За тихой и темной рекой

— Мне сказали, к вам сегодня наведывалась Полина Кирилловна? — Кнутов ткнул указательным пальцем в грудь любителя балычка.

— Так точно, — неожиданно по-военному ответил тот. — Были-с. Но уехали. Минут как десять тому.

— С кем были?

— Так, с подругами. И с господами офицерами, из артиллерийского полка.

— Со штабс-капитаном небось? — вяло поинтересовался Анисим Ильич.

— Так точно-с. С ними-с!

— И куда она с офицерами поехала?

— Так нет, Анисим Ильич, — встрял в разговор второй слуга. — Они сами покинули заведение. Одни! Господа офицеры с подругами уехали от нас без неё!

— Странно. — Сыщик изобразил на лице недоумение. — Редкостное событие: Полина Кирилловна поссорилась со своим бомондом?

— Никак нет-с, — слуга перешёл на шёпот. — Причиной столь скорого отъезда Полины Кирилловны стало поведение нашего нового постояльца.

— Это того, что прибыл из столицы? — показал информированность Кнутов.

— Совершенно верно! — теперь Анисиму Ильичу шептали во второе ухо. — Очень странный молодой человек. Приехал пообедать, а в результате за каких-то несколько минут сумел поссориться с господином штабс-капитаном.

— Причина ссоры? — Кнутов даже не знал, к кому отнести вопрос, и потому произнёс его громко вслух. — Кто первый начал? С чего?

— Не могу знать! — ответил дрожащим голосом тот, что стоял слева.

— Мне так кажется, — сказал второй, — что причиной ссоры были всё-таки господа военные. Однако реакция господина из двадцать шестого номера просто потрясла нас. Представьте себе, Анисим Ильич, он сумел вогнать серебряный столовый нож в столешницу!

— Мы его, то есть нож, потом минут десять не могли вытащить. Лезвие чуть ли не в гармошку согнулось.

— А нож-то чуть не попал в руку господина штабс-капитана! — любитель балыка положил свою руку на стол и наглядно показал, куда угодил нож, брошенный постояльцем. — Вот, промеж энтих самых пальцев, он и воткнулся! Господина офицера аж в пот бросило от волнения.

— И что? — поинтересовался Анисим Ильич. Конечно, ситуация была довольно оригинальная, но для сыщика не столь неожиданная, учитывая, как господин Белый разделался с ним самим вчерашним вечером. Кнутов даже причмокнул от удовольствия. Наконец-то, хоть кто-то сумел приструнить господ артиллеристов. А то совсем обнаглели, как прибыли в Благовещенск. Считают, что с их приездом город должен буквально стелиться от счастья. — Полина Кирилловна перепугались?

— Если бы! — зашептали с правой стороны. — Как мне кажется, совсем наоборот! Я не слышал, что они сказали подругам, но после их отъезда настроение господина штабс-капитана вовсе испортилось.

— Мы так думаем, наш постоялец произвёл на госпожу Мичурину очень приятственное впечатление! — прошептали с левой стороны.

— Всё, довольно! — оборвал мичуринских слуг сыщик. — Все остальные соображения оставьте при себе. А теперь к делу. Кто обслуживал вчера постояльца из двадцать шестого номера?

— Как кто? — чуть ли не с удивлением произнёс тот, что стоял слева. — Митька, Томкин сынок. Ну, той, что прибирает в нумерах.

Кнутов понятия не имел, кто такая Томка, но виду не подал.

— Мухой его ко мне! — приказал Анисим Ильич, впрочем, ни на что особо из разговора с мальчишкой не рассчитывая. — И отбивные подайте.

— А водочку-с? — с надеждой в голосе проговорил слуга.

— После. Вечером. — Кнутов кинул на стол котелок, и упал на стул, вытянув длинные ноги. — И ещё. Предупреди Дмитрича, пусть на ужин приготовит уху. И чтоб перцу побольше! Как я люблю.

Дом военного губернатора располагался в довольно живописном месте. На берегу Амура, внутри городского парка, невдалеке от театра господина Роганова, самого популярного в городе заведения. Особняк губернатора имел два крыла. Левое, как догадался Олег Владимирович по количеству освещённых окон и каменному крыльцу, выходило в сторону парковой зоны. Именно в нём находились кабинет господина Баленского, приёмная, библиотека, зала для гостей. Правое крыло смотрело на реку и выполняло бытовые функции. Там помещались спальни, столовая, игровая комнаты.

Дыхание молодого человека перехватило. Где-то там, внутри этого солидного, двухэтажного, каменного и всё-таки довольно простого, в сравнении со строениями Петербурга, здания скрывалась та незнакомка, которая заставила трепетать его доселе спокойное сердце. Губы молодого человека вмиг пересохли. Нервная дрожь прошла по всему телу в предчувствии встречи. А потому он собрал всю волю в кулак, спрыгнул с дрожек на землю, подождал, когда Владимир Сергеевич Киселёв первым проследует к дому губернатора, и направился следом за ним к главному фасаду, обрамлённому двумя рядами колонн в дорическом стиле.

Алексей Дмитриевич явно ждал прибытия гостя из столицы. Генерал-лейтенант надел парадный мундир. Вот так, в домашней обстановке, при мундире полицмейстер Баленского видел впервые. На шее и груди Алексея Дмитриевича горделиво расположились ордена Святого Владимира третьей и четвертой степеней, ордена Святой Анны трёх степеней и орден Святого Станислава третьей степени.

Олег Владимирович с искренним любопытством рассматривал главу Амурской губернии. Статный, высокий, подтянутый, с роскошной, окладистой бородой, седовласый, Алексей Дмитриевич явно импонировал столичному гостю. Олег Владимирович тут же отметил скромность губернатора. На груди господина Баленского, отметил Белый, отсутствовали медали, которые губернатор по какой-то причине сегодня не надел. Пока тот провожал гостей наверх, в свои апартаменты, Олег Владимирович мысленно перелистал досье на Амурского губернатора, с которым успел познакомиться в Петербурге и которое запомнил его натренированный мозг.

Баленский Алексей Дмитриевич был назначен военным губернатором Амурской области 14 апреля 1897 года. До этого занимал должность начальника штаба 15-го армейского корпуса, был начальником штаба Брест-Литовской крепости. Исполнителен. Верой и правдой служит царю и Отечеству. В личном деле говорилось о многом, но никоим образом не упоминалось о преклонении Алексея Дмитриевича пред любыми чинами, насколько высоки бы они ни были. Характер генерал-губернатор имел в некоторой степени неуравновешенный и горделивый.

Впрочем, с некоторых пор род Баленских гордыню-то поумерил. Официальная версия перевода Алексея Дмитриевича в Благовещенск состояла в повышении по табели о рангах. Но истинная причина отправки генерал-лейтенанта в один из самых отдалённых уголков империи заключалась в двоюродном племяннике губернатора, эсере-народовольце, который имел наглость вместе с подельниками организовать покушение на Московского градоначальника, князя Растопчина. Здесь, в Благовещенске? об участии родственника губернатора в той истории никто не знал. Губернский полицмейстер — тоже. Но Белого перед отъездом посвятили в семейную тайну господина Баленского — на тот случай, ежели губернатор не станет оказывать помощь или начнет чинить препоны.