была ему совершенно не знакома то другая..

– Лаура!!!
– крикнул Шольке во весь голос, пытаясь перекричать возбуждённый гомон сотен людей. Сердце застучало сильнее от радости а день, несмотря на то что солнце ярко светило, стал ещё ярче.

Смеющиеся медсёстры, весело отбивающиеся от Пауля, услышали его крик и разом повернули к нему свои головы. А потом его любимая, похоже, забыв обо всём на свете, оглушительно завизжала, вырвала свою руку у его друга и рванулась к нему! Раскрыв свои объятия Гюнтер подхватил лёгкую женскую фигурку и закружил, жадно целуя её. Впрочем, сама девушка нисколько не противилась, наоборот, закинув руки ему на шею, она буквально вжималась в него! Смутно Шольке слышал как вокруг одобряюще засвистели и захлопали в ладоши его сослуживцы, как Пауль дружески подтрунивает над ним но ему сейчас было плевать на всех кроме его милого Цветочка. Господи, как он, оказывается, соскучился по ней! А ведь прошло всего два-три дня! Так бы и не отпускал свою желанную добычу!

– Любимый мой!.. Я так скучала по тебе..
– тихо но горячо шептала девушка ему в ухо после того как Гюнтер закончил крутить её и поставил на землю.

– Моя любимая! Я тоже! Не представляешь как я хотел тебя увидеть!
– говорил он в ответ, влюблённо глядя ей в глаза.

– Представляю, милый.. очень хорошо представляю!
– ответила Лаура, крепко обняв его и спрятав лицо у него на груди.
– Я так за тебя боялась! Каждый раз когда к нам поступали твои раненые солдаты то у меня сердце замирало от волнения и страха, а вдруг с тобой что-то случилось? А если ты лежишь где-нибудь раненый и умираешь?.. Но они все говорили что ты в порядке, сражаешься и даже не ранен.. Ой, а почему ты тогда был весь в крови?!
– встрепенулась она и начала быстро осматривать его лицо встревоженным взглядом.

– В крови? Когда?
– удивился Гюнтер.
– Наверное, ты что-то путаешь, любимая..

– Ну как же, один раненый рассказал мне что видел тебя возле какого-то обгоревшего дота всего в крови!
– волнуясь, говорила девушка, пытаясь расстегнуть его китель чтобы обследовать тело. То что на лице не было никаких следов ранений её, видимо, не успокоило.
– Вся форма, лицо, даже каска, всё было в крови! Я тогда чуть в обморок не упала!

– Да-да, а вчера чуть не отравилась!
– поддержала её вторая медсестра, довольно симпатичная девушка, которую уже успел обнять Пауль. Та, ничуть не не смущаясь, уютно устроилась в объятиях его друга и с любопытством рассматривала Гюнтера.

– Ах, Марта, давай не будем об этом!
– попросила Лаура, смущённо глянув на неё.
– Всё уже давно прошло! Наверное, продукты попались несвежие или вода..

– А, вот ты о чём!
– догадался Гюнтер, успев забыть про то в каком виде он оказался после того как вместе с Сосиской и другими бойцами расправился с гарнизоном дота.
– Это была не моя кровь. Просто один голландец решил попробовать проткнуть меня но я оказался быстрее и сильнее.

– Верно, Лаура, Гюнтер тогда выглядел как древний викинг-берсерк, зарубивший своим мечом всех врагов собственноручно! Жаль у меня не было под рукой фотоаппарата, я бы обязательно запечатлел такой момент для истории!
– рассмеялся Пауль, предусмотрительно отодвинувшись на пару шагов от него.
– А уж для отдела пропаганды какой бы был кадр!

Вот же зараза! А ещё друг называется! Но отрываться от Лауры ради того чтобы задать Паулю трёпку не было никакого желания поэтому он оставил эти слова без последствий. Во всяком случае, пока..

– Ты будь осторожна, любимая! Ешь и пей только свежие продукты, хорошо?
– попросил он, с нежностью гладя её по волосам.
– Мало ли, кто-нибудь из голландцев может подкинуть яд чтобы отравить нас. Мы же не в Германии..

– А вот тут вы ошибаетесь, господин оберштурмфюрер!
– улыбнулась ему подруга Лауры.
– Теперь Голландия тоже часть Рейха, значит, это наша территория, верно, Пауль?
– спросила она, поцеловав довольного друга в щёку.

Тот кивнул, пытаясь улучить момент чтобы завладеть губами Марты. Но та, смеясь, искусно уворачивалась, подставляя то щёчки то носик.

Гюнтер хотел спросить и сказать Лауре о многом, но по улице прогремел громкий голос с командирскими интонациями:

– Лейбштандарт!!! Для прохождения парадным строем - становись!!!

Вокруг тут же поднялась суета. Солдаты и офицеры спешно строились в колонны, поправляя шлемы и фуражки, застёгивая воротники кителей и курток. Зарычали моторы броневиков Гюнтера, выбросив в воздух серый дым от выхлопов.

– Любимая, давай после парада поговорим! Вы где стоять будете?
– торопливо спросил он, надевая свой блестящий шлем и целуя её сладкие губы со вкусом какой-то фруктовой помады.

– Там, возле обочины..
– девушка махнула рукой куда-то вперёд.

Она неохотно разжала свои объятия и, сопровождаемая Мартой, медленно направилась в сторону, то и дело оглядываясь на него с улыбкой. Её подруга, стрельнув в Гюнтера взглядом, что-то сказала ей и тут же со смехом увернулась потому что вспыхнувшая Лаура попыталась накинуться на неё. Впрочем, опомнившись, она показала той язык и схватив за руку, быстро нырнула в толпу.

Покачав головой и усмехнувшись Гюнтер снова залез на "Здоровяка" а затем в последний раз провёл радиоперекличку, проверяя всё ли в порядке. Не дай Бог какой-нибудь броневик или бронетранспортёр заглохнет посреди улицы! Это будет позор для него! Что ж, осталось только довериться водителям и надеяться на того чьё имя у каждого на пряжках ремней.

Оркестр смолк и на небольшую деревянную трибуну, установленную неподалёку, поднялся Дитрих. Как и в Нойенкирхене, командир полка не отличался красноречием и всё его словоблудие продолжалось чуть более пяти минут. В общих чертах Папаша поздравил жителей голландской столицы с тем что они влились в арийскую семью под руководством Гитлера и пообещал что все кто кто будут помогать немцам получат достойную награду. Что же произойдёт с теми кто будет делать прямо противоположное, не уточнялось но подразумевалось. Особенно если посмотреть на новоиспечённую власть Гааги, в лице немецкого военного коменданта города, главы местного отделения гестапо и их голландского протеже. Лица этих людей светились довольством и предвкушением.