Чтение онлайн

ЖАНРЫ

За троном. Царская милость
Шрифт:

Алексей внутри Грановитой палаты не был, чином не вышел. После переговоров послы иноземные вышли, а через время на носилках, чтобы послы не видели немощное состояние царя, Федора Алексеевича вынесли. Он увидел Алексея, проходившего мимо, сменившегося с караула пару часов назад. Царь приказал рындам остановиться, махнул рукой, подзывая стрельца. Алексей подбежал, вытянулся.

– Здрав буди, великий князь и государь!

– Вот здоровья мне и не хватает, – уныло кивнул царь.

Был он в собольей шубе, горностаевой шапке, в красных сафьяновых сапожках. Все же на прием послов приезжал, при параде.

– Я как тебя вижу, крепкого да здорового,

мне вроде лучше становится, – продолжил Федор Алексеевич.

Алексею молодого царя жалко. Грамотен, умен, а здоровья нет. Ему бы бегать, а его на носилках носят. Знал из исторических хроник Алексей, чем болел царь. А впрочем, стоило попробовать облегчить состояние хворого.

– Государь, не гневайся. Можно я попробую по-своему, по-народному полечить?

– Ты не лекарь, стрелец. Меня лучшие лекари уже смотрели, а ноги как пухли, так и пухнут.

– А что ты теряешь, государь?

– Верно. Вот что, скажи своему полковнику, что я на время забираю тебя.

– Мне время нужно приготовиться.

– Где Измайлово знаешь?

– Язык до Киева доведет.

– Завтра жду.

Царь махнул рукой, рынды перенесли его в крытый возок на санных полозьях, заботливо прикрыли медвежьей шкурой. Под ней тепло всегда, даже в лютый мороз. Царский поезд уехал. Алексей остался на несколько минут стоять. Ох, зря он напросился! Как бы не опростоволоситься. Так и голову на плаху сложить недолго. И кто его за язык тянул? Направился к полковнику, доложил о решении царя забрать его на время в Измайлово.

– Некстати как! Стрельцов посылают усмирять Соловецкий монастырь, каждый человек на счету! – Полковник скривился, как от зубной боли.

– Думаю, ненадолго меня в Измайлово. А что с Соловками?

– Не слыхал разве? Еретика Аввакума слушали, раскольника проклятого, анафеме церковным собором преданного. Теперь стрельцам расхлебывать надо. А монахи на Соловках упорные, оружному бою привычные. Уж сколь от шведов отбивались, никто их монастырь взять не мог. Мыслю – немало кровушки прольется.

Получалось – как будто знал Алексей, в Измайлове укрыться хотел. Не дезертировать, а хитро переждать. Но царю перечить никак не можно.

– Лошадь из конюшни возьми, негоже стрельцу пешком. Уж больно долог путь. На ногах-то целый день идти. Оружие не бери, не подпустят рынды тебя с ним до царских покоев. А вообще – желаю тебе удачи. Чувствую, далеко пойдешь. Ты из простых людей, и не каждого государь во дворец приглашает. Челядь – повара, портомойки – оно понятно. Лопни мои глаза, ты еще нами командовать будешь.

Вот с этими словами Алексей мог бы согласиться. Не раз поднимался он от рядового воина до сотника, потом и выше – командира хилиархии.

– И еще – рынды задирать будут, слова обидные говорить. Терпи и в склоку не лезь. За каждым рындой могущественный род стоит. Схарчат и не подавятся. Если сладится, потом припомнишь. Месть – она блюдо холодное.

Мудр полковник, напутствие правильное дал. Алексей поблагодарил. Вышел из воинской избы и сразу на торг. Цинга, она от дефицита витамина «С» в организме бывает. Обычно это болезнь полярников, моряков дальнего плавания, первопроходцев Севера. Понятно, что лекарств таких здесь не найти. Но есть природный источник – те же лимоны, да вообще цитрусовые. В Москву их возили персидские купцы небольшими партиями. Товар редкий, брали в основном повара-иностранцы, как приправу к рыбным или мясным блюдам. Выписывали дворяне знатных поваров из-за границы больше для бахвальства. А при

Петре Великом это в моду вошло, как ни повар, так француз либо итальянец.

Алексею удалось сторговаться на десять лимонов. Цены изрядные, сильно кошель облегчили. А еще сабельник у травников искал. Точно знал, им дед и отец суставы лечили. Однако травка редкая, только у одного травника нашел. Торговался долго, но всю невеликую партию забрал, в узел к лимонам отправил.

– Отец, ты бы дня через три-четыре еще сабельник на торг принес. Все заберу.

– Ты же вроде бодро ходишь.

– Не себе беру.

– Мало кто о травке сей знает, по секрету такие знания передаются, от отца к сыну.

Алексей в Кремль вернулся, в конюшне лошадь свою проверил – подковы, седло. Честно сказать, один раз только на ней выезжал. Кусок хлеба сунул, повинился.

– Застоялась, Зорька! Отныне по-другому будет. Кончилась твоя спокойная жизнь.

После заутрени и завтрака выехал, выклянчив на поварне половину каравая хлебного. Самому может пригодиться, а накормят во дворце, так лошади отдаст. Любят лошади хлеб, особенно с солью, самое любимое лакомство, как зайцу морковка или козлу капуста. Пару часов – и он в Измайлово. В царской резиденции своя охрана из стрельцов, Алексею незнакомая. Он назвался, его пропустили. По большому счету – непорядок, эдак на охраняемую территорию любой проникнет. Нынешняя система охраны первых лиц куда бдительнее и строже. Хотя у царей были специальные люди, пробовавшие блюда, подававшиеся на царский стол, во избежание отравлений.

Жен царских травили, у того же Ивана Грозного. Сами жены никому не мешали, боялись усиления влияния рода жены, возвышения при царствующем муже.

Стрельцы забрали у Алексея лошадь, отвели в конюшню. Алексей было следом пошел, да остановили его.

– Не беспокойся, гость. Накормим, напоим, расседлаем.

Один из стрельцов повел Алексея ко дворцу, в сенях передал его рынде.

– Велено было государем сегодня явиться.

– Сказывали мне. Что в узле?

– Лекарственные снадобья.

Алексея проводили в комнату царя. Федор Алексеевич лежал в постели – бледный, одутловатый. В комнате находились две сиделки и у дверей стоял рында.

– Доброго здоровья, государь!

– А, Алексей! Привез снадобья?

– Одно готовить надо, а второе – вот.

Алексей достал из узелка лимоны, протянул молодому царю. Федор Алексеевич выразительно посмотрел на рынду. Тот исчез за дверью, вернулся в сопровождении мужчины. Это был слуга, пробовавший все царские кушанья, – не отравлены ли? Слуга взял лимон и, не очищая от кожуры, впился зубами. Рот его тут же скривился.

– Кислятина немилосердная. Хуже неспелого яблока.

Алексей попросил у рынды обеденный нож и тарелку, очистил лимон от кожуры, протянул царю.

– Каждый день по два-три лимона съедать надо, хотя бы месяц.

Царь откусил, скривился, с видимой неохотой съел.

– Второе снадобье такая же отрава?

– Его настаивать надо. Найдется хлебное вино?

– Во дворце все есть, ступай. Тебе дадут необходимое.

Слуга, что пробовал лимон, отвел Алексея на поварню, принес четверть хлебного вина, как называлась водка, делавшаяся из пшеницы, откуда и название пошло. А четвертью называлась стеклянная бутыль в три литра емкостью. Ведро вмещало двенадцать литров, четверть – три или четвертую часть ведра. Бочка вмещала сорок ведер, или 492 литра, ушат – два ведра, а водочная бутылка – 0,6 литра, или полкружки.

Поделиться с друзьями: