За вдохновением...: Роман. Мавраи и кит: Повести
Шрифт:
Глава седьмая
Алмейда взял стул. Медсестры шныряли туда-сюда за открытой дверью палаты частного госпиталя.
— Жаль, что ты его убила, — сказал он.
— Меня будут мучить кошмары всю оставшуюся жизнь, — ответила она вяло.
Он погладил ее по руке, которая расслабленно лежала поверх покрывала.
— Не будут, — сказал он. — Ты слишком здравомыслящая. У тебя был сильный шок, но отдых и транквилизаторы помогут тебе. Тем не менее могу поспорить, что через неделю тебя выпишут. На самом же деле они даже не предупредили меня, что тебе нельзя волноваться. Это животное давно пора было убить. И не трать зря симпатии на его гипотетически трудное детство. Направь свое рвение на тех, кто нуждается в
— Мне говорили. Но все равно, спасибо, — Ивон пошевелилась. — Сейчас я не чувствую себя слишком несчастной, — сказала она. — Но и счастливой тоже себя не чувствую. Лекарства, я знаю. У меня нет никаких эмоций. Я ужасаюсь, что станет со мной, когда действие лекарств кончится, и меня выпишут.
— Ты станешь смотреть на этот случай, как будто это было не с тобой, и начнешь наслаждаться жизнью, как раньше. Твой психотерапевт поклялся своей репутацией, что так и будет. Он справлялся с действительно трудными случаями. Твой случай практически обычный, почти равнозначный случаю, когда кто-то стал свидетелем жестокой дорожной аварии.
— Ну, возможно. Я планирую переехать. Не потому, что я боюсь, а потому что эта квартира все время будет ассоциироваться с тем, что в ней произошло.
— Конечно, мы одобряем. Мы поможем тебе найти место жительства, которое будет держаться в секрете, пока все эти неприятности не улягутся. Поэтому я и сказал: «Жаль, что ты убила эту свинью». Мы могли бы получить ниточку. Возможно, она привела бы нас к наркомафии, что означало бы, что мы не имели бы права расследовать это дело, но нас интересует, естественно, кто нанял его и почему.
— У вас нет никаких зацепок? — спросила Ивон с проблеском интереса в голосе.
— Ну, его идентифицировали. Не важно, как его имя. Известный гангстер, хотя ему удалось избежать тюремного заключения за убийство; в его времена сидели и за меньшие проступки. Полиция разыскивает его сообщников. Военная разведка и ФБР скооперировались плюс еще отдельные линии расследования, вот почему я все время говорю «мы».
— И это все ради меня? — Ивон покачала головой. Жест показался странным на подушке, — Наемник, должно быть, просто… сумасшедший. Он, вероятно, верит, что Сигманианец хочет причинить вред человечеству.
— Хотелось бы мне, чтобы это было так. — Лицо Алмейды посуровело, а голос стал холодным. — Плохо, если так. Наемники из подпольного мира не дешевы. Тот, кто напал на тебя, — не просто случайно выбранный головорез, он был профессионалом в разбойничьих войнах и криминальных военных формированиях, почти солдат. Мы установили это через своих информаторов.
— Вы знаете, как он попал в здание?
— Не точно. Он мог пробраться в общедоступные места, как будто что-нибудь купить, и смешаться с законопослушными гражданами в ресторанах, магазинах, круглосуточных барах и тому подобных местах, пока до него не дошли сплетни, что ты вернулась, и он натянул свою проклятую униформу в кабине туалета. Если он действовал хладнокровно, у него была хорошая возможность пройти прямо мимо охранника у лифта, чтобы попасть на уровень квартир. Но я подозреваю, вместо этого его сообщник заранее снял квартиру, где он мог затаиться. Мы проверяем всех квартиросъемщиков, особенно тех, кто не был дома в последнее время. Это требует времени при таком большом и мобильном населении.
Серьезное выражение лица Алмейды помрачнело.
— Если здесь замешаны иностранные державы, Ивон, надежда на отсрочку нашего отчета о Сигманианце только усугубит положение, — продолжал он. — У них есть агенты среди нас — ну, видишь ли, и у нас в их рядах тоже есть агенты, и я бы удивился, узнав обратное — и, возможно, они исхитрились следить за тем, что мы предпринимаем…
— О, Энди! — сказала
она, — Это паранойя. Разве я заслуживаю внимания целой державы?— Будь благоразумной, — упрекнул он. — Дело все в том, что и у нас и у них в правительстве есть параноики.
Ивон была несколько удивлена, что хихикнула:
— …которым только и дела, что охотиться за мной.
Алмейда вздохнул:
— Не стоит возражать. Ты согласна, что должна находиться в безопасности?
— Я не хочу жить под постоянной охраной. Ты не представляешь, как я всегда жалела семью, живущую в Белом Доме.
— Могу догадаться, — Алмейда слегка расслабился и говорил с подобием слабой улыбки. — Довести тебя до настоящего нервного срыва не входит в наши задачи. И с тобой, возможно, все будет в порядке в дальнейшем, если это была единственная попытка тебя застрелить. Как ты относишься к тому, чтобы провести отпуск в безопасном местечке, две-три недели или месяц? Тем временем мы закончим нашу охоту за убийцей. Если мы в этом не преуспеем, у нас во всяком случае будет время, чтобы выработать меры безопасности, которые не будут мешать твоей личной жизни.
Через несколько секунд она кивнула.
— О’кей. Мой психоаналитик посоветовал мне путешествие. Запомни, никаких секретных агентов, таскающихся за мной по пятам и не спускающих с меня глаз. Единственная возможность для них побыть рядом со мной — это отвезти меня до шоссе.
— Я опасался, что именно так ты и скажешь.
— Может быть, в мире и спокойствии у меня появятся свежие идеи. У вас есть другие предложения?
— Да, — быстро сказал Алмейда. — На самом деле, я уже все устроил, нужно только, чтобы ты одобрила. Я понимаю, что ты будешь в безопасности, если будешь соблюдать некоторые разумные предосторожности, а ты понимаешь, что я не могу приставить к тебе телохранителя — такого с бычьей шеей, который стал бы твоей тенью. «Длинная Змея».
— Длинная что?
— Флагманский корабль флота морских бродяг, который в настоящее время находится посреди Тихого океана. Он берет случайных пассажиров, условия там превосходные, развлечений полно, конечно, если только адмирал их одобряет. В твоем случае он снизошел до того, что собственноручно послал тебе приглашение, как только я позвонил ему. Мы можем доставить тебя туда тайно.
Ивон нахмурилась.
— Морские бродяги? Боюсь, что я чувствую себя не в своей тарелке среди представителей других миров.
— Викинги таковыми не являются, вопреки своему цветастому имени, — убеждал ее Алмейда. — Самого эксцентричного хохота морских бродяг теперь не услышишь, он исчез, как и амазонки или созидательные анахронисты, — ну, ортианцы, уважающие себя, считают, что от него мало толку. В море странное поведение переносится хуже, чем на суше. Кроме того, чтобы построить корабль, требуется значительный капитал, не говоря уж о целом флоте. Викинги не придерживаются никакой определенной религии, или социальной идеологии, или еще чего, что есть у нас. Они в большинстве своем скопище тупоголовых норвежцев, которые решили, что для них больше свободы и жизненного пространства, а возможно, и дохода на воде, а не на суше. Я уверен, тебе они понравятся. И там ты будешь в большей безопасности, чем в любом месте на Станции Аполло.
Ивон застонала.
— Такой длинной речью, Энди, ты заслужил победу.
Спустя день после разговора Скипа с Кео появились новости.
— Это меняет весь замысел, — сказал вождь Туасов. — Послоняйся тут поблизости некоторое время. Возможно, мне удастся устроить тебе интервью с доктором Кантер.
Она стала их целью, особенно после того, как была описана общая концепция ее идеи. Она непосредственно была связана с гипотезой Скипа, что убедило его в том, что он был прав. Тем не менее те, кто могли дать ему безупречные рекомендации, находились на расстоянии километров — думал его метафорически перекошенный ум — слишком далеко для короткого разговора по видеофону. Какая срочность может быть у безденежного двадцатидвухлетнего бродяги?